Пережившая шок 1998 года Россия могла внести живую струю в обсуждения на встрече G20 в 2008 году, но тогдашний президент Дмитрий Медведев смотрел в рот министру финансов Алексею Кудрину, выработавшему восхитительную гибкость тела в исполнении упражнений английских финансовых рынков. Перед саммитом Кудрин заявил, что причиной кризиса стали попытки целых стран "жить не по средствам" и что требуется "мировой Маастрихт" для навязывания мер жесткой экономии правительствам, как это было при создании в Маастрихте Европейского союза в 1992 году.
10 ноября 2008 года в пресс-релизе Ларуш заметил, что Кудрин "читает по лондонским нотам". "Сотрудничество между США, Россией, Китаем и Индией как ведущими партнерами является ключом к рабочему решению проблемы. Эти четыре страны должны работать вместе, сотрудничать в условиях их культурной непохожести, - сказал Ларуш. Они должны подвергнуть банкротству распадающуюся валютную систему, сложившуюся после 1971 года, и списать огромные спекулятивные и паразитические обязательства по деривативам для того, чтобы расчистить дорогу не валютной, но кредитной системе. Новая кредитная система должна оживить и способствовать национальному и международному развитию реальной экономики, как предлагал президент США Франклин Рузвельт на Бреттонвудской конференции 1944 года для построения деколонизованного послевоенного мира".
Второй саммит G20 было решено провести в Лондоне в апреле 2009 года. На встрече с Путиным 9 февраля тот же Кудрин после поездки в Лондон обрисовал перспективы. Кудрин доложил, что "провел финансовый диалог" с британским правительством на тему улучшения "регулирования финансовых рынков". Он докладывал, что на тот момент Россия участвует в четырех рабочих группах "двадцатки" по "обеспечению целостности финансовых рынков", "реформе МВФ", "новому банковскому стандарту надзора", усовершенствованию "правил аудита и бухгалтерского учета" и так далее.
Главным решение саммита G20 стало преобразование ФФС в Совет по финансовой стабильности (СФС). Председатель Форума по финансовой стабильности Марио Драги, прозванный в Италии "мистером Британия" за шоковую приватизацию итальянской промышленности и банков после его участия в пресловутой встрече с воротилами лондонского Сити на борту английской королевской яхты в 1992 г., возглавил новую структуру. Он руководил СФС до ноября 2011 года, когда передал бразды правления Карни, а сам возглавил Европейский центральный банк.
В выступлении 2 апреля 2009 года по поводу создания Совета по финансовой стабильности Драги похвастал, что "у новой структуры будет больше полномочий" для проведения в жизнь своих решений. Драги упомянул "планирование на случай чрезвычайных ситуаций для управления трансграничными ситуациями особенно в отношении системно значимых компаний" - первые дуновения конфискационных планов. В горе рекомендаций, подготовленных ФФС по руководством Драги за год до того одержатся зачатки механизма использования средств кредиторов и вкладчиков. Во вступительном параграфе Раздела 2 рекомендаций "Процедуры решения проблем слабых банков" находим жемчужину конфискационной философии: "Во всех случаях, когда это возможно, для урегулирования несостоятельности слабых учреждений следует использовать средства частного сектора, а государство не должно защищать акционеров от потерь".
Цели БМР и СФС
В июне 2010 года Совет по финансовой стабильности предлагает первый проект рекомендаций G20 "Уменьшение морального риска от деятельности системно значимых финансовых институтов (СЗФИ, англ. SIFI)". Закон Додда-Франка в США, в котором недвусмысленно предусматриваются механизмы использования средств кредиторов и вкладчиков без из согласия, подписанный Обамой в июле 2010 года, стал важной переломной точкой.
Выступая в Институте Петерсона в октябре 2010 года, Драги призвал к принятию законов, повторяющих американский образец Додда-Франка, во всех странах, для "урегулирования несостоятельности СЗФИ без нарушения деятельности финансовой системы и привлечения средств налогоплательщиков" - т. е., к тактике конфискаций вкладов в мировом масштабе. 4 ноября 2011 года СФС опубликовал упоминавшиеся "Ключевые атрибуты эффективного урегулирования несостоятельности финансовых институтов".
Лихорадочную активность по внедрению конфискационной политики в мировом масштабе направляет СФС и ее вышестоящая структура - Банк для международных расчетов (БМР). На самом верху пирамиды - Банк Англии.
БМР, так называемый центральный банк центральных банков, был создан в 1930 году с целью взыскания репараций с Германии по Версальскому договору после окончания Первой мировой войны. Долгое время его маяками были управляющий Банком Англии с 1920 по 1944 Монтегю Норман, и его друг Яльмар Шахт, управлявший Рейхсбанком в 20-е годы, а потом при Гитлере в 1933-1939 гг. Рузвельт хотел вообще закрыть БМР, но усилиями Кейнса и администрации президента Трумэна он был сохранен.
После пяти лет разоряющих бюджет программ помощи международным банкам и безудержного расширения денежной массы ФРС, Банком Англии и Европейским центральным банком под предлогом "количественного смягчения", измеряемого десятками триллионов долларов, на фоне надвигающейся новой фазы кризиса, о которой предупреждают инсайдеры, финансовая олигархия прибегает к более изощренным методам грабежа. Bail-in значит необузданный грабеж юридических лиц и населения. В конечном же итоге, это инструмент достижения целей британской Короны, которые в последние десятилетия проявляются во всем своем кошмарном обличье - сократить население планеты с семи миллиардов до одного, а может и меньше.
СФС настаивает на том, чтобы все ведущие страны приняли законы, позволяющие банкам распоряжаться средствами кредиторов банков и вкладчиков без их согласия. Совет публикует периодические отчеты о состоянии "реформ" в странах, где есть одно или несколько "глобальных системно значимых финансовых институтов" (G-SIFI). В апрельском материале СФС "Тематический обзор методов урегулирования несостоятельности" можно прочитать, что в России "отсутствуют правовые механизмы" "использования собственных средств в процессе урегулирования", в то же время в "Приложении С: Планируемые реформы для урегулирования несостоятельности в юрисдикциях СФС" приветствуются "внутренние обсуждения политики" реформ в России с целью "введения правовых норм использования механизма bail-in" и "снятия ограничений на трансграничный обмен информацией".
Одно из важнейших положений, выполнения которого СФС требует от всех стран - создание надзорного органа с диктаторскими полномочиями в сфере bail-in. На технократическом новоязе обновленных "Основополагающих принципов эффективного банковского надзора", выпущенных Базельским комитетом по банковскому надзору БМР в сентябре 2012 года, говорится, что "не допускается государственного или отраслевого вмешательства, препятствующего независимой работе надзирающего органа".
В апрельском "Тематическом обзоре" СФС Россия получила "неуд" за "множество органов" и "отсутствие руководящего органа надзора урегулирования несостоятельности юридических лиц". В следующем обзоре Россия, без сомнения, будет в отличниках, поскольку диктаторский надзор - секрет, скрывающийся за вывеской так называемого "мегарегулятора", созданного в России с упразднением Федеральной службы по финансовым рынкам и передачей ее функций Центральному банку.
Эта реформа полностью повторяет английскую, где в 2012 году был принят закон о финансовых услугах, а в соответствии с этим законом создалось Управление пруденциального надзора (Prudential Regulation Authority, PRA) - отдел Банк Англии.
Так что "внутренние обсуждения политики" российских чиновников, тесно сотрудничающих в Банком Англии, Банком для международных расчетов и Советом по финансовой стабильности продолжается в сторону полной интеграции с мировым режимом конфискации вкладов, несмотря на возражения Путина, высказанные Ангеле Меркель. Кто тут собака, кто хвост, и кто кем вертит?
Перспективы долгосрочных инвестиций
Еще одна часть заключительного коммюнике встречи министров финансов группы G20 заслуживает отдельного комментария в связи с Россией: параграфы 15-17, "Финансирование инвестиций". Ссылка на "наличие и доступность долгосрочного финансирования инвестиций, включая инвестиции в инфраструктуру и малые и средние предприятия", казалось бы, относится к реальному сектору, и касается злободневного для России вопроса: "откуда возьмутся деньги" на насущные потребности страны.
Но в этих трех пунктах документа G20 просматривается влияние европейской структуры с тесными связями в Лондоне - Клуба долгосрочных инвесторов (Long Term Investors Club, LTIC), решительно выступающего против суверенного кредитования развития. Главный аргумент LTIC в том, что поскольку по правилам Маастрихта и прочих программ бюджетной экономии государства не должны создавать суверенный кредит, и поскольку возможности банковской системы после 2008 года сомнительны, единственный вариант финансирования проектов инфраструктуры с окупаемостью в десятки лет заключается в привлечении средств частных инвесторов в формате частно-государственных партнерств (PPP, "public-private partnership").
