Кандидат на статус беженца получает пособие до тех пор, пока власти не рассмотрят его заявление. В случае положительного решения — если ему не отказали и не депортировали — он получает право на те же самые выплаты из системы социального страхования, что и киприоты. (По слухам, имеющим весьма широкое хождение, в иммиграционном офисе кому угодно оформляют желаемый статус за 15 тысяч евро. — В. П.).
О некоторых интересных трюках, на которые пускаются мигранты с целью увеличения суммы своего пособия, рассказывается в одном из последних номеров местного русскоязычного еженедельника "Европа-Кипр". В нем утверждается, что многие беженцы "дают напрокат" своих детей на время посещения Департамента иммиграции. Сначала одна семья соискателей статуса беженцев приходит со своими детьми и детьми, "взятыми напрокат", чтобы получить более крупное пособие. Затем с этими же детьми появляется другая семья…
Неудивительно, что на Кипре из-за подобных трюков и аналогичных фокусов, как и во всех других странах Европы, в последнее время заметно ширится и набирает популярность движение против всевозможных "чужаков", пресловутой мультикультурности, агрессивного, "варварского ислама" и "мусульманской оккупации". В ноябре нынешнего года в Ларнаке, например, прошел марш против нелегальных иммигрантов, организованный КЕА (Движение греческого сопротивления) — своего рода эквивалента российского ДПНИ. По словам участников марша, все они являются "патриотами и греческими революционерами", стремящимися сохранить "православное лицо Кипра, изменить которое пытаются незваные гости из исламских стран". Члены КЕА заявляют, что "нашествие неевропейских иностранцев" способствует безработице и росту уровня преступности. И это мнение, между прочим, разделяет подавляющее большинство русских, постоянно проживающих на острове. Уже упоминавшаяся ранее газета "Европа-Кипр" сообщает о звонке в редакцию русской женщины, сказавшей буквально следующее: "Здравствуйте, вы не могли бы мне подсказать номер руководителя Национального греческого сопротивления на Кипре (КЕА). Я бы высказала ему свою поддержку. Посмотрите, что творится на Кипре с этими иностранцами, особенно в Старой Никосии. Они не уважают законы, понаоткрывали магазины, которые не соблюдают графика работы, живут, как хотят, пьют, матерятся, мусорят…"
Однако справедливости ради надо заметить, что существует и совершенно противоположная точка зрения, которой придерживается правящая верхушка во главе с нынешним президентом, представляющим компартию. Так, министр внутренних дел Кипра Неоклис Силикиотис считает, что "иммигранты внесли значительный в экономический рост страны, и что мы им многим обязаны". По его словам, мигранты вовсе не крадут рабочие места у киприотов, ибо им позволяют работать лишь там, где не хотят работать коренные жители.
Чего же хотят кипрские власти в рамках проводимой ими ныне иммиграционной политики? Глава кипрского МВД пояснил: "Мы хотим создать общество, которое будет демонстрировать полную нетерпимость к эксплуатации одних людей другими, общество, свободное от расизма и ксенофобии". То есть в идеале — мультикультурное, справедливое общество, где каждый будет уважать права других людей. Против такого идеала, разумеется, не станет возражать ни один нормальный человек. Но не является ли он всего лишь очередной несбыточной утопией, из разряда тех, от которых столь жутко страдало человечество на протяжении прошлого века? Ответ на этот вопрос, скорее всего, будет дан уже в первой половине нынешнего столетия.
Анастасия Ежова ЛИЦО ХИЗБАЛЛЫ
Яркое солнце встаёт над долиной Бекаа. За узкой трассой открывается панорама темно-синей глади, подёрнутой белой дымкой.
Налысо бритый ливанский пограничник ставит в паспорт въездной штамп с приветливой улыбкой: "Зря вы так разволновались: русской, да еще и с такой фамилией — обязательно дадим визу".
…Потом мы вновь мчимся по петляющей в горах дороге. Слева от меня мелькают красные черепичные крыши маленьких домиков на фоне синеватых гор — Ливан неспроста называют "ближневосточной Швейцарией". Мимо нас проплывают леса, и взору предстают знаменитые ливанские кедры. Темно-зелёная растительность радует сердце, особенно после сдержанных красок сирийских просторов.
Впрочем, в глаза бросается не только красота ливанской природы. Невозможно не заметить, что по дороге то и дело встречаются противотанковые ежи. Их часто можно созерцать и на улицах Бейрута. Выкрашенные в белый и красный цвета, они молчаливо сигнализируют: на фоне этих прекрасных панорам уже много лет идет война…
Наконец, мы останавливаемся около высокой эстакады — вот и закончился мой недолгий путь из Дамаска в ливанскую столицу.
Бейрут — большой современный город с широкими автострадами, устремленными ввысь многоэтажными домами, множеством ресторанов и ярко выраженным столичным антуражем — расположился на берегу Средиземного моря. В воздухе чувствуется запах морской воды, а по улицам гуляет бриз.
Это дорогой мегаполис с мириадами модных бутиков, торговых центров, развлекательных заведений, роскошных отелей и пляжей, ресторанов, цены в которых порой кусаются больнее средиземноморской медузы. Но при этом жители Бейрута слишком хорошо знают, что такое боль и смерть, а потому любят "красивую жизнь" и не упускают возможности насладиться ею, поскольку завтра можно легко потерять всё, что имеешь.
Ливан — многоконфессиональная страна, и Бейрут разделен на восточную христианскую и западную мусульманскую части. Впрочем, имея за плечами опыт изматывающей гражданской войны, люди несколько устали от межрелигиозного противостояния. Сегодня грань между христианскими и мусульманскими районами становится менее четкой. Так, над христианскими кварталами раздаются протяжные звуки азана, а в кафе, где барные стойки заставлены бутылками с элитным алкоголем, предлагают халяльное (дозволенное согласно исламу) меню. В мусульманских кварталах, в свою очередь, нередко можно увидеть идущую по улице христианку в открытой одежде, и никто не набрасывается на нее в праведном гневе, стремясь закидать камнями или плеснуть в лицо кислотой. Христианские девушки свободно посещают пляжи для мусульманок, ибо их также воспитывают в духе скромности, и потому многие из них стесняются раздеваться до бикини в присутствии мужчин. Но никто не думает порицать их за то, что они наслаждаются морским купанием в месяц Рамадан.
Разумеется, нужны были определенные предпосылки для того, чтобы после многих лет разногласий был достигнут такой уровень солидаризации нации, невзирая на многообразие религиозных общин и острые противоречия между некоторыми из них. Такая трансформация стала возможной благодаря появлению на ливанской политической авансцене движения Хизбалла, которое уникально в силу своей авангардности и ряда принципиальных отличий от других исламских движений сопротивления, делающих данную партию ценным историко-политическим феноменом, чей опыт может быть востребован не только в среде мусульман или в традиционно исламских регионах.
Хизбалла показывает пример, как найти баланс между глобальным революционным проектом и национально ориентированной политикой, направленной на борьбу за независимость против израильской и в целом западной экспансии, против политики, целью которой является уничтожение самобытности народа, его экономическое и культурное порабощение, а также разделение на множество мелких постоянно враждующих группок. Вместе с тем, её опыт не похож и на "построение социализма в отдельно взятой стране": Хизбалла не претендует на то, чтобы Ливан становился осью исламского проекта.
Являясь проиранским движением, Хизбалла, вместе с тем, не копирует, а переосмысливает идеологию исламской революции с учетом ливанской специфики. Поэтому Хизбалла, несмотря на приверженность идеям 1979 года, не спешит воплотить в Ливане проект исламского государства, а отдает предпочтение парламентским методам борьбы и реализации общенациональных социальных проектов. Хизбалла — "государство в государстве", чья политика направлена на защиту справедливости в обществе и удовлетворение насущных потребностей людей в качественном и относительно недорогом образовании, медицинском обслуживании, жилье. Имея развитую сеть СМИ (к ним относятся телеканал "аль-Манар" и радиостанция "ан-Нур"), Хизбалла наращивает присутствие в других медиа-ресурсах, в парламенте страны и в бизнес-структурах, в сфере культуры и искусства.
