— Ради чего всё это? — спросил доктор хмуро. — Ради власти?
— Ради нового мира, — огрызнулся Потапкин. — Мира, где изнурительный физический труд будут выполнять машины. Где нанотехнологии, усиленное развитие которых я давно финансирую, продлят человеку жизнь. Мир, где нет места всем подряд, а только тем, кто будет ему полезен. Все остальные должны уйти.
Эдуард Потапкин, мультимиллиардер, идеолог и программист, известный как Великий Электронщик, давно уже распространивший своё влияние на весь мир и внедривший своих людей в правительственные структуры, вышел в пахнущий кровью и заваленный трупами коридор. Ему хотелось побыть в одиночестве хоть немного. Он встал у окна, за которым была улицы, брошенные автомобили и тела ненужных будущему людей.
Вытащив из кармана сигарету, он закурил и стал ждать, пока ему принесут одежду и алкоголь.
Хруст битого стекла под чьей-то ногой на полу заставил его отвлечься от обдумывания цены, которую заплатят люди за право жить в мире будущего.
— Прости мне Господи, что отнимаю чужую жизнь, — услышал он странную, архаичную фразу.
Рядом с ним стоял доктор Херц, бывший спецназовец и священник-расстрига. Только теперь взгляд врача не выражал доброжелательности, как при их разговоре тогда в кабинете. Потапкину снова бросился в глаза шрам на щеке доктора. Херц словно улыбался ему порванным и вновь зашитым ртом. Свет из окна падал так, что казалось, Эдику улыбается нечто ужасающее и всесильное.
Руки врача метнулись к нему привычным, хоть и немного подзабытым движением. Шею и подбородок Эдика сдавили тиски. Потапкин попытался высвободиться, но железную хватку врача разорвать было невозможно, мощные руки сдавливали гортань только сильнее. Затем резко крутанули его голову в сторону.
Хруста собственных позвонков Великий Электронщик уже не услышал.
Валерий Гвоздей
ВСЕЛЕНСКИЙ ФОРУМ ГУМАНОИДОВ
На космодром, с монотонностью воды, капающей из крана, садились звездолёты самых разных конструкций.
Посланцы вселенной шли нескончаемым потоком. Их принимало в своё чрево огромное здание, расцвеченное флагами тысяч миров.
Предъявив свой мандат, величественные посланцы исчезали за массивными дверями.
Хотя пускали туда не всех гуманоидов. Кто-то из них получал от ворот поворот.
Но был ещё и задний вход, возле которого маячил стражник в бутафорских латах, опираясь на бутафорскую алебарду.
Здесь тоже наблюдалось движение. Правда, не такое активное.
Вот подскакал на четвереньках рыжий орангутан, с явным намерением проскользнуть внутрь.
— Ах, ты! — Стражник замахнулся алебардой. — Пошёл отсюда! Хвост оттяпаю!
— Да нет у меня хвоста!.. — обиженно крикнул примат, убегая за угол.
— Что, уже оттяпали? — ухмыльнулся стражник. — Видать сокола по полёту!
Он поправил шлем, постоянно съезжающий на глаза.
И вдруг заметил, что перед ним стоят два человека, одинаковых с лица, только один — худой, а другой — полный.
— Вот наш мандат, — сказал худой с улыбкой и предъявил глянцевую карточку.
— Что значит наш? — нахмурился стражник. — Один мандат — один гуманоид!
— Да поймите же вы, мы — один человек! — заволновался полный.
— Он — моё альтер эго! — пояснил худой.
— Чего-чего?.. — насторожился охранник и взял алебарду покрепче.
Его шлем вновь сполз на глаза.
— Моё второе я! — сказал худой, тоже начиная волноваться.
— Ничего не знаю! — Стражник решительно оттеснил их от входа. — Один мандат — один гуманоид!
— Я — альтер эго!.. — взвизгнул полный, силясь вернуться на прежнее место.
Худой стал его оттаскивать. Незаметно завязалась драка.
— Но-но! — строго прикрикнул стражник, поправляя шлем. — А ещё гуманоиды!
— Поймите же вы, мы — один человек! — воскликнул худой.
— Это заметно.
Охранник ухмыльнулся и принял вид мудреца из народа, хорошо знающего, что почём в этой жизни.
— Да вы прочитайте, ведь тут написано! — худой снова протянул свой мандат.
— Чего там? — Некоторое время стражник читал запись на карточке, шевеля губами. Затем нахмурился, размышляя. — Да я что… Моё дело маленькое.
— Ну? Видите? — с надеждой проговорил худой.
— Ладно! — решил охранник. — Проходите! Но только — по одному!
Как это? — растерялся полный.
Худой что-то зашептал ему на ухо. Тот заулыбался.
С сугубо официальным лицом худой снова приблизился к стражнику и предъявил законный мандат. Выпрямился.
— Проходите, — важно кивнул охранник, тоже с официальным лицом.
Худой прошествовал мимо. На цыпочках вернулся назад, за спиной бдительного стража протянул карточку полному. Страж подчёркнуто не замечал этих манёвров. Тем более что противный шлем опять съехал ему на глаза.
— Мандат! — сказал полный.
Сдерживая волнение, он предъявил карточку охраннику.
Тот взял документ в руки. Придирчиво изучив, отдал.
— Всё в порядке! — сказал он. — Проходите!
И полный радостно устремился к двери.
Облегчённо улыбаясь, эта странная пара исчезла в недрах здания.
— Морочат голову, — проворчал страж.
Оглянувшись по сторонам, он собрался уже как следует хлебнуть из бутылки, спрятанной у него за мусорной урной. Тут снова появился орангутан.
— Я тебе что сказал?! — заорал на нет стражник. — А ну пошёл отсюда!
— Да человекообразный я! — захныкал орангутан и быстро сунул что-то охраннику в руку.
Выражение бдительного лица мгновенно изменилось.
— Оно конечно, — в размышлении пробормотал стражник.
— Что-то человеческое в тебе есть, определённо… А, ладно. Проходи!
Орангутан с готовностью проскакал в двери.
— Хорошего человека сразу видно… — пробурчал стражник, пряча купюру за подкладку шлема.
И — осёкся. Перед ним возникла сногсшибательная девица. Одетая столь избирательно, что бдительный страж нервно сглотнул, чуть не выронив шлем:
— Э-э… Вы куда? Не велено! Чтобы, значит, никаких дам-с!
— Какой вы серьёзный, положительный… — заговорила девица грудным голосом. — Ну а слабую женщину к настоящему-то мужчине — так влечёт, так влечёт…
Бдительное лицо залила краска.
Надев шлем, страж несколько судорожно обхватил алебарду, как последний оплот верности служебному долгу.
— В мужчине серьёзность — прежде всего, — продолжала сногсшибательная девица. Она вынула алебарду из рук охранника и прислонила её к стене. — Когда сменяешься? Подожди меня тут. Я скоро. Не скучай, милый!
Девица исчезла за дверью.
Страж похлопал глазами.
— Ну что сказать? Не знаю я, что сказать… — Он взял алебарду в руки. — Нет, ну какая, а?!
Лицо охранника приобрело нежное, мечтательное выражение…
По залу вселенских заседаний прокатывались волны синхронного перевода. Низенький Председатель стоял на трибуне, за частоколом разнокалиберных микрофонов, и бубнил отчётный доклад.
Худой, чуть приподнявшись в кресле, покрутил головой:
— В зале черт знает кто… И это Вселенский форум гуманоидов!
Орангутан не сводил глаз со сногсшибательной девицы, сидящей рядом.
— Пойдём отсюда? — шептал он. — Чего тут высиживать? Я думал, кино покажут… Или шоу с девочками…
— Отстань. Не мешай слушать.
— Пойдём! Фрукты, конфеты, шампанское. Всё, что хочешь! Ты какое шампанское любишь?
— Коряги свои не распускай, понял? Не на такую напал… Полусладкое нравится.
— Ну так пойдём! Вечер при свечах. Не пожалеешь, слово мужчины!
— Лапы свои не распускай, понял? Не на такую напал. Вот доклад кончится…
— Номер — люкс! — шептал девице орангутан. — Шампанского — хоть залейся! Пойдём!
— Руки свои не распускай, понял? Не на такую напал… Давай перерыва дождёмся.
— Чего нам время терять? В шампанском купаться будешь — мамой клянусь! Ванну шампанского налью. Нет — бассейн! В нём фрукты плавают. И ты с ними. Решайся.
Председатель закончил бубнить.
— Кто желает высказаться по существу доклада? — обратился он в зал.
— Ты щипаться?! — взвизгнула девица.
Она с силой пихнула орангутана, уже сидевшего на подлокотнике её кресла. Примат с грохотом растянулся в проходе.
Невольно, привлечённый шумом, Председатель уставился на него:
— Что-то хотите сказать?
— И скажу! — Орангутан вскочил. — До каких пор мы, гуманоиды, будем…
— Ты что, сдурел? — зашипела девица. — А ну сядь!
— Вы мне рот не затыкайте! Правду не задушишь!
— Ба! — сразу пришёл в восторг худой. — Эй, шимпанзе! Ты как сюда попал?
— Как все! — ответил орангутан с достоинством. — И я вам не шимпанзе! Я — орангутан!
