Несмотря на ограничение и отмену призыва представителей ряда национальностей, опыт привлечения народов СССР к военной службе во время Великой Отечественной войны следует оценить как положительный, так как во время Первой мировой войны народы Средней Азии подняли восстание всего лишь из‑за попытки их трудовой мобилизации136. Вклад в Победу внесли в том числе представители репрессированных народов. Так, в первые же месяцы войны были мобилизованы более 17 тыс. чеченцев и ингушей, на фронт ушли 40 тыс. турок — месхетинцев, из них 26 тыс. погибли. Из 137 тыс. крымских татар, мобилизованных в армию, к 1944 г. на войне погибли 57 тыс. чел. Среди Героев Советского Союза — 10 чеченцев и ингушей, 9 немцев, 8 калмыков, 1 балкарец137.
В советских партизанских отрядах воевало до 2 млн чел. Из числа партизан на Украине представители титульной нации составляли 59 %, в Белоруссии — 71,19 %, Карело — Финской АССР — 32,5 % (при этом доля финно — угорских народов в республике в 1941 г. была всего 26,9 %). В Прибалтике численность советских партизан была невелика: в Литве — 1633 чел. (на 6 января 1944 г.), в Латвии — 856 чел. (на 1 января 1944 г.), Эстонии — 201 чел. (на 22 ноября 1943 г.), однако представители титульных наций среди них также составляли большинство. Причиной малого числа советских партизан в Литве и Латвии может быть отсутствие базы, созданной для советского партизанского движения до прихода гитлеровцев. О созданном в Эстонии до прихода оккупантов партизанском подполье в составе до 700–800 чел. после начала оккупации ничего не было известно, что, возможно, объясняется предательством секретаря ЦК Компартии Эстонии К. Сяре, попавшего в руки гитлеровцев138. Незна- читальной доля титульной нации была только среди партизан Молдавской ССР (0,2 %).
Значительную роль в создании новой ситуации в национальных отношениях в СССР сыграла предпринятая в ходе войны эвакуация населения прифронтовых областей в тыл. 24 июня 1941 г. при СНК СССР был создан Совет по эвакуации. 27 июня 1941 г. было принято Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О порядке вывоза и замещения людских контингентов». Первоочередными объектами эвакуации людей были определены детские учреждения, квалифицированные кадры рабочих и служащих, люди пожилого возраста, женщины с детьми. При этом не предусматривалось какое‑ли- бо преимущество той или иной нации в отношении перемещения в тыл. В результате проведенных мероприятий по эвакуации из Литвы было эвакуировано 20 тыс., Латвии — 40 тыс., Украины — свыше 4 млн, Белоруссии — 1,5 млн, Молдавии — до 300 тыс., Ленинграда — 773 тыс., Мурманской области — 211 тыс., КФССР — 500 тыс. (почти 90 % населения)139, Москвы — 2 млн140, Эстонии —23 тыс. чел.141. На 12 марта 1942 г. количество эвакуированных составляло 3 788 102 чел.142. Значительное число эвакуированных было размещено в национальных республиках тыловой части СССР. Несмотря на существовавшее мнение о том, что следовало бы предоставить право для эвакуации в первую очередь евреям и цыганам, такое преимущество официально не предоставлялось, так как оно могло бы вызвать протесты представителей иных национальностей143.
Национальный аспект эвакуации проявился в том, что она вызвала перемешивание людей разных национальностей, которые не знали обычаев и языка друг друга144. Эвакуация способствовала лучшему узнаванию народами СССР друг друга, укреплению дружбы народов, их взаимопонимания и взаимоуважения. Следует отметить такие положительные факты, как, например, движение за усыновление эвакуированных детей — сирот в Узбекистане145. Однако были и негативные аспекты, спровоцированные эвакуацией населения. Размещение прибывших зачастую происходило за счет ухудшения жилищных условий местного населения. Некоторые эвакуированные отказывались от работы, вели праздную жизнь, требовали дополнительных льгот, проявляли брезгливость и высокомерие к местному населению146. В свою очередь, часть местного населения высказывала недовольство приездом эвакуированных. В Башкирии были отмечены такие высказывания, как «без вас у нас было хорошо», «вы набили цены на продукты»147. В докладной записке ЦК КП(б)Э от 1 июня 1942 г. отмечались «не всегда нормальные» отношения между эвакуированными эстонцами и местными жителями148. Такие эксцессы были закономерны, принимая во внимание тяжелейшие условия жизни местного населения, «уплотнение» их и так небольших квартир и домов эвакуированными людьми, первоначальное недоверие и непонимание между людьми разных национальностей, которые говорили на разных языках, имели разную культуру поведения в быту и пр.
Глава III
ВЛАСТЬ И РЕЛИГИЯ«ИСПЫТАНИЕ НА ПРЕДАННОСТЬ»
—
ноябрь 1942 г.Религиозная политика и положение конфессий тесно связаны с национальной политикой. Представляется бесспорным утверждение, что «идеологическое ядро русской цивилизации духовно определяется православием», а для русского национального самосознания характерно наличие «сильнейшей, утвержденной веками христианской составляющей»149. Аналогичным образом национальное сознание народов, традиционно исповедующих ислам, тесно связано с этой религией, бурятов, калмыков и тувинцев — с бумизмом, еврейского народа — с традициями иудаизма, и т. д.
Как известно, после Октябрьской революции религиозные организации в СССР были не только отделены от государства, но и подверглись жестоким преследованиям. Только в 1928 г., в связи с началом коллективизации, Сталин три раза призывал к борьбе с религией. «Союз воинствующих безбожников» провозгласил две «безбожные пятилетки» (1929–1933 гг. и 1933–1937 гг.), которые выражались в агрессивной атеистической пропаганде. В 1930–х гг. аресту и расстрелу подверглось до 85 % священнослужителей Русской православной церкви. К 1939 г. церковная организация РПЦ была практически разгромлена.
Однако задача «безбожных пятилеток» по тотальной «атеизации» населения достигнута не была. Перепись населения 1937 г. выявила, что доля верующих среди советских граждан оставалась высокой — 57 % (православные и мусульмане — 74 % и 14,7 % от общего числа верующих соответственно).
В связи с упоминавшимися изменениями в национальной политике СССР в середине 1930–х гг., когда власть взяла курс на укрепление «советского патриотизма» и ограниченное возрождение национально — патриотических ценностей, определенный поворот был сделан и в религиозной политике Советского государства.
В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1936 г. Крещение Руси было признано «положительным этапом в истории русского народа». Пропаганда стала утверждать, что Крещение Руси имело «большое историческое значение». В этом же постановлении был подвергнут критике поэт Демьян Бедный за очернение богатырей русского былинного эпоса в опере — фарсе «Богатыри». Отмечалось, что богатыри «являются в народном представлении носителями героических черт русского народа». И это несмотря на то, что Илья Муромец был монахом Феодосиева монастыря (ныне Киево — Печерская лавра) и затем канонизирован Русской православной церковью. Впоследствии в пантеон чтимых советской властью героев был включен князь Александр Невский, также канонизированный РПЦ, — в ноябре 1938 г. на экранах СССР появился исторический художественный фильм «Александр Невский». Пропаганда не могла не отметить факт канонизации князя, однако пыталась нивелировать его, утверждая, что «церковь долго спекулировала именем этого героя в своих корыстных целях»150.
И наконец, самое важное политическое изменение было закреплено в новой Конституции СССР (принята 5 декабря 1936 г.) — отмена нормы о дискриминации священнослужителей в отношении обладания гражданскими правами. Конституция гласила, что все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от вероисповедания, социального происхождения и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов (за исключением признанных умалишенными). Депутатом Верховного Совета СССР может быть избран каждый гражданин СССР, достигший 23 лет, также независимо от вероисповедания, социального происхождения и прошлой деятельности. Пропаганда тиражировала этот факт, утверждая, что «в СССР безбожники и верующие пользуются одинаковыми правами и несут одинаковые обязанности». Такой шаг, безусловно, был важным для повышения социального статуса служителей религиозных конфессий. Однако причиной его был общий «демократизм» Конституции 1936 г., а не реальное намерение вернуть священнослужителям их права.
После присоединения к СССР территорий Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, население которых (22 млн 600 тыс. человек) ранее не испытало воздействия массированной атеистической пропаганды, число верующих в стране значительно увеличилось. Это существенным образом укрепило позиции Русской православной церкви, которая неожиданно стала «полезной» для руководства СССР в осуществлении адаптации новых территорий к советскому режиму, так как на этих территориях традиционные методы революционной диктатуры были бы непригодными или малоэффективными151.
