«Полет будет крайне опасным. Вам предстоит преодолеть 900 километров. Если ваши коллеги разгадают этот план, они вышлют самолеты для перехвата. Если иракским летчикам это не удастся, им помогут иорданцы. Поэтому самое главное для вас — сохранять спокойствие и четко следовать по намеченному нами маршруту.
Будете паниковать — считайте себя покойником. Учтите — как только вы сойдете со своего обычного маршрута, обратная дорога будет для вас отрезана», — предупреждали Мунира.
Похоже, Редфа очень ясно все это осознавал. «Я доставлю вам самолет», — ответил он.
Все оставшееся время Редфа обсуждал детали предстоящей операции вместе с офицерами ВВС. Он был поражен, узнав, как хорошо израильтяне информированы о том, что происходит на его авиабазе. Разведчикам были известны имена всего персонала — и иракского, и русского, а также план базы. Они знали расписание тренировочных полетов с точностью до минут. У них были отмечены дни длительных и кратковременных полетов. Для длительных полетов на самолеты подвешивались дополнительные топливные баки. Одного дополнительного бака Редфе хватило бы, чтобы долететь до Израиля. Поэтому ему нельзя было пропустить ни одного дня, когда совершались длительные полеты. Во время перелета он должен был подавать израильтянам условные сигналы. По этим сигналам они будут определять его местонахождение и, самое главное, знать, все ли проходит нормально.
Во время пребывания Редфы на базе в пустыне Негев сотрудники Моссад, желая еще раз предупредить его об опасности предстоящей операции, рассказали историю, случившуюся с египетским летчиком Махмудом Хилми. В начале 1964 года Хил ми перелетел в Израиль на советском тренировочном самолете «Як». По его словам, он сделал это в знак протеста против войны, ведущейся Египтом в Йемене. Хилми был против того, чтобы бомбить мирные селения, которые поддерживали короля в гражданской войне, полыхавшей в стране. Израильтяне были восхищены: от самого самолета не было никакой пользы, но пропагандистский эффект от этого перелета был грандиозным. Военное командование встретило египетского летчика с почестями и предоставило возможность выступить по радио с объяснением причин своего поступка.
Однако капитан Хилми мечтал поездить по свету. Он много слышал о Буэнос-Айресе и попросил новых хозяев предоставить ему там работу. Сотрудники Моссад долго колебались: они располагали сведениями, что египтяне поклялись расправиться с летчиком, в случае если он попадет им в руки. Хилми откровенно смеялся над опасениями сотрудников Моссад. «Вы сами боитесь спецслужб больше, чем я. Я знаю их хорошо, за меня не беспокойтесь».
Вскоре он отправился в Буэнос-Айрес, где с помощью Моссад устроился на работу в одной авиационной компании. И тут Хилми сделал первую ошибку. Из Европы он послал матери открытку, забыв, что вся почта в Египте проходит через цензуру.
Так египетская разведка узнала, что он находится за пределами Израиля.
Вторую ошибку он совершил, как только прибыл в Буэнос-Айрес. Познакомившись в небольшом арабском, ресторане с уроженкой Каира, Хилми стал хвастать, что у него денег куры не клюют. А потом рассказал ей свою историю. Сделав вид, что потрясена этим, новая знакомая пригласила его к себе домой и оставила на ночь. Рано утром, когда он еще Спал, женщина позвонила в египетское посольство. За Хилми приехали десять человек. Его доставили в посольство Египта. А через десять дней в Моссад стало известно, что он тайно вывезен на египетском пароходе на родину. Там его судили и приговорили к расстрелу.
Эта история звучала для Редфы как предупреждение: хочешь остаться в живых — не покидай территории Израиля. Редфа, который знал Хилми, принял этот совет к сведению.
Перед отъездом Редфы в Ирак его еще раз навестил генерал Ход, который пожелал летчику удачи. Вскоре Редфа и женщина-агент, с которой они не виделись все это время, возвратились в Европу. Через день они вылетели в Ирак.
Сотрудники Моссад сдержали слово. После возвращения Редфы в Багдад «заболел» его сын. Доктора посоветовали родителям мальчика провести специальный курс лечения в Лондоне. «Больного» сопровождали мать и брат. Сначала они прибыли в Иран. Пограничные власти не увидели ничего необычного в том, что семья иракского летчика отправляется на лечение в Европу. В Тегеране они сели на самолет, отправлявшийся в Лондон, но туда так и не долетели. Пересев в какой-то европейской стране на другой самолет, они уже через несколько часов были в Тель-Авиве, где поселились под чужими именами.
Теперь настал черед Мунира Редфы. Ровно через двадцать семь дней после прощания с Мордехаем Ходом он приступил к своему заданию.
Это произошло в один из августовских дней 1966 года. К самолету, на котором Мунир собирался лететь, были прикреплены дополнительные баки. Все утро он, как обычно, готовился к длительному полету, стараясь сохранять безразличный вид.
Последний раз Редфа наблюдал за работой советских военных советников. Как и другие иракцы на базе, он не любил их. Советники относились к иракцам с презрением, питались отдельно, общались с ними только в служебное время.
Именно недоброжелательное отношение иракцев к советским советникам помогло Редфе без труда заправить дополнительные баки. Обычно для этого требовалась подпись одного из советников. Но в это время все они завтракали, и работники службы аэродрома были только рады получить приказ от своего офицера, особенно такого, как Мунир Редфа.
«Теперь все это в прошлом», — подумал Редфа, когда его самолет поднялся в воздух. Он взял курс на Багдад, как это предусматривалось планом полета.
Через несколько минут летчик был уже далеко от своей базы. Как только Редфа убедился, что с земли его не видно, он направил самолет на юго-запад, в сторону Иордании и Израиля. Теперь он летел по специальному маршруту, разработанному им вместе с израильтянами. Редфа знал, что в течение нескольких следующих минут он может быть сбит. Если он останется жив, он никогда уже не вернется на свою родину.
Мунир стал думать о своей жизни в Израиле — вражеской стране, по мнению его друзей. Он знал, что они осудят его как предателя. Они постараются убить его, даже если он будет скрываться в Израиле.
Внезапно заговорило радио. Строгий приказ повелевал ему немедленно вернуться на базу. Мунир продолжал полет. Опять последовал приказ вернуться. На этот раз его предупредили, что в случае неповиновения он будет немедленно сбит. Редфа выключил связь. Он знал, что как раз в этот момент русские высылают на перехват самолеты, пилотируемые его друзьями, чтобы сбить его. Советники могут подключить иорданцев — к их территории он как раз подлетал [30], — а летчики короля Хуссейна имели хорошую репутацию.
Но как только Редфа покинул «вражескую» теперь территорию, его стала терзать еще одна проблема. Американка. Он привязался к ней больше, чем мог ожидать Конечно, он любит свою жену и детей и никогда их не бросит. Только удостоверившись в их безопасности, он решился на этот полет.
Но и сотрудница Моссад очень хорошо понимала его переживания. Безусловно, Редфа нужен был ей для выполнения приказа начальства. Но когда в Париже он обвинил ее в том, что она использовала его чувства только для того, чтобы достичь своей цели, женщина пристально посмотрела на него и сказала: «Да, это так, но и шпионы могут чувствовать».
Кроме того, она рисковала своей жизнью, когда возвратилась с ним в Багдад после посещения Израиля. Никто не мешал Муниру позвать первого встречного полицейского и заявить, что эта женщина — шпионка Израиля. Она буквально доверила ему свою жизнь. И сейчас она оттягивала и оттягивала свой отъезд в Израиль. Что-то удерживало ее. Мунир понимал — рано или поздно пребывание американки в Багдаде может вызвать подозрение: их часто видели вместе. Она пообещала, что отправится в Израиль, как только Редфа приземлится. Но как он узнает, что с ней все в порядке? Все может случиться, ее могут задержать…
