Такое положение ничего хорошего «ломехузам» не сулило. Душевое потребление алкоголя продолжало снижаться. Надо было от пассивного сопротивления трезвости переходить к активной борьбе с ней. И вот исподволь, сначала робко, осторожно, стали появляться публикации, в которых говорилось, что ограничения в продаже алкоголя не приносят пользы. Искусственно создавая очереди за вином, «ломехузы» стремились вызвать неудовольствие в народе и поднять общественное мнение против сокращения его производства и реализации. Они снимали на кинопленку толчею или даже драку в очередях и, демонстрируя это по телевидению, лили крокодильи слёзы за «бедный народ», которого лишают его «законного права». Создавая дефицит на торговых прилавках, мафия не ограничивала отпуск вина в одни руки, что приводило к спекуляции. И это также объясняли ограничением алкогольной торговли.
Чтобы опорочить трезвенническое движение, «ломехузы» не гнушались ничем. Воспользовавшись тем, что одна из фабрик, производивших сахарный песок, временно выбыла из строя, а спрос на него в летнее время был очень высок, мафия припрятала запасы этого продукта на складах и даже, как было сообщено в печати, спускала его в реку — только для того, чтобы «ломехузы» подняли истошный крик, что сахара в стране не стало, так как из него гонят самогон в связи с ограничением винной торговли.
И хотя вся эта провокация была шита белыми нитками, мафия добилась введения карточной системы на сахар, тем самым как бы подкрепив мнение о бешеном росте самогоноварения. Правда, анализ статистических данных о потреблении сахара по месяцам показал, что зимой, когда кустарный алкоголь должен был бы производиться особенно интенсивно, уровень потребления сахара в 1987 г. был не выше, чем в 1986 или 1985 гг. Но в статистический справочник мало кто заглядывает, и общественное мнение так и осталось при убеждении, что талоны на сахар ввели из-за самогонщиков.
Между тем мафию уже не удовлетворяли наскоки на очереди и на спекуляцию. Она мечтала о том, чтобы было отменено само Постановление, ограничивающее винную торговлю. А для этого надо было возобновить пропаганду умеренных доз и «культурного» винопития, которая, к большому сожалению мафии, была осуждена в Постановлении, как несущая вред народу. На сцену вышло нёмало опытных «борцов» — журналистов, экономистов, социологов и писателей.
Одним из самых запоминающихся было выступление Е. Евтушенко в «Литературной газете». Этот просвещённый человек не постеснялся увязать своё понимание культуры… с томатным самогоном. Его слова произвели большое впечатление на тех, кто питал иллюзии в отношении его таланта и нравственных убеждений. И сразу же народ ответил на это выступление стихами, которые достойны публикации.
Жизнь и творчество
Бутылка вина может быть хорошей собеседницей
Евтушенко
Евтушенко пишет о культуре,
Учит массы, как себя вести..
Кто бы лучше смог толпище-дуре
Тонкий сей предмет преподнести?
«Бескультурье, косность, претерпелость», —
Бьёт он с подвернувшихся трибун.
Хоть весь мир учить имеет смелость,
Словно расходившийся болтун.
Дескать, трепещите, патриоты,
Бескультурье тянет нас назад…
И культуры покорять высоты
Он зовёт который год подряд.
Льётся слово гладко и красиво,
Перестройку жаждет он спасти,
Заодно узнали мы, что пиво
На Камчатке он не смог найти.
А поскольку не было и водки,
Пить пришлось томатный самогон.
От таких издержек перестройки
Был поэт в больницу водружён.
Но бесед наедине с бутылкой
Не пресёк подкравшийся гастрит…
Выпьет и с воинственностью пылкой
Снова о культуре говорит.
Примером иезуитской работы может стать и статья И. Лисочкина «Бокал вина в «Нектаре», опубликованная в газете «Ленинградская правда».
Все «ломехузы», борясь с трезвостью, говорят о «культуре» винопития, между тем, с точки зрения нормального человека, говорить надо о культуре поведения человека, о культуре жизни без вина. Из трудов школы И. П. Павлова известно, что после первой же дозы алкоголя в мозгу угнетаются ассоциации, возникшие в результате воспитания, то есть угнетаются и гибнут основы культуры в человеке. О какой же «культуре» винопития может идти речь!
«Ломехузы» всем этим пренебрегают, и как только алкогольная мафия добилась победы, и борьба за трезвость оказалась в загоне, — на сцену вновь выплыла «культура» винопития. И. Лисочкин буквально смакует это понятие:
«Вот наступит Новый год, и все мы поднимем традиционные бокалы с играющим вином, а через некоторое время, в зависимости от гастрономических склонностей, потянемся к рюмке с выдержанным виноградным вином, готовя кусочки лимона с сахаром, или к запотевшему стаканчику с водным раствором более простого этилового спирта, который хорош под маринованные грибки…»
Написано, как мы видим, со знанием дела.
Автор не одинок в своём стремлении соблазнить своих соотечественников. Он даже не оригинален. Подобные дифирамбы выпивке с грибками можно прочесть даже в детской литературе!
Вот стихотворные строки поэта Д. Самойлова из сборника, изданного в «Поэтической библиотеке школьника»: «…А тут блины. С гречичным же блином шутить не стоит! Выпить под него — святое дело. Так и порешили. И повторили вскоре… Не спешили. И яблочко мочёное лоснилось и тоже стать закускою просилось. Тугим пером вострился лук зелёный, а рядом — царь закуски — груздь солёный с тарелки вопиял и требовал, чтоб не было отсрочки…» — и далее в таком же духе.
Все «ломехузы» ратуют за отмену любого ограничения алкоголя, приводя излюбленное возражение: «Что же, порядочному человеку нельзя выпить бокал шампанского на Новый год?» Но это даже по И. Лисочкину только начало: после «традиционного» бокала «играющего вина» человек сразу же потянется к рюмке с другим, более крепким напитком…
А теперь посмотрим, что это стоит здоровью человека.
Вот описание состояния коры головного мозга у умершего «весельчака» и «балагура», который при жизни, по мнению друзей и даже врача, пил «культурно»: «…изменения в лобных долях видны даже без микроскопа: извилины сглажены, атрофированы, множество мелких кровоизлияний. Под микроскопом видны пустоты, заполненные серозной жидкостью». Кора мозга напоминает землю после того, как на неё сбросили бомбы, — вся в воронках. Здесь каждая выпивка оставила свой след… Больной только казался беспечным юмористом, весельчаком, но он был ещё и слабоумным, ибо такое поражение алкоголем лобных долей не могло не затронуть его интеллект»[3].
Всё, что говорят об алкоголе обыватели или пишут авторы, подобные И. Лисочкину, это с научной точки зрения или полуправда, или чистейшая ложь.
Считается, например, что люди пьют якобы для веселья. На самом же деле при потреблении алкоголя никакого веселья нет и быть не может. Ибо это состояние есть не что иное, как первая стадия наркотического возбуждения, которое мы, врачи, наблюдаем у больного при даче ему любого наркотического вещества: морфия, эфира, хлороформа и т. д. Стадия возбуждения — это патологическое состояние, которое ничего общего с весельем не имеет. Выпив, человек оказывается с выключенной корой головного мозга, и поступки его будут бездумны, в зависимости от обстоятельств: в одних случаях он будет петь и плясать (а вернее, кричать и прыгать), в других — ругаться и драться, в третьих — плакать, в четвёртых — просто тупо сидеть, как истукан и т. д. Это состояние, с чисто физиологической точки зрения, оказывает на организм совсем обратное веселью влияние. После «пьяного веселья» на другой день сохраняется чувство похмелья, головная боль, неприятные воспоминания, тупость в голове. И не возникает никакого желания работать…
Ещё сто лет тому назад учёные утверждали, что вино — враг труда и отдыха и, уж конечно, враг веселья!
Некоторые пьют «для храбрости». На самом же деле после приёма вина не храбрость появляется, а угнетается чувство стыда. Между тем стыд, с общественной точки зрения, очень ценное чувство, которое защищает человека, а тем самым и общество, от безнравственности.
Трезвому стыдно причинять неприятности другому, обидеть женщину или ребёнка, стыдно перед друзьями быть неблагородным, перед обществом — вести себя недостойно. А человек выпил — и ему не стыдно. Он «храбро» хулиганит, лезет в драку с более слабыми, «не боится» выражаться нецензурно и т. д., чего, будучи трезвым и если его мозг не разрушен предыдущими приёмами алкоголя, он бы не сделал. И эта, так называемая «храбрость», есть не что иное, как угнетение функций мозга, как потеря нравственности.
