Произошло то, чего я больше всего боялся: уход нашего разговора в академическое русло. Этот академизм продолжается уже двадцать лет, и, на мой взгляд, практической пользы от него мало. Академизм должен сопровождаться расширением, пропагандой идей Федорова.
Есть три основополагающих момента, без решения которых мы не можем обойтись. Первое: является ли учение Федорова национальной идеей России. Если нет, то нам нечего здесь делать. Второе: если это учение не ниспослано свыше, то грош ему цена. Третий момент: если первое и второе принято, то лишь тогда можно приступить к практической стороне вопроса.
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ
Я хочу резко актуализировать разговор, и со времен Достоевского и славянофилов перейти к дню сегодняшнему. В газете "Завтра" была проведена грандиозная синтетическая работа, которая объединила красных и белых, не дала разгореться страшной вражде, помешала попыткам рассечь веру народа на Красный рай и на Белый Рай. Мы пытались, и не безуспешно, соединить и положить в одну братскую могилу красные кости и белые кости. Мы занимались кладбищем. Нас упрекают: вы — ретрограды, люди прошлого, не хотите встать в авангард, идти вперед. Но мы занимались авангардом и грядущим в той степени, в какой мы занимались прошлым, кладбищем. Мы стараемся сохранить — это федоровский завет! — весь русский некрополь: и Архангельский собор царей и князей, и Красную площадь с Кремлевской стеной, в которой покоятся комиссары, красные маршалы, Гагарин. Мы не даем перессориться костям — для того, чтобы они были воскрешены не в распре, а в единении. Это сделано только что, в современной России, а не во времена Достоевского или Бердяева.
С другой стороны, посмотрим. Потонул "Курск", лучшая русская субмарина с блестящими людьми, которые, оставляя голодных жен на берегу, шли на рыцарский подвиг в своем подводном монастыре. И общество русское соединилось вокруг этой братской могилы, этого подводного некрополя. Оно вытаскивает подводников, оно хочет оживить погибший "Курск". Россия тянется к своим могилам, к праху, Россия не верит в смерть своих героев, Россия сопротивляется собственному умиранию, о котором так много говорили последние годы.
Или вспомним движение по захоронению воинов Великой Отечественной, в котором участвует зеленая молодежь, пешком проходившая всю Россию: ищут кости, хоронят, молятся, хранят фетиши, пули, значки. Это все федоровские деяния. Или Евгений Родионов, которому голову отрезали за отказ отречься от веры, — общество объединяется вокруг этого святомученика, не дает пропасть памяти о нем. И так же, как русского парня Родионова, в лоно святых примут и советских героев: Матросова, Космодемьянскую, Гастелло, Карбышева, Гагарина. Они были некрещеными, но их крестила кровь на поле брани. Это опять соединение мертвых, это наша копилка, наше богатство. И все это — федоровское духовное дело, которое и мы, и вся Россия творит сегодня интуитивно, даже подчас не ведая о фигуре и учении Федорова.
Я хочу, чтобы коллеги высказались, в какой степени сегодняшняя российская научная элита и российское общество, осознанно или интуитивно, уже сегодня делает федоровское общее дело.
БОРИС РЕЖАБЕК, председатель северо-кавказского межрегионального отделения Международного экологического фонда
Идеи Николая Фёдорова уже дали свои первые плоды в XX веке — ведь именно благодаря им Россия первой из всех стран мира вырвалась в Космос. Но в полной мере его идеи, соединённые с идеями Владимира Вернадского о Ноосфере, должны быть востребованы в наступившем тысячелетии.
Сегодня уже можно, несмотря на все исторические коллизии и угрозы, говорить о начале формирования единого человеческого братства, о чём Федоров и Вернадский говорили как о необходимом и неизбежном этапе истории. Рост национального самосознания отнюдь не мешает этому процессу. Различие народов и культур является основой устойчивости грядущей Ноосферы, в которой должно осуществиться "цветущее разнообразие" человечества, так же как разнообразие видов живых существ — основа устойчивости биосферы.
Первым "общим делом" человечества, по мысли Федорова, должно стать объединение усилий человечества в преодолении действия "разрушительных стихий" или, как говорят сегодня экологи, "глобальных экологических катастроф". Это уже начинают осознавать сегодня многие, хотя экологические страшилки вроде кислотных дождей, озонных дыр и парникового эффекта, запускаемые прессой в массовое сознание, пока что служат больше разогреву экологической истерики и ловле долларовых рыбок в мутной воде "нового экологического сознания", чем реальному объединению усилий экологов, бизнесменов и политиков в "общем деле".
Идея Федорова об использовании армии в деле решения экологических проблем остра и злободневна. Хотелось бы, чтобы Федорова внимательно прочитали сотрудники МЧС и начали формирование такой армии с умеющим мыслить генштабом — тогда можно было бы заранее предвидеть давно предсказанный рост осадков в Центральной полосе России и Европы и паводки, причиняющие ущерб на миллиарды рублей. Сегодня уже существуют разработки, позволяющие предвидеть климатические катастрофы, такие, например, как Эль Ниньо, тайфуны, цунами, причиняющие общепланетный ущерб в сотни миллиардов долларов, и формировать воздействия, способные предупредить катастрофу. Эта работа начинается, но пока что человечество предпочитает тратить деньги на всякую ерунду. Например, только на гольф, по данным Линдона Ларуша, не говоря уже о наркотиках и вооружении, тратится около 75 миллиардов долларов в год.
Самое большое непонимание вызывает главная идея Федорова — мысль о воскрешении умерших силами человечества, вооруженного точным знанием и глубокой верой. Эта идея вызывает судороги у проповедников неомальтузианства, к числу которых относится и бывший министр экологии В. И. Данилов-Данильян, подсчитавший вместе с коллегами, что Земной шар якобы в состоянии прокормить не более 1 миллиарда человек. Она вызывает удивление у людей, привыкших к тому, что смерть является "естественным делом", и настороженное отношение у верующих христиан, привыкших думать, что в деле воскрешения участие человеческих усилий не обязательно, а иногда даже полагающих, что после того, как "земля и все дела на ней сгорят" люди, — будут существовать в каких-то "энергетических оболочках", чуть ли не "астральных телах", что уж для истинно верующего христианина и вовсе недопустимо.
Между тем, на участие человека в деле воскрешения недвусмысленно указано в Библии, в 37-й главе книги Иезекииля, а преклонение перед смертью как непобедимым божеством было заклеймлено продолжателями дела Федорова Александром Горским и Николаем Сетницким точным и хлёстким термином "смертобожничество".
Пусть не говорят, что Федоров избирает путь, противный истинному христианству, и не инкриминируют ему мысли о дикой попытке воскрешения человечества со всеми его грехами, явно к бессмертию не способного. Пусть лучше задумаются те, кто хотел бы, опираясь на науку, длить свою жизнь в грехе до бесконечности, — возможно ли это, даже если наука даст им такие средства? Ведь те энергии, которыми питается грешник, дают лишь временное, пусть даже экстатическое, наполнение жизни, искусственное возбуждение, будь то алкоголь, наркотики, блудный секс или садизм. Итог питания этими энергиями слишком хорошо известен, чтобы об этом распространяться. Весь же опыт людей, старавшихся жить во Христе, как мирян, так и монахов, направлен именно на обретение способности к бессмертной жизни через уничтожение греха не только в поступках, но даже в помыслах.
Мы, повторяя Символ Веры, говорим: "чаю воскресения мертвых и жизни будущего века", верим в истину этого обетования и знаем, что право на эту жизнь может дать человечеству только покаяние. Именно фёдоровское "печалование об иге католическом, о протестантской розни, о нашем бездействии" и призыв к соединению братьев в Общем Деле — реальное, а не только декларативное начало этой перемены.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВ, советник Центра управления полётами (г. Королёв), руководитель проекта "Система бессрочного хранения информации"
Мне бы хотелось обратить внимание на практические аспекты применения ряда идей Фёдорова. Сделаю это на примере проекта "Система бессрочного хранения информации", концептуальной платформой которого является русский космизм. Осознание всей глубины проблем, стоящих в области хранения информации, обобщение опыта Православной церкви по сохранению памяти о своих членах, появление фотографии и звукозаписи привели Федорова к концепции тотальной консервации памяти всеми доступными средствами. При этом единственный глубокий смысл собирания мертвых вещей заключается в том, чтобы за ними видеть, по ним воссоздавать их авторов.
