Натерпевшись в Беларуси страху, уж там наши храбрые "национал-фронтовики" отвели свою душу и за неделю "выступили столько раз в печати, радио, на телевидении, сколько не имели на родине за два последних года". Зенон Позняк успел даже дать там интервью и корреспонденту российской "Независимой газеты", где, между прочим, сообщил, что в соседнем Минске "людей хватают прямо на улицах и бросают в застенки. Это режим, подобный латиноамериканской хунте (не тогда ли родилась идея под названием "исчезновение"? — Е.Р. ), перенесенный в центр Европы. Ситуация в республике настолько непрогнозируемая, что она может закончиться гражданской войной".
Так хотелось нашему Зенонке повоевать! Они уже бредили гражданской войной, и не просто "прогнозировали", но и по-своему, по местечковому, просчитывали ее варианты и силы, которые в ней можно было бы задействовать.
В той же "Независимой" лидер БНФ бесшабашно блефовал: "Лукашенко поддерживают только коммунисты и российская "пятая колонна". И уж совсем разбушевавшись, тут же готов был объявить настоящую войну этому шаткому режиму, шапкозакидательски вещая: "Наша вооруженная борьба — это наша проблема. Мы будем умирать за независимость своей страны".
Но вместо того, чтобы вернуться в Беларусь и "умереть за ее независимость", он вместе со своим пресс-секретар(шей) покликушествовал неделю в Киеве, подался на Запад — сначала в Чехию, потом в Польшу, где их "встречали на самом высоком уровне, и везде пресс-конференции, теле- и радиоэфир". За ними так гнались лукашенковцы, так "преследовали" несчастных, что ровно через месяц они снова оказались в Минске. Здесь, по рассказам словоохотливой жены Наумчика, они снова сразу же почувствовали на себе "пiльнае вока" понятно кого. Тем не менее, Позняк, вместе с украинскими отморозками из УНА-УНСО в очередную годовщину Чернобыльской трагедии принял участие в потасовке, в ходе которой было опрокинуто несколько милицейских машин, но, несмотря на это "зоркое око", снова скрылся.
Оппозиция шумела: арестован, брошен без суда и следствия в тюрьму, пропал, похищенный церберами режима, и никогда никто о нем уже ничего не узнает... А в это время наш храбрый "фронтовик" вместе со своим не менее храбрым пресс-секретар(шей) возник в США, где, не очень терзаясь о судьбе покинутой родины, попросил "политического убежища". Естественно, просьба была незамедлительно удовлетворена.
ПОЧЕМУ БЕГАЮТ БЫКОВ И ПРОЧИЕ?
Такой поступок своих сыновей одобрили не только мать Позняка — Анна Ефимовна и мать Наумчика — Роза Наумовна, но и их духовный отец, писатель Василь Быков. В интервью радио "Свобода" по этому гнусному поводу, который подкинули ему его "сынки", он так прямо тогда и сказал: "Им еще посчастливилось, что удалось вырваться".
Не удивительно, что через пару лет и он, которому одно из отделений соросовского Пен-центра посулило крошки от своей коврижки, засобирался на Запад. Кое-кто сразу подал этот временный отъезд на берега Финского залива как бегство от ненавистного "режима", единственный способ спасения жизни писателя и его супруги. К сожалению, возраст Быкова не позволял обставить это надлежащим образом, с таинственным, "через балкон", бегством из шикарной, выданной государством квартиры, с погонями, а повезет — и перестрелками. Потому было скромно. Правда, везде, где это только возможно, объявлено, что он уезжает в Финляндию "погостить и подлечиться", т.к. на "любимой батьковщине дышать уже больше нечем”. Это "гостевание" растянулось на полтора года. Но потом финны сказали: "Пора и честь знать", — и наотрез отказались продлить визу. И пришлось нашему "беглецу" бежать уже в ненавистную Москву, где "триумфаторы" Березовского, вручив ему 50 тысяч долларов, потребовали свою плату. И вот накануне 55-летия разгрома фашистской Германии писатель, сам участник этой тяжелейшей всенародной битвы, бежит "спасаться" не куда-нибудь, а именно в Германию. Это его "подарок" к знаменательной дате белорусским властям и неблагодарному белорусскому народу, который уже давно понял, что когда-то известный писатель сегодня — только жалкая игрушка в руках врагов славянских народов, кстати, неплохо жирующий на подобных околополитических скандалах.
Но если этот беглец от самого себя, от своей нелегкой судьбы, Василь Быков заслуживает отдельного серьезного разговора, то бегство испеченного самим Лукашенко лауреата Госпремии поэта-песенника, а по совместительству председателя правления союза белорусских писателей Владимира Некляева было хотя и шкурным, но обставлено по всем канонам широко практикуемого в Беларуси "исчезновения". Сначала появилось сообщение, что пропал. Затем — что объявился в Варшаве, т.е., конечно же, едва спасся бегством от "режима". Перед этим Некляеву тоже позвонил некий "дружески настроенный человек с президентской администрации, который сообщил, что против него готовится полномасштабная провокация, которая может закончиться взятием под стражу". Как говорится, что председатель белорусских писателей, что активистка-домохозяйка пресс-секретаря БНФ разнообразием аргументов, оправдывающих свое "исчезновение", публику не баловали. Тем не менее, деятели, отирающиеся вокруг президента и его администрации, попытались объяснить это уже типично белорусское "исчезновение" "тяжкой" болезнью поэта, а один из них, особо приближенный к президенту (по крайней мере, сам так утверждает), помчался в Варшаву, чтобы уговорить "этот призрак" вернуться. Не остались в стороне от этого тухленького дельца и белорусские парламентарии. А зампред Национального собрания РБ Владимир Коноплев — особа, безусловно, приближенная к Лукашенко — констатировав, что "есть у нас еще и бездушие, и формализм", обвинил в "исчезновении" песенника ни много ни мало, как и "лукавых друзей", и откровенных недоброжелателей, и “подстрекателей", и пообещал, что тот "поправит здоровье физически и духовно (а это произойдет в течении месяца) и вернется домой". Но Некляев не вернулся ни через месяц, ни через два, вылив за это время на своих защитников, покровителей, друзей и президента не один ушат вонючей грязи. Он знал, для чего исчезал. Потому, оказавшись в Варшаве, белорусский песенник, в свое время певший осанну со сцены какого-то очередного съезда КПСС этой партии и ее "ленинскому Политбюро", не забывший на первом этапе воспеть и Лукашенко, прямиком направился к президенту польского ПЕН-центра Яцеку Бохиньскому. Сообщив последнему о своем "прозрении" в отношении существующей в Беларуси власти, предложил поселить его на какой-нибудь вилле под Варшавой, естественно, взяв при этом на пожизненное государственное кормление. Ошалевшие от такой наглости "пеновцы" дали понять беглому иностранцу, что времена безоглядного меценатства для такого рода песенников у них уже прошли. А "идеологический боец", в третий, а точнее, пятый или шестой раз меняющий свою окраску и убеждения, тем более не в цене. К тому же поляки выяснили, что покинуть "любимую батьковщину" Некляева заставили не какие-то мифические происки лукашистов, а тривиальная проверка финансово-хозяйственной деятельности журнала, которым тот руководил, и обнаруженное в процессе этого исчезновение полутора миллиардов рублей, якобы пошедших на мелованную бумагу и другие материальные ценности, которые в редакцию не поступали, а также за услуги и работы, которые никогда не выполнялись.
Этот букет нарушений действительно подпадал под несколько статей уголовного кодекса. Но вряд ли песенника начали бы за "такой пустяк" судить. Как уже повелось у этой публики, вскрытым уголовным преступлениям тут же постарались бы придать национальную окраску. И действительно, во всем оказался виноват небезызвестный в республике вице-премьер (кстати, курирующий издательское дело), "который испытывает неприязнь ко всему белорусскому, и в частности к поэту Некляеву".
Вот для этого таким людям и нужна национальная независимость. Потому что национальный воришка — это уже не расхититель народной собственности, а чуть ли не национальный благодетель.
И хотя поляки в таких делах тоже не очень щепетильны, в данном случае они решили держаться от них подальше. Исхлопотав в фонде помощи беженцам для беглого песенника две тысячи долларов, они на руки ему их не выдали. Открыв банковский счет на его имя, жестко предупредили этого белорусского призрака, чтоб в одночасье эти денежки не тратил, потому что больше ни под каким соусом не получит!
Не отхватив желанных владений и грантов в Варшаве, Некляев сообщил корреспонденту польской "Трибуны", что намерен податься в Xельсинки, на содержание тамошнего Пен-клуба — может, тот будет щедрее. "Но ведь там же Василь Быков!" — воскликнул ошарашенный газетчик. (Быков тогда действительно еще отирался в Финляндии). Поэт-песенник, то бишь председатель белорусских писателей, успокоил непонятливого польского чудака: Быков, мол, слишком засиделся за границей, пусть возвращается в Минск и освободит ему хлебосольное место.
