Наконец, необходим поиск новых теоретических основ формирования российской внешней политики. Предстоит заново осмыслить природу современной системы международных отношений, характер внешних вызовов и оптимальные варианты ответа на эти вызовы. Формирование действительно полицентричного или многополярного мира потребует значительного времени. Период же неопределенности, или «несбалансированности» мира, скорее всего, продлится не одно десятилетие и окажется наиболее опасным со времени окончания Второй мировой войны. На это время российской внешней политике нужны новые ориентиры, выводящие ее за пределы чрезмерно абстрактной и дезориентирующей теории многополярного мира. Успехи российской политики сегодня должны быть связаны с гибким отстаиванием национальных интересов, а не фронтальным столкновением с агрессивными и сильными державами, главной из которых выступает сегодня США. Конфликты, подобные грузинскому и украинскому, не должны стать правилом. Необходимо новое понимание превентивной дипломатии в Евразии, новое понимание российских интересов в Азии и новый поиск сфер взаимодействия с западными странами.
Предисловие к американскому изданию
Весной 2006 года американская критика России стала особенно острой. Совет по международным отношениям опубликовал двухпартийный доклад под заглавием «Россия движется в неверном направлении», где осуждались происходившее в России «свертывание демократизации» и внешняя политика страны. Вице-президент США Ричард (Дик) Чейни отправился в Вильнюс с критикой «российского энергетического шантажа» и нарушением демократических свобод. Американские политики вроде сенатора-республиканца от штата Аризона Джона Макккейна настаивали на исключении России из «Большой восьмерки», в то время как российское руководство готовилось к приему саммита «восьмерки» в Санкт-Петербурге. Кроме того, в номере журнала Foreign Affairs, отражающего взгляды правящих кругов, за март-апрель 2006 года была опубликована статья Кира Либера и Дэрила Пресса, в которой Россию представили страной, все еще обладающей ядерным потенциалом, но настолько убогой и ослабленной, что она уже не способна пережить возможный ядерный удар со стороны США.
Эти проявления враждебности озадачивали по двум причинам. Во-первых, сколь бы недружественной ни казалась американцам политика Кремля, ее поддерживало подавляющее большинство граждан России. Новый курс твердо поддерживали и элиты, и общественность, причем с этим США ничего (или почти ничего) поделать не могли. Во-вторых, в мире, где возникали новые угрозы и усиливалась конкуренция в сфере энергетики, Россия обретала все большую важность. После нескольких лет на задворках международной политики Россия вернулась на мировую арену, и США следовало заинтересоваться возможностью сделать Россию своим партнером.
Я начал писать эту книгу весной 2006 года. Я хотел изучить вопрос о том, не скрывает ли нарастающий вал критики России, исходящий порой от людей, которые вряд ли могли притязать на знание России, некую политическую программу. По мере изучения вопроса я нашел доказательства того, что русофобия, разделяемая различными кругами американского политического класса, пропагандируется через различные программы и конференции, проводимые разными научными центрами и исследовательскими организациями, через выступления в конгрессе США, через неправительственные организации и через СМИ. Русофобия — это не просто критическое отношение к России, а скорее гипертрофированное, превосходящее всякие рамки критическое отношение к стране, культивируемое и реализуемое с целью подрыва политической репутации России. Внимание в данной книге сосредоточено на деятельности СМИ и политического сообщества США. Для рассмотрения русофобии в научных кругах США и в продуктах американской культуры надо писать другую книгу.
Хотя критический анализ России и ее политической системы совершенно законен и оправдан, вопрос состоит в соотношении критического и объективного походов к России. Роль России в мире растет, однако многие американские политики считают эту страну несущественной величиной на мировой арене. Американским политикам, поглощенным международными проблемами, к примеру Ирака или Афганистана, трудно признать, что теперь им надо вести переговоры и координировать свою международную политику со страной, вчера казавшейся такой слабой, сосредоточенной на внутренних проблемах и зависимой от Запада. Для подобных политиков русофобия — всего лишь средство оказания давления на Кремль, рычаг подчинения России грандиозным планам США по установлению контроля над самыми ценными ресурсами и важнейшими геостратегическими точками мира. Тем временем в России нарастало чувство обиды и возмущения несправедливым отношением Америки, и война 2008 года на Кавказе показала готовность России действовать в одностороннем порядке для того, чтобы воспрепятствовать действиям США на постсоветском пространстве, которые в Кремле посчитали откровенной экспансией. Некоторые люди в Москве испытывают соблазн пойти на еще более острую конфронтацию со странами Запада. Обусловленное невежеством пренебрежение к России и присущее американским политикам ощущение собственной праведности демонстрирует неготовность США к главным вызовам XXI века, а в числе этих вызовов — политическая нестабильность, распространение оружия массового уничтожения и ненадежность обеспечения энергией.
Многие представители американских элит не любят Россию, но это негативное отношение разделяют далеко не все. Многие американцы понимают, что Россия прошла долгий путь от коммунизма, и поддержку политики Путина подавляющим большинством населения страны невозможно должным образом объяснить высокими ценами на нефть и манипулированием общественностью. Такое понимание существует вопреки частым утверждениям наблюдателей-русофобов. Аналитики, рассуждающие объективней, понимают также, что многие проблемы России — типичные трудности, с которыми сталкиваются народы в процессе государственного строительства. Эти проблемы не следует представлять как признаки «внутренней тяги» России к автократии или империи. По мере того как США и Россия все дальше уходят в XXI век, пересмотр отношений между двумя странами в духе взаимовыгодного сотрудничества приобретает все большую важность.
Разумеется, политические и культурные фобии не ограничиваются взаимной «природной» враждебностью. В России, конечно, есть свои американофобы. Это явление отчасти рассмотрено в моей книге Whose World Order (Notre Dame, 2004) («Чей мировой порядок?») и в нескольких статьях. Антиамериканские настроения сильно проявляются в российских СМИ и в продуктах российской культуры. Эти настроения являются ответом на проводимую США политику ядерного, энергетического и военного господства в мире. Политика крайнего гегемонизма имеет свойство вызывать радикальную реакцию, и русские националистические движения, а часто и нейтральные комментаторы резко реагируют на то, что они воспринимают как посягательство на политическую систему России и ее внешнеполитические интересы. Реакции России на подобные действия США крайне негативны и зачастую неадекватны, но вряд ли принимают более извращенные формы, чем те, что существуют в американском гегемонистском и имперском дискурсе.
Мои исследования и аргументацию поддерживают ученые, политические обозреватели и общественность. Никогда прежде в моей научной карьере я не получал столько благоприятных откликов после того, как я опубликовал ряд коротких статей в русско— и англоязычных СМИ. Хотя никто из людей, поддерживавших мою работу, не несет ни малейшей ответственности за ошибки, которые, возможно, есть в этой книге, я счастлив тем, что пользовался их поддержкой и в долгу перед этими людьми. Отчасти такая поддержка стала возможной благодаря тем, кто решил опубликовать и распространить мои первые попытки писать о русофобии. Я благодарен Алексею Богатурову из журнала International Trends («Международные процессы») и Майклу Бому из газеты Moscow Times за публикацию моих статей, а также Юрию Слезкину из Института славянских, восточноевропейских и евразийских исследований Калифорнийского университета в Беркли за приглашение выступить весной 2008 года на конференции «Российская эмиграция в исторической перспективе». Я благодарен также университету Сан-Франциско, где я имею честь преподавать и пользоваться поддержкой коллег и студентов. Особая благодарность Колледжу поведенческих и социальных наук, а также декану университета Сан-Франциско Джоелу Кассиоле, оказавшему финансовую поддержку составлению указателя к этой книге. Моя семья, проживающая в Москве и Сан-Франциско, — источник постоянного вдохновения, а моя жена Юлия прочла и прокомментировала некоторые части книги. Мэтью Тарвер-Вальквист прочитал и улучшил всю рукопись. Кроме того, я хотел бы поблагодарить сотрудников издательства Palgrave Macmillan Эрин Айви, Айзу Джонсона, Фарида Кухи-Камали и сотрудников компании Macmillan Publishing Solutions за оказанную поддержку и редакционную помощь.
