Я тебе доверчиво
расскажу,
Что читаю вечером,
с кем дружу.
Мы живём по-прежнему:
мама, я,
Кошка тёти-Стешина –
вся семья.
Дождик, что ж ты ломишься:
кап да кап…
Может, ты воротишься,
пап, а пап?
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ОСЕНИ
Какое это наслажденье –
Сидеть на каменном бордюре
Вблизи весёлого базара
В воскресный полдень золотой.
Смотреть, как опадают листья
Повсюду –
Цвета спелой груши.
И наблюдать за птичьей стаей,
И запах осени вдыхать!
Как хорошо сидеть и слушать
Многоголосые деревья,
Смотреть на кроны золотые,
Откинув волосы со лба!
Какое это наслажденье –
Ждать очистительного ливня,
Ловить приветливые взгляды
И улыбаться, и молчать…
В ЭТОМ ГОРОДЕ
В этом городе
я прожила целый год.
В этом городе,
где заборы, крапива, собаки…
В этом городе,
где в большинстве своём пьяный народ,
Я поселилась у одной женщины
в деревянном бараке.
Она тогда была моложе,
чем я сейчас.
У неё были фанерные стены
и довоенная фляжка.
Два диванчика, стол,
рукомойник, печка и газ,
И ещё дочка,
по-моему, тогда первоклашка.
Эта женщина покупала
дешёвый портвейн и
На старый проигрыватель
ставила диск Пугачёвой…
Солнце вдруг освещало
фанерную комнату изнутри,
И было нам весело и бестолково.
Я ходила по пьяным улицам
каждый день.
В пьяном городе,
где кладбище посередине.
Там буйным цветом иногда
зацветала сирень.
А иногда шёл снег.
И плакал котёнок на льдине,
На реке,
где сновали баржи туда-сюда…
И я чувствовала,
что чувствовал тогда тот котёнок.
Потому что и в этом городе,
и в другом, и – всегда
Я ощущала себя отщепенцем
с пелёнок.
г. КИРОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Я в абсолютной невесомости...
Литература
Я в абсолютной невесомости...
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Родился в 1973 году. Выпускник Литинститута. Пишет стихи, рассказы, пьесы. Директор, продюсер и соучредитель НОУК «Театральный особнякЪ». Публиковался в коллективных сборниках, альманахах, «толстых» журналах. Автор двух книг стихов: «Мандариновый сад» (2006) и «Ко всему прочему» (2010).
Дмитрий АРТИС
***
Она не живёт в другом часовом поясе,
но иногда приезжает ко мне на поезде,
проводит беседу, поит меня и кормит
да всё норовит меня изменить в корне,
перелопатить душу, моралью выесть,
а у самой вырез на платье, такой вырез,
а у самой такие мысли, такие, впрочем,
любит она меня, любит меня, прочит
в мужья себе, заговаривает, не зевает,
катает на белом трамвае, таком трамвае,
и носит очки, и думает, и не смеётся,
картавит слегка: Моцарта кличет Моцагт,
и ноты читает, и это за честь почитает.
Вроде бы мне на чёрта она и не чета мне,
ей бы зависнуть с пивом в ночном клубе,
но любит она меня, любит меня, любит.
***
Смотри сюда, покамест пятаки
не лягут на опущенные шторки,
ты будешь неоправданно жестоким
и в то же время ласковым таким.
Смотри сюда, почти наверняка
увидишь, как легко и бескорыстно
твоих противоречий коромысла
качаются на шее двойника.
И рядом с ним не думай ни о чём.
Ещё одна коса найдёт на камень:
земли не ощущая под ногами,
ты музыку почувствуешь плечом.
***
Сергею Арутюнову
Мы ничего не можем
и ничего не значим…
Были бы чуть моложе,
было бы всё иначе.
Можем окинуть взглядом
небо над эстакадой,
только дымится ладан
прямо на дне стакана.
В детстве таким неясным
и не таким фигурным
кажется путь от яслей
до погребальной урны.
Не веселят рассветы.
Не тяготят закаты.
Под эстакадой ветер
ходит с козой рогатой.
Вот и живём, как можем,
множим свои печали,
точим рога прохожим,
примусы починяем.
***
Самое первое увлечение женщиной
помню, будто случилось оно недавно:
тяжелее отцовской затрещины
било по темечку, виски сдавливало.
Эдакий симбиоз радости полоумной,
быстрой и боли глубокой, адской.
Хорошо ещё, что женщина была юной
и мне – около пятнадцати.
Вечные богом забытые подъезды,
гитара, портвейн и что-то вроде трений.
Я иногда вспоминаю ушедшее детство
строчками из чужого стихотворения.
И теперь, приступая к ежевечерней
молитве, думаю всенепременно,
что моё самое последнее увлечение
светлее первого.
***
О подвигах, о доблести, о славе...
Александр Блок
Недолго останется майской жаре:
глядишь, и февраль с холодами,
и я научусь, не влюбляясь, жалеть,
дружить, как пристало, домами.
Одними вольготна, другими горда.
Не снять мне озимые будни.
От рыцаря доблесть убудет, когда
от женщины прока не будет.
И ты недалёко, и я – в стороне,
не так, чтобы с краю без крали,
но так, чтобы всякие сволочи не
меня за любовь укоряли.
На солнце блеснёт золотое копьё,
и третий окажется лишним,
и кто-нибудь песню такую споёт,
которую мы не услышим.
Оплатит иной по горячим счетам.
Февраль, не стремящийся к маю,
отныне приветствую звоном щита
и жизнь без любви принимаю.
***
Я в абсолютной невесомости
(не ради смеха и не для)
живу оторванным от совести
тебе одной благодаря.
Здесь с наилучшим показателем,
целенаправленно весьма
проходит, будто по касательной,
благодаря тебе весна.
Закат, под стать журналам, глянцевый,
взрывоопасный, как пластит,
и нет возможности покаяться,
и нет желания простить.
ПТЕНЧИК
Нет у меня чувств никаких, нет чувств.
Я и сам не пойму, от чего и зачем лечусь.
Только слышу одно: птенчик с ума сошёл.
Я всего-навсего клюнул на посошок.
Клюнул одно, другое клюнул потом, потом –
не под крылами, но перед лицом бетон...
Не оправдаться даже, такие мои дела.
К слову, зачем же мамка меня родила?
Видимо, думала, что оперюсь, научусь
чувства свои беречь, не жалея чувств.
А я норовлю с бетоном смешать лицо
в лучших традициях падающих птенцов.
г. КОРОЛЁВ , Московская обл.
