Вот катализацию этой катастрофы мы и наблюдали в ноябре-декабре прошлого и январе текущего года. Молодые люди отказываются принимать навязываемые им социальные формы и практики, потому что те противоречат теперь не только уже здравому смыслу, но и самому выживанию народа. Молодые воспринимают этот факт значительно острее, чем "продвинутые в годах" старожилы, потому что им еще только предстоит тут жить, предстоит работать и растить детей. А возможности такой не просматривается, поскольку не работают уже не только социальные лифты, но и само государство, не способное и не желающее противостоять всё нарастающей коррупции и её вечному спутнику, этническим мафиям, и защищать своих собственных граждан. Вся жизнь впереди, а их не просто загоняют в предельно узкий коридор, но еще и прижимают к стенке.
Если мы не нужны этому государству, то зачем нам такое государство? Вот большой экзистенциальный вопрос нашего ближайшего будущего! И правильно ответить на него власть сможет, лишь получив адекватное представление о состоянии сознания своего собственного народа, который самоорганизуется и перегруппируется уже по каким-то иным, не известным ни нам, ни власти образцам и канонам.
К тому же, выступления, потрясшие блогосферу — и у нас, а теперь уже и в Северной Африке, — сохраняют в себе большой заряд неопределенности, несут гнетущую тайну. Что такое произошло на Манежной площади? Вот они, "полыхнули" и рассыпались — ни формы, ни организации, ни хотя бы каких-нибудь видимых организационных последствий. Один эмоциональный всплеск. И — картинка "в телевизоре" и Интернете. Или в глубинах уже идет какая-то организационная работа? Мы не знаем ничего об этом скоротечном социальном бунте. А что происходит в Северной Африке и Египте? Этот вопрос тоже неслучаен, ибо параллели с Россией весьма прозрачны. И там, и здесь мы имеем олигархические режимы с зашкаливающей социальной несправедливостью, и там, и здесь "ударным отрядом" давления на власть является молодежь, и там, и здесь не наблюдается новых видимых социальных форм, способных выстроить из усугубляющегося хаоса некие новые системы, некие новые конфигурации. Нет ни классов, ни социальных групп, на которые можно опереться. Все рассыпается на атомы, которые собираются вместе лишь для удара по старой системе, но отнюдь не демонстрируют при этом готовности к консолидации по поводу возведения нового, альтернативного общества, в котором были бы учтены пожелания самих протестующих. Пожелания разрушить неправедные общества вполне понятны — но что "протестанты" собираются построить на их месте?
В 1917 году В.И. Ленин произнес исторические слова: "Есть такая партия!". И взял власть, которая валялась у большевиков под ногами. Специфика текущего момента в том, что ни в России, ни в Тунисе, ни в Египте сегодня "нет такой партии". И если завтра власть вновь окажется "под ногами", взять ее будет некому. А из этого следует, что "новый порядок", возникший на волне подобного революционного хаоса, почти наверняка будет хуже, брутальнее и безрадостнее предыдущего.
Самое страшное, что нет социальных аттракторов, нет картин желаемого будущего. Наличие их — центральный момент для кристаллизации новых альтернативных социальных форм. Чтобы не соскользнуть во всепожирающий хаос, в массовом сознании должны присутствовать хотя бы рудименты подобных представлений. Пока они нам не видны. Мы наблюдаем лишь вселенскую усталость, раздражение и злость. Где те концептуальные, когнитивные и моральные структуры, на которые можно опереться? Их нет. Или они все-таки есть, но надо приложить усилия, чтобы их обнаружить? Поскольку народ очень устал, в нем накопилось много наносного, много отрицательной энергии, которая "приглушает" голос разума и совести. Но и навязывать народу какие-то свои представления о грядущем устройстве нашего государства и общества нельзя — это не приведет ни к чему хорошему. Нам надо понять, в каком состоянии находится сознание самого народа, чего он хочет для себя, какого будущего желает для своих детей. Понять и построить на основе этого понимания такой образ будущего, который народ бы принял и вокруг которого он бы консолидировался. Он нужен и народу, и власти, и собственникам, и пролетариям, и оппозиции, и политическому мэйнстриму — всем. Ибо "большой хаос", из которого "нет возврата", не нужен никому. Что нам нужно, так это — "большой проект" "общего дела", в котором, хотя бы и вынужденно, могли бы соучаствовать все, кто намерен уцелеть в грядущей буре, прообраз которой мы наблюдаем сегодня в Тунисе и Египте.
Александр Нотин — Есть такая сила!
Существует ли в современной России сила, способная преодолеть переживаемый ею глубочайший и, пожалуй, опаснейший за всю ее историю системный кризис? Этот вопрос волнует сегодня умы всех честных граждан. Перед его грозной насущностью умолкают идеологические споры, склоняются горделивые головы ученых мужей. Когда трещит лед под ногами, когда кислотно-разъедающим действием коррупции, равнодушия и некомпетентности подтачиваются самые основы нашей государственности, когда "ледяными пожарами" восстают стихии, одна за другой выходят из строя системы жизнеобеспечения, а на Манежную площадь, компенсируя бессилие старших поколений, выходят доведенные до отчаяния дети-подростки, тогда уже не до сантиментов....
Поводом для данной заметки послужила дискуссия, развернувшаяся вокруг данного вопроса на страницах газеты "Завтра" (№ 3 от 19 января 2011 г.). Общий ее итог подвел профессор С.Кара-Мурза: "…в России продолжается распад всех общностей (кроме криминальных), а попытка превратить "поднятые" реформой социальные группы в ядро "нового" народа провалилась. Эту роль не взяли на себя ни новые русские, ни средний класс".
Признавая далее, что "…преобразование возможно только при духовном подъеме граждан, объединенных высокоорганизованной совместной работой", профессор (а с ним дюжина маститых коллег), тем не менее, совершенно не находит реального выхода из данной "патовой ситуации". Не принимать же всерьез его идею: "… сначала произвести реабилитацию всего общества, устранить источники социальных страхов и недугов, успокоить людей"?
Как представителю светской науки г-ну Кара-Мурзе можно только посочувствовать. Он искренне пытается осмыслить современную российскую действительность, но делает это с помощью того научного инструментария, к которому привык. Однако в наши дни, когда все рационально-идеологические "измы", все парадигмы и шаблоны исторического процесса обанкротились (либерализм — последний в этом траурном ряду), когда излияние зла в мир перехлестнуло все барьеры права и морали, когда рыночная стихия, словно пушинку, подавила в людях остатки здравого смысла, подчинив себе даже инстинкт самосохранения; когда дезавуированы все до одной так называемые ценности "свободного мира"… в этот момент, на этом рубеже классическая политическая наука действительно приходит в ступор. Она в бессилии разводит руками и отказывается верить своим глазам. Дальше ей не остается ничего, кроме как следовать логике чеховского "ученого соседа": "… этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Коли уж даже просвещенный профессорский ум не в состоянии осмыслить нынешнюю ситуацию, ее надобно признать "патовой", и тогда остается одно из двух: либо виртуально вернуть ее в исходное состояние ("произвести реабилитацию всего общества"), что, по понятным причинам не представляется возможным; либо вынести вердикт, что в России нет конструктивной силы, способной переломить ход событий. Так на грядущем — и неотвратимом! — возрождении России рукою бравого ученого ставится жирный крест.
Близорукость рациональной науки вполне объяснима. Как могучий, но изрядно потрепанный штормами корабль с полумертвой от голода и болезней командой, Россия входит в новое, духовное, и, не исключено, последнее измерение своего исторического пути ("последние дни"), к которому не приложимы мерки линейной "профессорской" логики. Здесь действуют иные, божественные силы и закономерности. Здесь мощно и зримо являет Себя Творец всему и вся, трансцендентный Бог, и с Ним — в режиме синергии — народная, человеческая сила, почти не различимая чуждым ей, по сути, ветхим (нерелигиозным) сознанием, но берущая свои истоки в духовных и генетических глубинах Святой Руси. Имя этой силе — Русская Православная Церковь.
Отчего же наш уважаемый эксперт игнорирует эту реальность. Может, по рассеянности, забыл о существовании РПЦ как "социальной общности". Или запамятовал, что после краха СССР именно она, Русская Православная Церковь, стала для Запада главным врагом (по его же, Запада, признанию)?
