МЫ ВЕРНУЛИСЬ!
Чем дольше я здесь, тем отчетливее понимаю, как на самом деле далеко до мира. Военный разгром основных отрядов и баз боевиков ненамного его приблизит. Самое трудное начнется после окончания "горячей" фазы войны, когда боевики растворятся в родных аулах, прикроются паспортами и справками "мирных" жителей — и продолжат каждый на своем месте войну. Минами, выстрелами снайперов, саботажем, убийствами "нелояльных" чеченцев. Пройдет не один месяц, прежде чем будет (если будет!) налажена эффективная работа местного МВД, ФСБ, органов власти, и у затаившихся бандитов загорится земля под ногами. Необходимы годы, чтобы окончательно остудить этот "ядерный котел". Успокоить страсти, уничтожить непримиримых, дать уверенность в будущем робким. Хватит ли воли и терпения России не остановиться на достигнутом, не сделать вид, что война закончена и проблем больше нет? Хватит ли силы довести начатое до конца?
Москва — Грозный — Урус-Мартан — Моздок — Москва
ж д расписание 3
Произошло почти невозможное — команда литераторов, подобно спецназу, десантировалась в район боевых действий. Их встречали военные на заснеженных позициях близ Урус-Мартана и Шали, в дымных сумерках прифронтовой Ханкалы, на темных трассах, ведущих в поселок Автуры и административную столицу новой Чечни — город Гудермес. Именно в Гудермесе, в здании вновь открывшейся средней школы, состоялось единственное в те дни заседание секретариата Союза.
Люди, представляющие творческую элиту страны, оказались в нужном месте в нужное время. В дни перелома. В главный момент второй кавказской войны, в часы, когда русская армия, мобилизуя подорванные десятилетним предательством силы, осуществляла страшный и непредотвратимый рывок на Юг, уничтожая в Грозном остатки вражеских отрядов.
Стальная, перепончатая внутренность ревущей в воздухе "коровы" — военно-транспортного вертолета К-26 — набита военными и гражданскими людьми. Машина несется в ледяном пространстве, заключая в себе делегацию русских писателей, решивших провести пленум на войне. Вертолет, то взмывая ввысь, то припадая к пустынной земле, преодолевает отрезок равнинной Чечни, неумолимо держа курс в сторону угрюмой стены неприступных черных гор, мистически возвышающихся над присыпанными снегом холмистыми долинами. В полумраке отсека среди камуфляжей, оружия, бинтов, костылей и фуражек — цивильные кепки, кожаные куртки, пальто и шубы. Гости оживлены. Некоторые, приникнув к стеклам иллюминаторов, жадно ловят взглядом детали незнакомого ландшафта. Повсюду следы недавних боев...
Здесь, в грохочущем полумраке, можно разглядеть писателя Владимира Карпова. Классик советской прозы, разведчик Второй мировой, дважды Герой Советского Союза сидит рядом с Мариной Струковой, молодой поэтессой, в первый раз очутившейся на фронте, впервые соприкоснувшейся с "новой реальностью" современной войны.
Машина, рвет, несется над равниной, пролетая над пылающими взорванными нефтяными скважинами. Отблеск этих гигантских костров на облаках, на лицах пассажиров. Среди них известный всему миру "деревенщик" Валентин Распутин и утонченный стилист Брандо Бедюров, певец шаманской мистерии Горного Алтая, человек, не мыслящий себя вне великой и многообразной культуры великой России.
Здесь, под сводами ребер жесткости внутренней обшивки стального кунга, талантливый литератор нового поколения, русский националист Александр Сегень, а рядом с ним башкир Ямиль Мустафин, писатель, выразивший через свое творчество смысл и красоту исламской традиции.
Среди лиц узнается апологет романтики Советской Армии, капитан I ранга Квад Раш — человек, в самые тяжкие для армии дни хранивший верность своим идеалам.
Бескомпромиссный борец за русскую национальную идею, прошедший тюрьмы и лагеря, редактор журнала "Москва" Леонид Бородин — тоже здесь.
Вместе со всеми любимица патриотов певица Татьяна Петрова и знаменитый актер Василий Лановой, скульптор Вячеслав Клыков, тележурналист Александр Крутов.
Среди писателей, находящихся на борту Ми-26, одни из самых пожилых и уважаемых в Союзе. Это фронтовики Михаил Годенко и Семен Шуртаков. Они, несмотря на возраст, приняли участие в экспедиции. Рядом с ними яркий литератор, автор современной военной прозы Николай Иванов. Он во время прошлой чеченской прошел через плен. Сейчас он задумчиво смотрит через иллюминатор на проносящиеся внизу, черные села.
Здесь же его товарищи еще по Афганистану — военные поэты Юрий Беляченко и Виктор Верстаков. Последний обнимает свою постоянную спутницу — семиструнную гитару. На деревянных ящиках рядом с капитаном внутренних войск сидит человек абсолютно "гражданский", который на первый взгляд “не монтируется” на окопы, гаубицы и вертолеты. Речь о публицисте "Нашего современника" деликатном Александре Казинцеве. И здесь же, в хвосте машины, привыкший к подобным поездкам автор "Чеченского блюза" писатель Александр Проханов.
В этом огромном дрожащем чреве среди еще многих представителей отечественной интеллигенции председатели двух самых больших творческих организаций России — Союза писателей и Союза художников. В страшное для страны время Валерий Ганичев и Валентин Сидоров сумели отстоять национальную шкалу ценностей, сохранить организационный и материальный потенциал патриотической культуры.
Многие из тех, кто участвовал в поездке, даже не задумывались о символическом характере этого события. Речь в основном, шла о том, чтобы в тяжелый кровавый период поддержать русских воинов.
Писатели произносили речи, дарили книги. Поэты на морозе долго не "мучили" солдат своими стихами, но если предоставлялась возможность — пели их под гитару в палатке.
— Ребята, мы с вами, давите гадов до полной нашей Победы, — обращались писатели к военным.
Некоторые делегаты фронтового пленума взяли в поездку блоки сигарет и теплые вещи для солдат. Это была небольшая гуманитарная помощь для воюющей армии.
Однако в некий момент писатели почувствовали масштаб происходящего.
Может быть, во время встречи с командующим группировкой российских войск в Чечне Виктором Казанцевым, может быть, раньше — на позициях у селения Автуры, где капитан-артиллерист с волнением в голосе неожиданно задал вопрос:
— А что, Распутин тоже прилетел?
Русская армия и русская культура. Эти два понятия в течение столетий складывались в единую составляющую державы. Непобедимая армия и великая культура — это и есть империя. Одно без другого бессмысленно, безобразно, случайно и недолговечно. ХIХ и ХХ века русской истории — лучшее тому подтверждение. В России близость культуры к армии олицетворяют имена великих писателей и художников, писавших на военные темы и вышедших из армейской среды.
Подлинная национальная культура не может быть антимилитаристской. Естественно, что в конце ХХ века русские писатели, будучи даже в оппозиции к нынешнему строю, продолжали интуитивно уповать на армию, видеть в ней близкую себе по духу и ценностным ориентирам силу. Интересно, что либеральный накат на армию по ярости и злобе был равен удару по основам национальной культуры. Именно писатели России, сами подвергавшиеся ежедневному информационному и организационному прессингу "демократической" власти, не забывали поддерживать армию, опровергая ее многочисленных клеветников из лагеря либералов.
Так было. Но после уничтожения СССР, после "грачевщины" и расстрела Дома Советов, после того, как слой патриотической интеллигенции был помещен в информационную резервацию, — армия и национальная культура словно бы потеряли друг друга. В русской художественной среде все реже говорили о миссии армии. В то же время русские военные все в меньшей степени могли знать о том, что происходит в гонимом секторе культуры.
Нужна была мощная встряска, чтобы две половины русского целого соединились. Этой встряской стала война. Именно в обстановке войны Союз писателей России решил поддержать армию. Пленум, прошедший в Чечне, — начало неизбежного процесса воссоединения двух самых мощных национальных сил.
Так, в котле войны возникает драгоценный для будущего русского государства сплав, отринувший либеральные шлаки. Чистый сплав армии и русской патриотической культуры.
