Потом я вижу ее по телевизору. В моем дневнике этот день отмечен гирляндой восклицательных знаков: «Я только что видела Жермен Грир по телевизору – она славная!!! – записываю я. – Смешная!!!»
Грир использует слова «освобождение» и «феминизм», и я понимаю, что в свои 15 лет впервые вижу человека, который произносит их без сарказма и не ставит невидимых кавычек. Как будто эти слова неприятны и опасны вроде нечистот или крыс.
Вместо этого Грир говорит: «Я феминистка» – спокойно и уверенно, с чувством внутренней правоты. Она произносит эти слова с гордостью: феминизм – это награда, за которую боролись миллиарды женщин в течение всей истории человечества. Феминизм– это вакцина против неудачи первых борцов. Это особый воздух, которым все мы дышим и благодаря которому остаемся в живых.
Через неделю я тоже говорю: «Я феминистка» – зеркалу. Я курю воображаемую сигарету, свернутую из туалетной бумаги. Я выдыхаю воображаемый дым, как Лорен Бэколл, и говорю: «Я феминистка, уважаемый Хамфри Богарт».
Слово кажется даже более эпатажным, чем ругательство. Оно опьяняет. Она кружит голову.
Я считаю себя феминисткой, потому что, увидев Грир по телевизору и почувствовав к ней симпатию, я только что прочитала книгу «Женщина-евнух». Я погружаюсь в нее не только из-за привлекательности идеи эмансипации – должна признаться, я также ищу сцены секса. Я знаю, что это неприличнаякнига. На обложке нарисованы титьки – значит внутри обязательно должны быть постельные сцены.
Секса я не нашла, однако там были откровенные куски, понятные тем, кто вырос на рок-музыке, – Грир пишет, будучи женщиной, о том, каково быть мужчиной. Мне кажется, что песня Боуи «Ziggy Stardust», герой которой был «как Христос с божественной задницей, живущий на пределе», написана о Грир. Она пишет книги как пьесы для фортепиано, а ее интерпретация феминизма проста: всем стоит быть немного похожими на нее. На нее, презирающую любую бесполезную традиционную фигню. Быструю и свободную. Смеющуюся, трахающуюся и не боящуюся поставить на место кого угодно – от близкого друга до правительства – если они глупы или неправы. И громкую. Как рок-музыка.
«Женщина-евнух» воспринималась как свежий морозный воздух, ворвавшийся в душную прокуренную комнату. Или как салют, прогремевший в три часа ночи в сонной деревушке. Грир работает на пределе своих возможностей с невероятной скоростью, потому что ее переполняет вдохновение от осознания того, что она говорит вещи, которые до нее не говорил никто. Она знаменует собой надвигающуюся бурю.
Я в свои пятнадцать не понимаю и половины из того, о чем она говорит и пишет. Я еще не сталкивалась с сексизмом на работе, женоненавистничеством или пенисом, нуждающимся в стимуляции и ласке. Все это чертовски смущает: гнев по отношению к мужчинам и вера в женщин, предающих себя и позволяющих себе быть слабыми, мне непонятны и кажутся парадоксальными. Мне до сих пор кажется, что по большому счету все мы – мужчины и женщины – просто «ребята», старающиеся поладить друг с другом.
Я пока не понимаю ее широких обобщений и бьюсь об заклад, то же самое происходит со всеми остальными читателями. Так во всяком случае мне кажется.
Но нет никаких сомнений, что эта книга – абсолютная сенсация. Жермен демонстрирует, что быть женщиной – самая замечательная вещь на свете, а не несчастье, с которым нужно просто смириться. В XX веке с его любовью к новаторству главной «новинкой» оказывается женщина в роли человека: она все еще упакована в целлофан и сложена в коробку. Но вот она на свободе! Новое помешательство! Она прекрасна и свободна, каждый шаг ее должен вызывать восхищение! Женщина как открытие Америки, Луна с небес или кокаин.
Я поклоняюсь Жермен Грир и миру феминизма. Я верю всему, что она делает и говорит. Она не причинит мне боль, внезапно повернувшись ко мне темной стороной – как члены группы Led Zeppelin, когда они раздавали несовершеннолетним поклонницам значки с надписью «Отсосу!».
Нежная девочка-подросток, я чувствую, что эта необычная женщина хорошо влияет на мою душу.
В последующие годы, я, конечно, перерасту свою «грироманию» и научусь не соглашаться с Грир по множеству вопросов, таких как:
• ее отрицательное отношение к сексу;
• ее выступления против принятия на работу в женский колледж преподавателя-транссексуала;
• ее негативные комментарии по поводу перемены пола мужчинами;
• и самое главное – ее критика в адрес прически обозревателя The GardianСюзанны Мур в стиле «трахни-меня» – я люблю начесы.
Но в 15 лет, закончив чтение «Женщины-евнуха», я так была взволнована по поводу женского бытия, что если бы была мальчиком, то захотела бы сменить пол.
В 15 с половиной лет я говорю «Я феминистка» таким же тоном, каким нормальные люди произносят: «Займи бабла». Я открыла часть себя настоящей.
Но, конечно, вы можете спросить себя: феминистка ли я? Может быть, и нет. Вы не знаете. Вы еще не вполне разобрались, что это такое. Вы слишком измотаны и дезориентированы, чтобы разобраться! Кажется, в понятии «феминизм» намешано слишком много. Что это значит?
Я вас понимаю.
Так вот, быстрый способ разобраться феминистка ли вы.
Засуньте руку в трусы.
а) Есть ли у вас влагалище?
б) Хотите ли вы им распоряжаться?
Если вы ответили «да» на оба вопроса, то поздравляю! Вы феминистка.
Мы должны восстановить суть понятия «феминизм». Согласно статистике, только 42 % британских женщин считают себя феминистками. И вот я думаю: дамы, что вы подразумеваете под феминизмом? Что именно в концепции «освобождения женщин» вам не подходит? Свобода голосовать? Право не быть собственностью человека, за которого вы вышли замуж? Борьба за равную оплату труда? Мадонна? Джинсы? Неужели все это действительно вызывает у вас неприятие? Или вы просто были пьяны в момент опроса?
Сейчас, однако, я стала спокойнее относиться к результатам подобных опросов, так как поняла, что современная женщина в принципене может полностью отторгать феминизм. Не будь феминизма, его противницы (так же, как и поборницы) просто не смогли быдискутировать о месте женщины в обществе. Все мы были бы слишком заняты, рожая на полу в кухне, сжав зубами деревянную ложку, чтобы не помешать мужской игре в покер в гостиной. После родов у нас тоже не было бы времени – ведь пришлось бы вернуться к побелке погреба. Вот почему женщины-обозреватели из Daily Mail [25], публикующие ежедневные колонки-вопли против феминизма, развлекают меня. Дорогуши, я думаю, вы получаете за свою писанину кругленькую сумму. И я уверена, она поступает на ваш банковский счет, а не на счета ваших мужей. Чем громче женщины протестуют против феминизма, тем убедительнее они доказывают, что он, во-первых, существует и, во-вторых, они вовсю используют завоеванные для них феминистками права.
Из всех концепций, которыми люди пытались злоупотреблять и от которых открещивались, феминизм по-прежнему наиболее актуален. Никакое другое понятие не подойдет. И давайте смотреть правде в глаза: никакой другой конкурирующей концепции, говорящей о месте женщины в мире, за последние 50 лет не появилось.
Лично я думаю, что слово «феминистка» нуждается в усиливающем определении. Я хочу вернуть ему эпитет «радикальная». Так выглядит злободневнее. Мы сбились с пути и слишком долго шли не туда, так что необходимо вернуться к корням. Слово «феминистка» используют, чтобы оскорблять нас! Давайте доведем ситуацию до логического конца и вновь помашем перед носом социума красной тряпкой. Я хочу вернуть словосочетание «радикальная феминистка» в обиход – так же, как чернокожие граждане вернули слово «негр». И с теми же целями.
«Давай, моя радикальная феминистка!» – я буду громко говорить самой себе во всех барах, где бываю с друзьями. И пусть я услышу осуждающие слова о том, что я слишком эмоциональна и нужно быть поспокойнее. Эта фраза будоражит так же, как шампанское и механическая коробка передач.
Тот факт, что словосочетание «радикальный феминизм» сегодня вызывает чаще всего неприятие, делает это определение еще привлекательнее. Используя его, вы будете напоминать человека, который решил вернуть в моду цилиндр, в одиночку разгуливая в нем по городу. Как только люди увидят, как круто вы в нем выглядите, то они все захотят последовать вашему примеру.
Нам не обойтись без еще одного понятия – «сделать мир равным для мужчин и женщин». Женское нежелание его использовать – очень плохой сигнал. Представьте, если бы в 1960-х чернокожие говорили, что они «не выступают» за гражданские права.
