"УВАЖАЕМЫЙ ГОСПОДИН МИЛОШЕВИЧ...", а заканчивается это письмо так: "С УВАЖЕНИЕМ ВОИСЛАВ ШЕШЕЛЬ. Белград. 17.10.2002."
К этому знаковому для всех югославян письму мы еще вернемся, и прочитаем его в контексте событий, которые происходили и происходят сейчас в Сербии, на территории бывшей Югославии, на Балканах в целом.
В родном городе Сараево Воислав за два с половиной года вместо четырех закончил юридический факультет Сараевского университета. В 1979 году по теме "Политическая сущность милитаризма и фашизма" защитил докторскую диссертацию и стал самым молодым доктором наук в истории Югославии.
Вплотную заняться социологией и политологией Шешеля заставила сама жизнь. Тито перед очередной переписью населения придумал для сербской Боснии новую нацию — мусульманскую. Принадлежность части сербов Боснии еще со времен туретчины, когда турки силой обратили в свою веру часть сербов, Тито сделал "5 графой" — национальностью. В какой-то из русских областей есть чисто русская деревня, в ней исповедуют суррогатный иудаизм. По Тито все они евреи, а деревня — Израиль.
Против деления югославян по религиозному признаку — на сербов православных, на сербов католиков и сербов мусульман — пытались протестовать, в том числе и Шешель, тогда еще молодой парень из Сараева.
"В четверг, 9 феврали 1984 года поехал я из Сараева по служебным делам в Белград утренним поездом Босна-экспресс, — вспоминает Воислав. — Я запланировал встретиться с коллегами в белградских институтах и университете, поработать в научных библиотеках с материалами о практических и теоретических исследованиях об общественном положении и статусе профессий социологов и политологов, поработать с документами на эту тему. Дело в том, что у меня был задуман научно-исследовательский проект "Общественная потребность в высококвалифицированных кадрах социологов и политологов в Боснии и Герцеговине". Тема была очень актуальная и страшно взрывоопасная. Ко времени этой моей поездки я уже год был отстранен от преподавательской работы по причине, как было сказано в приказе администрации моего университета, "плохого влияния на умонастроения студентов". И вот я, вольная птица не по своей вине, лечу в Белград. В чемодане у меня множество рукописей на различные философские темы и 40 авторских листов наработанного текста по Проекту. Мне хотелось показать их коллегам в Белграде и еще раз проверить источниковедческий аппарат. Была во всем это Проекте одна деталь, наряду с теоретическими изысканиями я параллельно проводил и практические социологические обследования населения республики. Результаты их и составили основную эмпирическую базу для теоретических выводов и обобщений всего Проекта. Практическая часть Проекта и оказывалась для власть предержащих, разумеется, самой неприятной и опасной, вернее, выводы из моих социологических обследований населения.
Накануне поездки в Белград я созвонился с моим хорошим другом — белградским архитектором Слободаном Машичем, и мы договорились. А еще раньше мы с ним обговаривали возможность издания сборника моих научных статей, в том числе и мой Проект "Общественная потребность в высокопрофессиональных кадрах социологов и политологом в Боснии и Герцеговине". Мой дорожный чемодан был битком набит рукописями для сборника".
Надо знать то время, чтобы понять, что было в чемодане доктора наук, профессора Шешеля. Проблема социологии и политологии в жизни общества остро стояла в то время не только в Югославии, но и у нас, в Советском Союзе. В 60-х годах я, молодой военный журналист, работая в газете Киевского военного округа, написал обстоятельную статью о важности и полезности социологических исследований в армии, и предложил провести обследования на тему "Командир и заместитель командира по политической части. Кто ближе к солдату и почему?". У нас командир с замполитом почти повсеместно жили, как кошка с собакой. Хотелось понять: в чем причина конфликта между этими двумя руководителями? Предполагалось составить анкету. Добавить в неё несколько вопросов и разослать по частям нашего Киевского военного округа. Получив ответы, обработать и... Главный редактор не решился взять на себя такую инициативу, и направил статью с предложениями в Москву, в Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота. Иными словами — в военные отдел ЦК КПСС. Ответ пришел почти мгновенно. За подписью самого начальника Главпура. Ответ был краток: главному редактору было сказано, что он проявляет инициативу не по уму, и было сказано: какие отношения между командиром и замполитом — в Главпуре без наших исследований знают прекрасно, забудьте слово социология — это буржуазный, вражеский термин. Короче, заткнитесь. Я был начинающий журналист, молодой, с меня взятки гладки. А главный редактор — пострадал, попал в список неблагонадежных и непредсказуемых. Страшная сила — однопартийная система. Ты, как в "бело безмолвии", просматриваемый со всех сторон, податься некуда.
Так что в портфеле у доктора Шешеля лежал фугас большой убойной силы для всего тоталитарного режима. И не только в Югославии.
Пятнадцать минут спустя после отхода поезда Босна-экспресс от перрона Сараевского вокзала в купе Шешеля ворвались люди Службы государственной безопасности.
Безусловно, ученый Шешель знал, что ни социология, ни политология не являются самостоятельными и ни от кого независимыми науками. Социология — это лишь собранные факты и опросные листы. Но из социологии рождается философия, а из философии — политические программы, партийные программы, партии, партийные организации. При тоталитарном, однопартийном, режиме любая вторая партия — смертельный враг, потому что она, вторая партия, с ходу начинает критиковать. При однопартийном режиме дозволена только самокритика, и не в плане того, что режим или партия критикуют сами себя, а в плане того, что человек выходит на трибуну и ругает сам себя. Фельетон в партийной прессе приравнивается, как минимум к приказу об увольнении человека с работы. "Не по чину брал", " не нужны способные, а нужны послушные" — вот две темы тех газетных и журнальных фельетонов. Воислав Шешель на свой страх и риск, в одиночку разработал аппарат социологического исследования, в одиночку запустил его, в одиночку собрал данные и обработал их — труд целого НИИ.
На декабрьские президентские выборы 2002 года Шешель шел под лозунгом: "Сербию — в надежные руки". Не думаю, что он, поднимая этот лозунг, имел в виду исключительно "ненадежные" руки своих конкретных оппонентов на выборах. Он подразумевал, кроме всего прочего, что в надежных, чистых и национальных руках будет все, в том числе и социология, и философия, и партийные программы, в основе которых будет национальный интерес югославян.
В купе вагона, в котором находился Шешель, разворачивался тем временем "шмон". Откуда-то появились полицейские, свидетели, понятые. Службу безопасности интересовали рукописи в портфеле.
— Требовали, чтобы я подписал все рукописи, которые они нашли в моем портфеле, и поставил свою подпись на каждой страничке текста. Они, видимо, боялись, что я откажусь от своих рукописей. Продолжалось это более двух часов. На станции Добойя меня ссадили с поезда и отвезли в городской секретариат внутренних дел. Там продержали 10 часов. Посадили в роскошный "мерседес". Повезли обратно в Сараево. Доставили меня во двор Республиканского секретариата внутренних дел, к порогу здания. Из машины — и в дверь.
Мы ведем разговор в кабинете Шешеля. Кабинет на втором этаже здания Народной скупщины Сербии. Воислав пришел в свой кабинет прямо из зала заседания Скупщины, где только что закончилось обсуждение бюджета на 2003 год.
— Мы не голосовали за этот бюджет. Он — антинародный. Протащили его люди Джинджича. Мы завтра сделаем специальное заявление.
Битва сегодня разворачивается и на ф
инансовом поле. Здесь понимают, что бюджет, который отстаивают люди Джинджича, — это бюджет под немцев, под их планы насчет Сербии, Югославии — всех Балкан. Шешель бился за бюджет для сербов. У американцев иная игра. Под своего Лабуса они разморозили 210 млн. долларов со счетов проамериканских сербов. Но как их перебросить в Сербию? На счетах в зарубежных банках они не работают на выборы Лабуса. Закон не позволяет финансировать выборы из зарубежных источников. Размороженные американцами 210 млн. долларов на выборы Лабуса должны быть в Югославии, в Центральном банке Югославии. Американцы оказались в ловушке, потому что Центробанк Югославии под полным контролем премьер-министра Сербии Джинджича. Джинджич, естественно, не позволит снимать деньги со счетов Центробанка на выборную кампанию Лабуса. И американцы пошли напролом — время поджимает, уже завтра нужно раскручивать кампанию Лабуса. Человек из команды Лабуса — президент Народного банка Югославии, частного банка, Динкинч заявил, что Югославия, мол, прекратила свое существование, теперь есть Сербия и Черногория — значит, прекратил свое существование и Центробанк Югославии. Функции его в Сербии берет на себя Народный банк Югославии. Фокус в том, что банк Динкинча неподконтролен напрямую правительству Джинджича. Приставка "Югославия", дескать, не противоречит, так как банк частный. Вот такой финт придумали американцы, для переброски денег Лабусу. Мгновенно возник Джинджич. Он сказал, что Югославия не прекратила свое существование. В ближайшее время будет принята Конституция союзного государства Сербия и Черногория. Он сказал, что если Народный банк Югославии считает, что Югославии больше нет, то этот банк будет закрыт по причине отсутствия Югославии.
