Тем временем отец Чижевского уже переводил «Исследование мировых пространств» на немецкий язык. Будучи профессором баллистики, он отлично понимал ценность работы Циолковского. Однако осуществить издание на немецком языке: запаса латинского шрифта хватило лишь на небольшое предисловие. Чижевский написал по-немецки краткую историю исследования Циолковским проблемы межпланетных сообщений.
Вскоре тысяча экземпляров брошюры «Ракета в космическое пространство» была напечатана. Чижевский увез большую часть тиража в Москву. Обложившись справочниками, он разослал ее на адреса 400 исследовательских учреждений, занимавшихся проблемами авиации и аэродинамики. Десяток экземпляров был отправлен лично Оберту.
Хотя Циолковский опубликовал работу двадцатилетней давности, зарубежные ученые восприняли ее с большим интересом.
«Вашим трудом здесь многие заинтересовались, и посылались запросы», – так писал Циолковскому один из его германских корреспондентов, после того как журнал «ZFM» сообщил о выходе брошюры «Ракета в космическое пространство». Интерес немецких ученых понятен: в Германию пришла «ракетная лихорадка». Вызвана она была прежде всего испытаниями ракетных автомобилей в Ганновере, проходившие при большом стечении народа весной 1928 года. Ажиотаж был невероятным. Газеты пестрели захватывающими дух сообщениями. Место хроники, убийств и скандалов заняли сообщения о ракетных испытаниях.
Внешне «ракетная лихорадка», охватившая Германию, выглядела вполне благообразно: отстаивается идея космических полетов, никто не помышляет о войне, и Герман Оберт, идеолог немецкого ракетного оружия, консультирует фильм Фрица Ланге «Женщина на Луне».
Помощники Оберта – инженер Рудольф Небель и русский эмигрант Александр Шершевский. Позднее в книге своих мемуаров Вилли Лей аттестует их как «трио», состоявшее «из слегка сбитого с толку теоретика, открытого милитариста и русского эмигранта». Один из этого «трио» – Шершевский – состоял в переписке с Циолковским. Задолго до того, как грохот разрывов объявил англичанам о наличии у гитлеровцев боевых ракет, в конце 1922 года, Циолковский получил из Берлина первое письмо Шершевского. Сообщив о большом интересе немецких ученых к исследованиям Циолковского, Шершевский писал: «Очень просил бы Вас от имени многих немецких специалистов прислать Ваши работы…»
Циолковский был польщен вниманием немецких научных кругов и охотно отвечал на письма, присылаемые Шершевским, обсуждая с ним самые специфические вопросы. Предполагал ли Константин Эдуардович, что его могут использовать как консультанта при разработке нового оружия?
Вопросы, которые задавал Берлин Калуге, заставляют насторожиться. Вот, к примеру, некоторые из них: «Как вы представляете себе конструктивное устройство сопла для углеводородов – с предварительным сжатием или без него? Как Вы представляете себе устройство инжекторов, так как насосы почти невозможны?»
Неизвестно, что ответил на эти вопросы Циолковский: среди его бумаг не сохранилось черновиков ответов. Что касается важности этих вопросов, то Вилли Лей в книге «Ракеты и полеты в космос» прямо пишет, что проблема топливного насоса для ракет оставалась неразрешенной до середины Второй мировой войны, когда уже подходила к концу работа над баллистическими ракетами «V-2».
Поток этих писем становился все больше и больше.
В начале тридцатых годов Циолковский прервал эту переписку. Нацисты пришли к власти. Германия стремительно милитаризировалась. Люди, с которыми переписывался Константин Эдуардович, стали работать на немецкую военную машину.
Одно из последних писем Шершевского к Циолковскому датировано декабрем 1929 года.
«Я сейчас ассистент проф. Оберта, – писал Шершевский, – строим около Берлина первую ракету с жидким топливом… Работаем все здорово – не за страх, а за совесть, так с 8 часов утра до 10 вечера…»
ГЛАВА 2: Космические корабли Веймарской республики
2.1. Космический корабль Германа Гансвиндта
В предыдущей главе я показал, на какой почве произрастала идея ракетного строительства в республиканской Германии. Однако идея оставалась бы идеей, если бы среди немцев не нашлось людей, способных воплотить ее в жизнь. И такие люди нашлись. Все-таки не зря авторы «романов о будущем» верили в силу интеллекта немецких изобретателей и инженеров – последние сумели удивить мир.
Подобно тому, как у русской космонавтики был пионер и основоположник – Константин Эдуардович Циолковский, – у немецкой космонавтики имелся свой предтеча – теоретик Герман Гансвиндт.
Гансвиндт родился 12 июня 1856 года в небольшом городке в Восточной Пруссии. Он получил образование юриста, но предпочел полностью отдаться своему главному увлечению – конструированию различных средств передвижения. Он изобретал велосипеды, самодвижущиеся экипажи, моторные лодки и даже пожарные машины. Некоторые из его проектов остались на бумаге, но многие были осуществлены им самим.
Со временем Гансвиндт обратился к проблеме воздушного транспорта, и начал (как и Циолковский) с дирижабля. Он разработал и запатентовал проект оригинального воздушного корабля длиной 150 метров и с паровым двигателем мощностью в 100 лошадиных сил. Уже тогда было понятно, что дирижабли незаменимы в военном деле, и в связи с этим Гансвиндт направил описание своего изобретения с приложением копий патента фельдмаршалу фон Мольтке. Однако Генеральный штаб «за неимением средств» отказал Гансвиндту в осуществлении его проекта.
Гансвиндт не чувствовал себя обескураженным отрицательным ответом – он засел за работу, написал книгу, целиком посвященную проблеме создания управляемого воздушного корабля, и сам оплатил расходы по ее изданию. Она вышла из печати в июле 1884 года. Изобретатель полагал, что теперь он располагает оружием для новой атаки на чиновников-консерваторов. К сожалению, это оружие почти не подействовало на его современников. Тогда Гансвиндт начал свою вторую кампанию. Он написал письмо (с приложением экземпляра книги) в военное министерство. Однако здесь всем уже наскучил разговор о дирижаблях. Министерство не прочь было вообще отмахнуться от идеи покорения воздуха, поскольку это запутало бы тактику и погубило бы всю стратегию германской армии. И Гансвиндт вновь получил отрицательный ответ.
Обстановка изменилась только после того, как граф Цеппелин истратил собственные средства и деньги богатых друзей на то, построить большой воздушный корабль. Гансвиндт тоже чувствовал, что ему следует показать людям нечто большее, чем копию патента и маленькую книгу. Он сделал попытку сколотить капитал путем организации какого-то общества и денежных пожертвований. Эта вполне здравая идея не принесла большого успеха, и тогда Гансвиндт решил целиком посвятить изобретательской деятельностью. В Шенеберге (это предместье Берлина, где он жил) Гансвиндту удалось создать небольшую фабрику, а также открыть постоянную выставку, обладавшую всеми признаками ярмарки, вплоть до огромных пестрых афиш, расклеенных по столице. Фабрика изготовила механизм свободного хода для велосипедов и втулку заднего колеса нового типа, которые рекламировались как «практически не создающие трения». Здесь же был собран механизм, который Гансвиндт назвал «третмотором». Две небольшие педали, немногим больше человеческой ступни, крепились над механизмом или сзади него. Человек становился на эти площадки и, перенося свой вес попеременно с одной ноги на другую, приводил механизм во вращение.
Гансвиндт также построил «моторную лодку», которая двигалась с помощью описанного механизма. Для демонстрации ее возможностей изобретатель организовал искусственное озеро.
Параллельно Гансвиндт сконструировал и построил большой двухместный геликоптер. У машины не хватало только мотора. В это время газеты сообщили, что на Парижской всемирной выставке есть двигатель внутреннего сгорания достаточной мощности. Тогда Гансвиндт поехал в Париж и попросил продать ему мотор в том случае, если он разовьет необходимую мощность. Но мотор оказался слабым, и Гансвиндт решил вообще не использовать двигатель, а запустить аппарат, применяя принцип волчка. Геликоптер монтировался на центральной стальной трубе. Через эту трубу был пропущен стальной трос, закрепленный одним концом на земле, а другим – в крыше фабричного здания. Затем Гансвиндт обмотал вокруг трубы другой трос с привязанным к его концу тяжелым грузом, который мог сбрасываться в колодец, вырытый специально для этой цели… Геликоптер и в самом деле взлетел с двумя людьми на борту, но, разумеется, невысоко, так как полученный им импульс был слишком незначительным.
Однако бессмертную славу изобретателю принес совсем другой проект – космического корабля, использующего реактивный принцип движения.
