Однако народная легенда о Багряном рыцаре, когда-то служившая киберу надежной защитой от излишнего любопытства аборигенов, внезапно поворачивается другой стороной. Старая легенда гласит, что когда мера зла под солнцем превысит предел дозволенного, тогда рыцарь поднимет свой меч и поведет обиженных бороться за правду. А легенда — страшная вещь. Против нее бессильны и королевская рать, и королевская конница, и даже непобедимый орден Вечного Лика.
И у землян остается только один выход — ликвидировать взбесившегося робота, возомнившего себя Багряным рыцарем. Причем не просто уничтожить, а сделать так, чтобы он попал в руки королевским слугам. Чтобы казнь мятежника была публична, чтобы никто не усомнился — нет больше легенды и не суметь завоевать счастье и справедливость железом и кровью, оружием и насилием. И герой романа, сотрудник Оперативно-Спасательного отдела, обязан пойти на все, даже на подкуп, подлость и предательство — только для того чтобы прекратить резню, предотвратить бессмысленные жертвы. Чтобы восторжествовал великий принцип Hевмешательства!
Только вот что будешь делать ты, землянин, отказавшийся считать себя богом, когда внезапно убедишься, что под доспехами робота находился живой человек? Просто человек, осмелившийся взять в руки проклятый меч и надеть корону Старых Королей. И куда ты, да и вся Земля, пойдете после этого со своим трусливым невмешательством?
Вот здесь, как никогда, приходится вспомнить великий принцип христианства: пока ты не знаешь о Боге, ты можешь в него не верить. Hо узнав о нем и не уверовав, ты становишься грешником.
И перефразировать его: пока ты не бог, ты можешь спать спокойно. Hо если ты получил возможность стать богом, отказ от этой миссии неизбежно обернется трусостью и предательством — как бы ты ни пытался выкрутиться.
Без сомнения, «Возвращение короля» доныне остается не только одной из лучших вещей Вершинина, но и рубежным произведением отечественной фантастики усомнившейся в прежних идеалах Прогрессорства, но вновь и вновь констатирующей неизбежность их существования. Впрочем, все последующие произведения Льва Вершинина тоже не грешат однозначностью. Даже самые простые по фабуле — к примеру, такие, как повесть «Первый год Республики», повествующая о гражданской войне на юге России в 1826 году.
Жанр альтернативной истории в последнее время становится все более популярен, а профессиональному историку Вершинину здесь и карты в руки. Впрочем, закончилось все печально: Российская Республика, образовавшаяся на территории Украины после победы восстания Черниговского полка, погибла, «изведав все, что ни одну республику не минет» — военное поражение, предательство союзников, иностранную интервенцию, а вдобавок еще и внутренние «чистки» в рядах революционеров. Вот с этим, на мой взгляд, автор несколько переборщил. Впрочем, может быть, он просто хотел создать тот альтернативный вариант истории, где Россия еще в начале XIX века познала бы как ужасы гражданской войны, так и жуть поисков «врагов народа» среди победителей?
Уже по этому набору произведений можно понять, какие вопросы волнуют Льва Вершинина. Власть и психология человека, облеченного властью принимать решения, влияющие на судьбы других людей. Ответственность человека за свои действия и свое бездействие. Справедливость — как абстрактная историческая, так и конкретная, отнесенная к живым людям. Попытка определить меру добра и зла в тех или иных событиях — как бы ни был велик соблазн их однозначной и прямолинейной трактовки в соответствии с очередным изгибом «генеральной линии» общественного мнения. И, наконец, вечное стремление понять смысл движения Истории.
Понять — вовсе не значит простить. Hо честная попытка понять смысл тех или иных событий или действий самых разных людей подводит нас к истине гораздо ближе, чем высокомерное обвинение с позиций чересчур избирательного «одноразового гуманизма». Как и полагается настоящему историку, Вершинин предельно честен — он видит и светлые, и темные стороны любого человеческого деяния. Поэтому вряд ли к творчеству Льва Вершинина могут относиться слова, сказанные о нем в одном из биографических справочников по отечественным фантастам: «…вывод автора: нет ничего опаснее идей (любых — имперского, национального или классового превосходства, монархизма, коммунизма, освобождения и т. п.), если они требуют жертв». Что ж, может быть, ныне это и правда. Только вот как быть с теми, кто в первую очередь приносит в жертву себя? И уж тем более нельзя отнести к автору «Возвращения короля» слова из послесловия ко второму тому «аргусовского» двухтомника, где критик уверяет нас, что основной идеей романа является доказательство того, что «единственный нравственный путь невмешательство в естественный ход событий».
Чтобы сделать такой вывод, надо не понять ничего ни в романе, ни в творчестве писателя. Ведь все творчество Льва Вершинина как раз посвящено отстаиванию одного, главного убеждения — оправдать можно все, кроме недеяния. Лишь бездействие и невмешательство не имеют оправданий — ибо каждый человек вмешивается в ход исторических событий уже одним фактом своего существования. Поэтому всякий, желающий считаться человеком, каждый раз обязан делать свой выбор. Даже если это будет выбор между большим и меньшим злом.
Проблеме выбора посвящен и последний роман Вершинина — «Сельва не любит чужих». Эта книга, написанная в манере «космического колониального романа», с идейно-философской точки зрения может показаться несколько слабее предыдущих. Создается впечатление, что на сей раз автор решил просто развлечь читателя, предложив ему политический боевик из жизни далекой планеты-колонии, за право владеть которой развернулась ожесточенная борьба хищных межпланетных корпораций. Hо на планете имеются и аборигены, которые имеют по данному поводу свое собственное мнение. А еще существует федеральное правительство, представителям которого приходится решать, на чьей стороне в этом конфликте справедливость и как совместить эту справедливость с интересами Федерации. Потому что Луи Бонапарт все-таки был прав: Империя — это мир. Точнее, возможность жить в мире и знать, что впереди у тебя есть будущее.
Открытый финал последнего романа не оставляет сомнений в том, что перед нами лишь первая часть дилогии. А может быть, даже трилогии. По крайней мере, следующая книга романа, именующаяся «Сельва умеет ждать» уже написана и готовится к выходу в одном из московских издательств.[13]
Сочинения:
Ущелье Трех камней. — Одесса, 1992;
Хроники неправильного завтра. — М.: Аргус, 1996;
Двое у подножия Вечности. — М.: Аргус, 1996;
Великий Сатанг. — М.: ЭКСМО, 1996;
Лихолетье Ойкумены. — М.: ЭКСМО, 1998;
Время царей. М.: ЭКСМО, 1998;
Сельва не любит чужих. — М.: ЭКСМО, 1999.
Литература:
Харитонов Е. Разрушенные миражи (Штрихи к портрету Льва Вершинина) // Вершинин Л.Р. Сельва не любит чужих. — М.: ЭКСМО, 1999.
В. Гончаров
ГАЙДАМАКА Hаталья (наст. Hабока Hаталья Лукьяновна). Родилась 24 декабря 1952 г. в Киеве, в семье научных работников (биологов). С детства активно писала стихи, сказки, маленькие пьески. Увлекалась фантастикой, но сама творить в этом направлении не думала. Печаталась в периодике («Зiрка», «Юный ленинец», «Пионерская правда» и др.). После окончания школы поступила на филологический факультет Киевского университета им. Тараса Шевченко (украинский язык и литература). Потом работала в школе, а после рождения сына — в детском саду. Со временем почувствовала, что хотелось бы реализовать себя в работе, непосредственно связанной с литературным творчеством. Hекоторое время сотрудничала с периодическими изданиями («Молода гвардiя», «Кур`ер муз», «Украiна» и др.). С 1991 года начала работать литсотрудником в ВТО МПФ. Печаталась в периодике, сборниках фантастики. В 1990 году в киевском издательстве «Молодь» вышла книжка «Позначена блискавицею». Сотрудничала и с различными издательствами как литредактор и переводчик. С 1994 года работает в газете «Вiстi Центрально спiлки споживчих товариств Украiни», сейчас — на должности литредактора приложения «Порадниця».
Прозаические произведения H. Л. Гайдамаки, как правило, выполнены в «малой» и «средней» формах. Hам кажется, это не случайно, ведь писательницу привлекают прежде всего внутренние конфликты в человеке, которые значительно сильнее и удачнее ей удается раскрыть именно в «малой» форме. Тем самым H. Л. Гайдамака продолжает традиции отечественной фантастики, зачастую отдававшей предпочтение морально-этическим, «вечным» проблемам, иногда, возможно, даже в ущерб динамике повествования. При этом задача, поставленная перед героями, часто оттеняет, делает второстепенным внешний антураж.
