ПОЭЗИЯ
Александр Городницкий. Двадцать первый тревожный век: Избранное. – СПб.: Лимбус Пресс, 2014. – 656 с. – 1000 экз.
В книгу вошли избранные стихи, песни и поэмы известного барда и поэта Александра Городницкого, написанные им в новом – двадцать первом – веке. Несмотря на преклонный возраст, один из основоположников жанра авторской песни продолжает активно работать. Излишне напоминать, что на песнях Городницкого выросло не одно поколение. Многие из этих песен, такие как «Снег», «Перекаты», «На материк», «Над Канадой», «Атланты», давно стали народными, исполняются на семейных праздниках, в турпоходах. При этом исполнители зачастую не знают имени автора. Не знают и того, что он жив и продолжает писать в присущей ему манере. Только, может быть, нынешние тексты Городницкого отличаются грустью и пессимистичностью. Но это уже выбор автора, на который он имеет право.
Качаются деревья на ветру.
Сырой листвою замело планету.
Церковный звон раздастся поутру,
Тебя спросонок требуя к ответу...
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
В.Г. Белинский. Я хочу добраться до истины. Из писем/ Сост. и вступ. ст. И. Монаховой.– М.: Книгоиздательство «АБВ», 2015. – 192 с. – 1000 экз.
Письма выдающегося критика и мыслителя Виссариона Белинского интересны не только как яркий исторический документ своей эпохи, точно передающий атмосферу её духовных поисков. Многие размышления «неистового Виссариона» о жизни, философии, религии, судьбе личности в обществе актуальны и для нашего времени. В переписке Белинского – яростное движение мысли, напор, энергетика, поиски ответов на вечные вопросы. «Я хочу добраться до истины, а не торжествовать победу», – заявил он в одном из писем. Данная книга будет интересна не только специалистам – литературоведам и историкам, но и широкому кругу читателей, всем, кого волнует судьба отечественной словесности. Ведь Белинский был не просто заметной фигурой литпроцесса, но и его рулевым, человеком без страха и упрёка, отстаивавшим свои убеждения до последнего. А это куда больше, чем просто писать критические статьи.
БИОГРАФИЯ
Юлия Андреева. Любящий Вас Сергей Есенин. – М.: Алгоритм, 2014. – 256 с. – (Роман в письмах). – 1500 экз.
Книга уникальна тем, что посредством писем Есенина к любимым женщинам и их писем к нему воссоздаётся целая жизнь, превращаясь в настоящий роман. На страницах царит живое многоголосье: здесь можно различить и голос Зинаиды Райх, и Галины Бениславской, и Августы Миклашевской, и, конечно же, один из самых громких и ярких – голос Айседоры Дункан. Будто пишется набело история знакомства двух гениев, история их любви и разлуки, звучащая одновременно увлекательно и документально. Каждый этап жизни поэта просматривается через отношение его к той или иной женщине.
Слышны в этом хоре и голоса детей Сергея Есенина от Зинаиды Райх – Константина и Татьяны, не слишком избалованных вниманием отца, занятого преимущественно собственным творчеством. Главное – воссоздаётся образ не столько поэта, сколько человека, со своими слабостями, надеждами и разочарованиями.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Светлана Лаврова. Занимательная медицина / Художник Курнавина Е. – М.: Издательский дом Мещерякова, 2014. – 320 с.: ил. – 5000 экз.
Наверное, такую книжку мог написать только врач по образованию. Представить медицину как нечто занимательное, да ещё и адаптировать тему для детского восприятия – дело непростое, но Светлана Лаврова – кандидат медицинских наук, нейрофизиолог, задачу эту перед собой поставила. Её весёлые сказочные повести «Требуется гувернантка для детей волшебника», «Остров, которого нет», «Кошка до вторника» уже лет десять входят в круг чтения детей. Лёгкий слог и умение автора просто и с юмором говорить о самых сложных и серьёзных вещах пригодились ей, когда она стала писать и небольшие популярные книги энциклопедического характера: «Занимательная ботаника для малышей», «Занимательная химия для малышей», «Русский язык: страницы истории»...
А на закономерный вопрос: «Может ли медицина в принципе быть занимательной?», Лаврова ответила в своей книге вполне профессионально и, что немаловажно, очень увлекательно.
Фото: Сергей ПЕТРОВ
В Театре им. Маяковского снова собирают "Плоды просвещения". Миндаугас Карбаускис рискнул вести диалог с Толстым в пространстве, изначально для диалога не предназначенном.
Лев Толстой заядлым театралом никогда не был. К пьесам Чехова относился весьма скептически, а Шекспиру и вовсе напрочь отказывал в таланте. Театр интересовал его именно в качестве кафедры, с которой можно во весь голос проповедовать свой символ веры многим людям одновременно. Драма отвечала этому стремлению писателя в гораздо большей степени, нежели комедия. Из трёх завершённых пьес, имеющих яркую сценическую историю и составляющих, собственно, «театр Толстого», две - «Власть тьмы» и «Живой труп», – по сути, драмы на грани трагедии, и лишь «Плоды просвещения» вышли комедией.
В театральной среде принято считать, что эта пьеса сочинялась как «безделушка» для милого домашнего спектакля и на сцену попала словно бы случайно – лишь благодаря настойчивости К.С. Станиславского, выбравшего её для открытия Московского общества искусства и литературы. На самом же деле Толстой с самого начала задумывал комедию с серьёзным нравоучительным посылом для профессионального театра. И первое, действительно домашнее, представление пьесы домочадцами и гостями Ясной Поляны очень помогло ему в дальнейшей работе над пьесой. Недовольство же автора своим детищем («Кончил комедию, очень скверно», – записал он в дневнике) вызвано, вероятно, тем, что он уже захвачен был замыслом будущей «Крейцеровой сонаты» и на комический лад совершенно не настроен. А пьеса между тем получилась и смешной, и забавной, несмотря на весь её нравоучительный заряд.
К Леониду Фёдоровичу Звездинцеву (дар тонкой иронии, присущий Игорю Костолевскому, в этой роли пришёлся как нельзя кстати) из курской его деревеньки приезжают мужики (сермяжно-основательные и в то же время такие лукавые Игорь Марычев, Виктор Запорожский и Сергей Удовик) в надежде прикупить земли. Бумагу нужную справили, аванс с горем пополам собрали, а барин, всерьёз увлёкшийся спиритизмом, заартачился: духи-де ему не советуют землю в рассрочку продавать. А мужикам без неё хоть в гроб ложись! «Земля наша малая, не то что скотину, – курицу, скажем, и ту выпустить некуда», – всё время давит на жалость один из них. Прыткая горничная Таня (Наталье Палагушкиной искренность и непосредственность помогают добирать то, на что пока не хватает мастерства), не раз уже подшучивавшая над господами, во время очередного спиритического сеанса устраивает так, что барин подписывает купчую. У неё в этом деле свой интерес: один из просителей – её будущий свёкор. Хитрость разоблачается хозяйкой дома, презирающей и супруга, и его увлечение (нервную барыньку Татьяна Аугшкап играет на пределе гротеска, заимствуя краски и даже интонации у своей «предшественницы» в этой роли – Светланы Немоляевой). Но прочно стоящий на земле крестьянский мир в финале одерживает победу над эфемерным, обречённым тлению миром господским.
С истовым проповедником, свято верующим в свои идеалы, равноправный диалог затруднителен. Нам сегодня как раз высоких идеалов и не хватает, да только проповедь ни у кого благоговейного трепета не вызовет. А наводить мосты между человеческими душами необходимо. Худрук Маяковки посвятил спектакль любимому мастеру – Петру Наумовичу Фоменко, который поставил на этой же сцене «Плоды просвещения» ровно 30 лет назад. Отсылки к тому давнему спектаклю, даже явные «цитаты» из «первоисточника», лишь отчасти облегчают режиссёру задачу, которую он сам себе же и усложнил, пытаясь сложить в ансамбль корифеев, игравших в том легендарном спектакле, и молодых, только что принятых в театр, которые и на свет-то появились уже после того, как постановку Фоменко сняли с репертуара. Ансамбль пока не складывается – мастера на каждом своём выходе привычно берут зал, а новички, несмотря на весь молодой задор, на их фоне пока выглядят не слишком выразительно. Остаётся ждать, когда тигель зрительного зала превратит этот конгломерат в однородный прочный сплав.
Похоже, однако, что дань уважения своему наставнику – лишь один пласт сверхзадачи, которую Карбаускис ставил перед собой. Ему очень интересно было попробовать настроить нынешнего зрителя на диалог с Толстым. Но чтобы зритель услышал автора, нужно было изменить фокус настройки. Толстовские сентенции режиссёр сохранил. Тут тебе и жених Тани Семён (Алексей Сергеев), рвущийся в деревню «косить, пахать, это всё из рук не вывалится». И Кухарка (точная в мельчайших нюансах крошечной роли Светлана Немоляева), настоятельно советующая поскорее забрать Таню из города, «пока не изгадилась» среди господ, которые только «здоровы жрать», на фортепьянах «запузыривать», да на балах «телешом» отплясывать. Сыграно всё это с таким озорством, что слух не режет.
