Именно в силу этой кажущейся "неидеологичности" Реймана крайне интересно рассмотреть эту фигуру в контексте анализа возможных модификаций иделогического фасада режима Путина. Ведь нынешний министр связи как нельзя лучше подходит на роль "героя" новой информационной модернизации страны, сама идея которой призвана оживить рухнувшие под обломками "политизированного либерализма" ценности "глобального мира". Инженер по профессии, он с 1985-го по 1999 годы провел на руководящих должностях в ЛГТС ( впоследствие ОАО "Петербургская телефонная сеть") и лишь совсем недавно прибыл в Москву. Уже по одной этой причине к такому человеку невозможно предъявить те претензии, которые общество предъявляет к Чубайсу, Кириенко, Немцову и прочим "либерал-реформаторам". В свое время они обещали людям собственность и безопасность, но принесли только отчаяние и прозябание в безысходной нищете. Их ценности — "свобода прессы", "демократия", "открытое общество" — оказались блефом.
Вместе с тем всего этого нельзя сказать про Интернет, ставший мировым фактором за последние годы и давший некоторым повод смотреть на пространство, как на некую условность. В свою очередь идея "глобального информационного пространства" может при определенных условиях стать таким же идеологическим ресурсом либерализма, как идея "открытого общества". В самом деле, не зря же Китай и исламский мир не спешат вплетать свои интеллектуальные элиты в мировую паутину, несмотря на все экономические выгоды этого предприятия, и развивают собственную Сеть.
Возможно, что в будущем чисто политическая миссия Реймана в путинском окружении будет сводиться к созданию новой модели "западной ориентации", носящей как бы технократический характер. В свое время Леонид Додожнович занимался бывшей в свое время очень модной, обсуждавшейся вместе с рекламой наступавшего "третьего тысячелетия" и будоражившей общественное мнение Запада "компьютерной проблемой -2000", слывет большим специалистом в области интернет-технологий и обещает "в ближайшие годы" сделать сотовую связь "доступной жителям самых отдаленных деревень". (Так буквально и сказал: "Мы будем стремиться к тому, чтобы распространить сотовую связь на все районы страны, в том числе и на село, будем внедрять мобильные системы третьего поколения").
Все это вместе взятое работает на имидж этакого "российского Билла Гейтса", продвинутого технократа, обещающего "невиданный рост" на новом витке научно-технической революции. Чтобы представить себе, каков образ мышления этого человека, достаточно привести несколько фраз из одного его концептуального доклада, сделанного в грефовском Центре стратегических разработок незадолго до путинской инаугурации. Вот Рейман говорит о "глобальном информационном пространстве" и призывает представить себе — "вам необходимо переслать 30 страниц текста на 5000 км. 50 лет назад это была задача для почты — 10 дней — 30$; 20 лет назад — факс — 30 минут или 1 час 5-10 $ ; сегодня в 3 секунды — 0, 03$". Стоимость связи упала в 1000 раз, скорость возросла в 300 000 раз лучших сетях". В каком-то смысле это своеобразный и достаточно распространенный среди жителей столичных городов взгляд на конец уходящего века, на нашу новейшую историю. Это взгляд технократа, для которого "мировой прогресс" определяется через цифры, а политические последствия построения "глобального информационного общества" не являются предметом серьезной рефлексии. И "уменьшение культурной обособленности народов, возможность применения потенциально новых моделей и методов управления и в перспективе уменьшение роли государства в глобальных процессах" — это не трагические и чреватые самыми тяжелыми последствиями события, а все тот же самый "прогресс".
Однако имеет ли право на существование патриотическая версия технократического подхода, стремящегося совместить модернизацию и традиционные ценности? Трудно ответить на этот вопрос иначе, чем да, ведь от того, возникнет ли такой тип управленца, ученого, специалиста, который ориентирован на такой синтез — во многом зависит наше будущее. И очевидно, что великая российская держава не может быть технически отсталой страной. Как ни странно, но зерна такого подхода тоже можно отыскать в воззрениях Леонида Реймана.
Нельзя не согласиться со "связистом Путина", когда он говорит о том, что "борьба за контроль над материальными ресурсами, стремление к увеличению разрыва между "ресурсодобывающими и информационно развитыми странами может привести к обострению противоречий в инфракоммуникационной среде", которые, отметим от себя, могут привести к созданию своего рода нового "железного занавеса" в глобальных коммуникационных системах, отгораживающего "золотой миллиард" от всего остального человечества. И когда Леонид Рейман говорит о том, что ускоренное развитие телекоммуникаций — это важнейший интерес национальных интересов и национальной безопасности России, то в этом он тоже прав.
Амбивалентность фигуры Реймана накладывается на общую стратегическую неопределенность будущего той политической конструкции, которую сегодня называют "режим Путина". Однако тот вызов, который бросает России новая информационная эпоха, в любом случае должен быть принят. Другое дело, что поиск лучшего решения в этой ситуации — это проблема не только политических лидеров. О ней должны думать все, кому дорого будущее России. Ясно, что оказаться в технологической ловушке, подобной той, которая ждала нас в начале 80-х, мы больше не имеем права.
Александр РУДАКОВ
Александр Бородай, Андрей Кобяков МАЯТНИК ВЛАСТИ (Загадка противоречивости Путина кроется в изменчивости мира)
CРЕДУ ОБИТАНИЯ постперстроечной России освоили только две стандартных для всего мира разновидности homo politicus, родившиеся еще в середине девятнадцатого века: либералы, частенько называемые демократами, и консерваторы, именуемые также патриотами. Конечно, оба этих вида, делятся на множество подвидов — так, например, патриоты бывают красные, белые и "синтетические", а разновидностям либералов несть числа — умеренные и радикальные, а также приверженцы различных экономических школ…
Не заостряя внимания на споре о терминах, попытаемся самым кратким и общим образом все же определится со значением этих понятий: консерваторы и либералы.
Итак, консерватизм — ориентация на традицию, образ мыслей, согласно которому примат имеют традиционные надиндивидуальные ценностные установки ( советские или русско-имперские в данном случае не так уж важно), исторически сложившиеся для данного социума. Российско-советский консерватизм стремится к тому, чтобы горизонтальные связи внутри общества (родовые, корпоративно-цеховые, семейные) были не слабее связей вертикальных (государство-индивид) и противостоит нарастающей атомизации общества, всячески оперируя термином "народ". Консерваторы ратуют не только за соблюдение норм законности ( по определению сугубо запретительных), но и о сохранении положительных моральных ценностей, сформулированных в виде общезначимых императивов.
Либералы же — "новаторы", стремящиеся изменить традиционные устои общества и модернизировать его, освободив от того, что считают лишним и вредным. Российский либерализм издавна предлагает нашему Отечеству западные модели социальных и экономических отношений (почему-то всегда устаревшие). Среди них важнейшее место занимают требования свободы личности и конкуренции, стремление к максимальному индивидуализму, обратной стороной которого и является атомизация общества и превращение народа в "толпу одиноких". Характерно, что эти ценности, упорно прививаемые на российскую почву еще со времен Чаадаева, а то и царя Петра, так и продолжают оставаться для нас "новациями", хотя на самом Западе они давно перешли в разряд консервативных. Из-за несовпадения наших и западных "консерватизмов" возникает забавная путаница, — например, по "их" представлениям Гайдар и Чубайс — правые консерваторы, а по классическим отечественным меркам — левые и либералы.
Но в течение последнего года в уже сложившуюся политико-идеологическую среду стали стремительно входить представители нового поколения политиков, наиболее заметным представителем которого стал, несомненно, новый президент г-н Путин. Естественно, старое поколение тут же попыталось идентифицировать пришельцев, среди которых оказались и "новые государственные олигархи" вроде Абрамовича, Дерипаски, Мамута , чиновники, как Шойгу, бывшие чекисты и военные, как Иванов или Пуликовский…
И поэтому надо понимать, что сакраментальный вопрос: "Кто вы господин Путин"? — наперебой муссирующийся почти всеми СМИ, обращен не только к президенту, но и ко всей новой генерации политического и экономического истеблишмента.
