Коммунисты собрались на XIX партконференцию, а потом на I Съезд народных депутатов. Там часть депутатов объявила о создании Межрегиональной депутатской группы. Спустя еще несколько месяцев на базе Группы была сформирована первая в стране некоммунистическая партия «Демократическая Россия». Чуть позже оформилось и противоположное политическое крыло. Осенью 1989-го появилось депутатское объединение «Коммунисты России». Одна большая партия разделилась на две, поменьше.
В то время воздух пах романтикой и всем казалось, что если чуточку поднапрячься, то скоро наша жизнь станет похожа на американское кино из видеопроката. Коммунисты до смерти надоели, и хотелось чего-нибудь новенького. В Москве и Ленинграде «Демократическая Россия» была бешено популярна: партия собирала от шестидесяти до девяноста процентов голосов. Никто не хотел верить, что перед ними всего лишь левая половинка КПСС – «демократов» воспринимали как апостолов совершенно новой эры.
Радостные революции в тот момент происходили по всей Восточной Европе. Коммунистические режимы рушились. К власти приходили те, кто еще вчера был никем. В Польше – рабочий-сварщик Лех Валенса. В Чехии – драматург-диссидент Вацлав Гавел. В Грузии – писатель Звиад Гамсахурдиа. И только в России на смену коммунистам из ЦК пришли другие коммунисты из того же самого ЦК.
4
Борьба Горбачева со своим бывшим протеже длилась несколько лет – и закончилась его полным поражением. К началу 1990-х из безработного партийного функционера Ельцин превратился в президента страны, и теперь уже он мог решать, на какой даче Горбачев жить станет, а на какой – нет.
Дальше страна начала стремительно меняться – но сам Ельцин никакого участия в этом не принимал. В 1991-м он достиг пенсионного возраста и, хотя официально уходить на пенсию не стал, все равно решил, что имеет право немножко передохнуть. В стране перераспределяли собственность, появлялись финансовые империи, менялся расклад политических сил. А Борис Николаевич ездил на рыбалку, отдыхал на озере Селигер, мог на пару часиков заскочить на работу, но после обеда каждый раз ложился вздремнуть. Никаких попыток хотя бы сделать вид, будто он контролирует ситуацию, президент не предпринимал.
Телохранитель Ельцина генерал Коржаков позже вспоминал:
– Сколько лет я знаю Бориса Николаевича, он пил каждый день. Его обычное утро начиналось всегда одинаково. Приезжаем в Кремль, он кричит: «Дима, ланч!» Повар Самарин на подносе выносит сто грамм водки в аэрофлотовском стаканчике, яичницу, маленькую баночку икры и несколько кусочков бородинского хлеба с обрезанными корками.
Так продолжалось несколько лет подряд. Ельцин несколько раз повторял, что его первый президентский срок будет и последним. Переизбираться он не станет – это точно. Но чем ближе становились новые выборы, тем взволнованнее выглядело президентское окружение. «Если Борис Николаевич уйдет, – задавались вопросом они, – то как же все будет дальше, а?»
В конце 1995 года в стране прошли парламентские выборы. Безоговорочную победу на них одержали коммунисты. Лидер компартии Геннадий Зюганов сразу после этого триумфа отправился на экономический форум в Давос. Там его встречали как будущего русского президента. Именно с Зюгановым все добивались встречи, именно его мнением интересовались. А Ельцин… Ну что Ельцин?.. Случайно оказавшийся во главе страны, он должен был освободить место следующему поколению.
Так считали все. Вернее – почти все.
5
К тому моменту по новым капиталистическим правилам страна жила уже пять лет. Главным итогом этой первой пятилетки стало появление в России нескольких гигантских финансовых империй: «Менатеп», ОНЭКСИМ, «Альфа», «Мост» и еще парочка. Все эти банки были неимоверно богаты. Но при этом их богатство было немножечко виртуальным. Оно измерялось не в собственности, а в цифрах на бумаге. Собственность, как и раньше, оставалась в руках директоров заводов или самого государства.
В марте 1995 года Владимир Потанин предложил изменить это положение вещей. К тому моменту Потанину было 34 года. Кажется, будто немного, хотя на самом деле позади был огромный путь. Начав со службы советского чиновника, он одним из первых почувствовал, что времена изменились. И уже в 1992-м им были созданы два крупнейших в новой России коммерческих банка. Потанин всегда шел на полшага впереди остальных. И теперь именно он предложил правительству очень свежую идею – провести так называемые «залоговые аукционы».
Вряд ли кто-нибудь догадался бы, что это заседание Кабинета министров изменит лицо страны. Потанин пришел на заседание не один, а вместе со вторым богатейшим банкиром страны Михаилом Ходорковским. Тот занял место за столом и дальше в основном молчал. Говорить за них обоих стал Потанин. На первый взгляд, ничего революционного в его предложении не было. Что мог предложить правительству банкир? Разумеется, кредит. Потанин предлагал дать правительству в долг, но в залог просил акции некоторых государственных предприятий. Правительство в деньгах нуждалось. Предложение было принято.
К тому времени государственная собственность переводилась в частные руки уже несколько лет подряд. Огромное количество заводов, пароходств, шахт и горно-обогатительных предприятий уже перестало быть государственными. Директора и министры, которые прежде всем этим только управляли, стали, наконец, законными хозяевами. Однако государство удержало в своих руках стратегические отрасли – нефть и газ. Самое ценное, что имелось в России. На эти отрасли существовала государственная монополия. Близко подходить к ней посторонним не разрешалось.
В первой половине 1990-х состояния ковались на металлах. Алексей Мордашов разбогател на стали. Владимир Лисин – на чугуне. Братья Черные и братья Рубены – на алюминии. Искандер Махмудов – на меди. Все это были, конечно, лакомые кусочки – но все-таки не самые лакомые. Потому что самыми лакомыми были нефть и газ. Вот тут можно было подняться уже всерьез.
Именно этими активами теперь предлагали поделиться банкиры – Потанин и промолчавший все заседание Ходорковский. Они ссудят государство суммой в $600–700 миллионов. А взамен на аукцион будут выставлены акции стратегических нефтяных предприятий. Правительство ответило согласием. Как позже выяснится, на это у него были свои причины.
Подобный шанс выпадает финансисту единожды в жизни. С марта по сентябрь главы банковских империй совещались между собой и с чиновниками. Дело было серьезное, допустить прокол никому не хотелось. За полгода заинтересованные стороны провели десятки совещаний, и к началу аукционов все со всеми обо всем договорились.
На самом первом аукционе были выставлены акции нефтяной компании ЮКОС – второй по величине в России. ЮКОС достался банку «Менатеп», которым управлял Михаил Ходорковский. Стартовая цена акций составляла 150 миллионов долларов, а заплатил «Менатеп» 159 миллионов. Другие банкиры предлагали куда большие деньги. Фридман и Авен из «Альфа-банка», объединившись с несколькими коллегами, собирались заплатить 350 миллионов – однако их просто не допустили до участия в аукционе. Из банкира Ходорковский превратился в нефтяного магната.
Следующий аукцион был посвящен металлургическому гиганту «Норильский никель». Это была чуть ли не крупнейшая в мире компания по производству цветных металлов – треть мировых запасов никеля, больше половины мировых запасов палладия, пятая часть мировой платины, а также 95 % всего кобальта и больше половины всей русской меди. Завод был богат настолько, что на собственные налоговые отчисления содержал весь бескрайний Красноярский край.
Купить «Норильский никель» планировал «ОНЭКСИМ-банк» Владимира Потанина. При стартовой цене в 170 миллионов долларов ОНЭКСИМом было заплачено за завод $170 100 000,– всего на сто тысяч больше. Что вообще происходит?! – возмущались наблюдатели. Банк «Российский кредит» предлагал 355 миллионов долларов, но его тоже не допустили до аукциона – как так можно! Все эти завывания участники аукциона пропустили мимо ушей. Когда на следующем аукционе решалась судьба нефтяной компании «Сиданко», банк «Российский кредит» опять подал заявку, и она опять не была принята, а «Сиданко» досталась тоже ОНЭКСИМу.
Последним из залоговых аукционов была продажа акций компании «Сибнефть». Эта компания имела крупнейшие в мире разведанные запасы углеводородов – они равнялись запасам американских гигантов Amoco и Mobil вместе взятых. За «Сибнефть» боролись «Инкомбанк» и финансист Борис Березовский. Первые предлагали 175 миллионов долларов, а второй 100 миллионов 300 тысяч, но победа досталась все равно Березовскому. Через какое-то время он передал компанию своему младшему партнеру Роману Абрамовичу.
В середине 1990-х в стране существовало пять-шесть больших финансовых империй. Сперва все они шли голова к голове – успехи были почти равными. Но после залоговых аукционов судьба банкиров разделилась. У тех, кто смог обзавестись собственностью, дальше все было хорошо. Ходорковский, Потанин и Березовский со временем превратились в богатейших людей страны. Те, кого до аукционов не допустили, со сцены вскоре сошли. Банки «Российский кредит», «Столичный» или «Инкомбанк» тоже неплохо начинали, но до конца десятилетия ни один из них не дожил.
