Птица Карлсон - Владимир Сергеевич Березин

― слава. И частичка его крови на нашем знамени. Вынесем под ним всё, проложим широкую и ясную дорогу крепкими мужскими грудями. А бабы-то попомнят этот женский день.

Малышу хотелось заплакать, уткнуться в колени маме. Там, в этих мускулистых коленях была сила и крепость настоящей мужской семьи. Как встретит сейчас его мама Шура? Чу, заголосит, забьётся в плаче, комкая подол старенькой ситцевой юбки… Или просто осядет молча, зажав свой чёрный ус в зубах, прикусив его в бессильной скорби?

Но плакать он не мог ― он же был мужчина. И десять клонаторов-синтезаторов, что продавливали пластиковые днища саней, чьи бока светились в закатных сумерках ― это было мужское дело. Ваня, оглядываясь, смотрел на своих товарищей и их добычу.

Для них это были не странные приборы, не бездушный металл.

Это были тысячи и тысячи новых солдат революции.

2022

― Что это там? ― спросил Шуйский. ― Здание больно неприятное.

― Так это морг напротив. Там, за забором, больница святого Евстафия, бывшая имени Коминтерна, ― ответил я.

― Это многое объясняет. Вы ж математик, обожаете загадки ребусы? Вам, должно быть, приятно разгадывать кроссворды с фрагментами… Вы знаете, что такое кроссворд с фрагментами?

Я не знал.

― Ну так это, ― продолжил Шуйский, ― часть советской жизни. Интеллектуалы, ну, то, что называлось тогда «советскими интеллигентами», выписывали на дом журнал, в котором были не просто вопросы, а вопросы с картинками и цитатами.

Мы стояли на прекрасном весеннем ветерке у окна. Остальное казалось менее прекрасным. Окно было выбито, квартира разгромлена, а на полу мелом обвели контур. Шуйский высунулся наружу и потрогал жёлтую газовую трубу, проложенную вдоль дома. Результатом он явно остался недоволен.

Я познакомился с Шуйским странно ― в книжном магазине. Нас объединила страсть к бумажным книгам, которые сейчас мало кто покупал. Мы одновременно схватились за один и тот же том Герцена величиной с могильную плиту, а потом одновременно (из уважения друг к другу) отняли руки. Книга ударилась в пол антикварного магазина, подняв облако пыли.

Шуйский происходил из богатой семьи, но как-то внезапно обеднел (он не рассказывал о подробностях), от былого достатка за ним числилась только большая квартира в сталинском доме на Садовом кольце. Он сдавал её, а сам жил в крохотной комнатке на бульварах.

Как-то мы с ним сидели в кофейне и беседовали о теории струн и формальной логике. Шуйский меланхолично сказал, что построение логических цепочек напрасно обожествляют. У него был знакомый шахматист, который уверял, что в шахматном уме нет ничего интересного.

― Умеющий играть в шахматы всего лишь умеет играть в шахматы, ― сообщил мне Шуйский, а потом прибавил:

― А последователи этой недотыкомки в шапке с двумя козырьками напрасно хвалятся дедукцией, не умея отличить её от индукции и абдукции. Им невдомёк, что индукция довольно точна, а….

Я смотрел на экран огромного телевизора, в котором чередой рассказывали об успехах нашего градоначальника. Успехи логично сменились происшествиями, и перед тем, как рассказать о погоде, ведущий налил немного крови нам в блюдца.

― «Убийство на улице генерала Коргина», ― произнёс ведущий и вдруг исчез. Его заменил вид старой пятиэтажки, рядом с которой стоял возбуждённый человек в тельняшке и делал такие движения руками, будто обнимал невидимую женщину. Сперва я принял его за дворника, но, оказалось, что это сосед-очевидец. Телевизионный человек с явным удовольствием проговорил слова «расчленённое тело», а моряка заменила женщина с сильно увеличенными губами, наряженная в синий китель, взятый напрокат из «Звёздных войн». Она хмуро сказала, что всё под контролем.

Я обнаружил, что Шуйский внимательно смотрит на экран.

― Когда Алиса говорит, что всё под контролем, это значит, что следственный комитет в полном недоумении, ― ответил Шуйский на незаданный вопрос. ― Если вы поняли, это ― эвфемизм.

― Вы её знаете?

Но он уже не слушал.

― Поедем-ка туда. Перед нами задача не шахматная, а настоящая.

Я и раньше знал, что Шуйский имел знакомства в полиции, но обнаружил, что его знала вся следственная группа. Одни улыбались Шуйскому искреннее, а другие ― кисло, будто объелись мочёными яблоками.

Он обернулся ко мне:

― Запомните, худого следователя зовут «Колобок», толстого ― «Дрищ», ― по-моему, очень легко запомнить. При этом «Колобок» ― фамилия, а «Дрищ» ― нет.

Мне показалось, что следственная бригада хрюкнула в свои маски. Главных действительно было двое ― толстый и тонкий. По мне, так они смотрелись как Пат и Паташон. Шуйскому (а заодно и мне) они рассказали, что тут жила пенсионерка Полосухер вместе с дочерью. Соседи услышали страшный шум поутру, но когда приехал наряд, крики стихли. Дверь всё же вскрыли, и наряд с грустью увидел разгром, побоище и труп несчастной Полосухер с рублеными ранами. Когда его поднимали, то отвалилась не только голова, но и ноги. Дочь никак не могли найти. Ничего живого не осталось в квартире, под окном лежала дохлая кошка, и даже горшки с геранью были безжалостно разбиты.

Шуйский перестал пялиться на пейзаж за окном и сказал:

― Где несчастная женщина мне понятно, но куда интереснее мотив.

Толстый следователь отвечал, что подозреваемые очевидны.

― Мммм?

― Это толкинисты. Полосухер жила гаданиями, картами Таро и ругалась с толкинистами на их сайтах. Все знают, что толкинисты вооружены.

― Но отчего не предположить, что это новый Раскольников?

― Деньги не тронуты. Вот под столом рассыпаны.

― А, ну так это петлюровцы! Ведь Полосухер рубили шашками, как на Гражданской войне? Так вот, это ― погром. Хотя нет, возможно, всё же Раскольников…

Толстый следователь понял, что над ним издеваются и обиженно засопел. Худой, впрочем, захихикал. В пальцах у худого был странный и очень длинный волос.

― Труп дочери в туалете, ― меланхолично сказал Шуйский.

― Мы смотрели!

― Он в шкафу за унитазом. Но не тратьте времени, она умерла своей смертью, если можно считать астматический припадок чьей-то собственностью, ― произнеся это, Шуйский потянул меня прочь из квартиры.

― А как вы догадались насчёт дочери? ― спросил я Шуйского.

― Тут и догадываться нечего. Как вы думаете, куда