Легко понять, с каким удовлетворением принимали Канарис и Гиммлер вести об успехах своих агентов в европейских странах. Несмотря на первые неудачи, они с истинно немецким упрямством продолжали пытаться вести подрывную работу и в Англии. Если бы они и их помощники были несколько лучшими психологами, они поняли бы, что характер англичан исключает возможность подкупа. Разложение не может затронуть английские правительственные круги по той простой причине, что никому и в голову не придет попытаться купить английское должностное лицо.
Какова бы ни была причина, факт остается фактом. Даже туповатый Риббентроп, не чувствовавший, что неприлично приветствовать короля Англии фашистским жестом, в конце концов понял, что нет англичанина, которому можно было бы сделать «финансовое предложение». Немыслимо было сделать шпионами англичан. Поэтому тайных агентов приходилось забрасывать в Англию.
В страну постоянно приезжали туристы. Число их особенно возросло к моменту мюнхенского кризиса 1938 года. Секретная служба спокойно наблюдала за этим просачиванием, находя его даже несколько забавным. Как только положение становилось опасным, она принимала меры. Возьмем, например, случай с немецкими журналистами, буквально заполнившими Лондон. Скромные берлинские газеты содержали в Лондоне штат сотрудников, перед которым бледнело представительство крупных американских газетных синдикатов. Немногие из этих «журналистов» сумели бы отличить гранки от верстки. Одним из самых крикливых был Вернер Кроме, выдававший себя за специального корреспондента «Локаль Анцейгер». Фриц Вреде смешил сыщиков своими школьными шалостями; он носил фальшивую бороду, дымчатые очки и т. п. Когда Особый отдел находил, что трагикомедия заходила слишком далеко, «журналисту» спокойно предлагали переменить место пребывания. Так было с фон Лангеном, известным также под именем графа фон Рейшаха, которому приказали немедленно покинуть. Лондон.
Если Берлин видел в этой снисходительности признак слабости, то это только лишнее доказательство тупости правительства Германии. Англия не вела войны. Судебный процесс над немецкими агентами пришлось бы вести открыто, и в заявлениях обвинения и защиты могли бы проскользнуть нежелательные сообщения. Англия не собиралась отказываться от судебной процедуры, установленной две тысячи лет назад, и издавать специальные законы, разрешающие проведение закрытых судебных процессов.
Не следует, однако, думать, что история немецкого шпионажа в Англии представляет собой цель сплошных неудач. Канарис был находчив. Он сознавал, что получить информацию с «непроницаемого маленького острова» можно лишь с помощью сотен агентов. Естественно, что некоторым из них удавалось ускользать из сети, расставленной контрразведкой.
До сих пор сотрудники разведки изучают немецкие мемуары, надеясь найти в них разгадку того, как немецкое верховное командование получало некоторые сведения. В списке величайших побед немецкой разведки есть такие, о которых известно недостаточно широко. Сюда относятся два случая: потопление линейного корабля «Ройял Оук» в Скапа-Флоу и получение сведений о военных заводах в районах Бирмингема и Ковентри.
Случай с «Ройял Оук» станет, вероятно, классическим в истории шпионажа и одним из немногих, которые немецкая разведка может отнести к своим выдающимся победам.
Начиная рассказ об этом деле, настолько драматичном, что оно напоминает рассказы Оппен-гейма или Лё Кё, вернемся к 1927 году. Как видим, Германия немало лет потратила на подготовку этой операции. В 1927 году в Англию в качестве представителя, швейцарской фирмы часовщиков и ювелиров прибыл голландский подданный Иоахим ван Шулерман. Иногда он признавался своим клиентам, что хотел бы навсегда остаться на Британских островах и работать часовщиком. «Особенно нравится мне ваша прекрасная Шотландия с ее озерами и горами, — вздыхал он. — После скучного, голого пейзажа Голландии я, как сказку, вспоминаю горы Швейцарии. Я так полюбил их, но, увы! Там не нашлось места иностранцу-часовщику».
В конце концов он осуществил свою мечту — открыл мастерскую в Северной Шотландии, а через год переехал в Кёркуолл на Оркнейских островах. В этом маленьком городке было мало иностранцев. Местные жители смотрели на них как на непрошеных гостей, с большим подозрением. На первый взгляд суровые, недоверчивые, эти люди становились на редкость гостеприимными, убеждаясь, что пришелец может быть их другом. Скоро этот тихий, застенчивый человек средних лет приобрел довольно большой круг друзей. Еще бы: он так быстро умел починить любые часы, что не приходилось посылать их морем к Инвернессу! В знак дружбы ему предлагали молоко и яйца. Обширные познания по рыбной ловле завоевали ему авторитет среди рыбаков. Даже те, кто ловил треску у самого полярного круга, с большим интересом слушали его рассказы о голландских методах рыбной ловли.
В 1932 году, прожив в Англии пять лет, Шулерман обратился к шотландским властям с просьбой, о натурализации. В Кёркуолле, его все хорошо знали, и ему не составило труда найти поручителей из числа наиболее уважаемых граждан. С документами все прошло гладко.
В это время в Англии народ с презрением слушал напыщенные речи Гитлера, которого показывали в киножурналах, а жители Оркнейских островов с тревогой замечали на своих тихих островах какую-то оживленную деятельность. В крошечную гавань Керкуолла сотнями прибывали шотландские рабочие, английские архитекторы и инженеры, морские офицеры в расшитой золотом форме.
Их отвозили на грузовиках к югу, к большой закрытой морской базе Скапа-Флоу, защищенной бетоном и природным гранитом. Гром войны сливался уже с завыванием ветра и ревом волн, разбивавшихся об этот бастион морской мощи империи. Но маленький мастер Шулерман избегал всяких разговоров и сплетен. Он не интересуется политикой, пояснял он. Его дело — починка часов, а остальное его не касается. К середине августа все население Оркнейских островов понимало, что войны не избежать. Было известно, что серые чудовища британского флота тщательно замаскированы, полностью укомплектованы людьми и вооружены. «Молчаливая служба» тихо занимала свои боевые посты, но, видимо, все же недостаточно тихо: об этом знали жители острова. Они замечали все, что происходит на базе.
Беда не приходит одна. И вот, когда в одно солнечное воскресное утро вой сирен возвестил о начале войны, у Шулермана оказались свои неприятности. Он получил из Роттердама письмо с вестью, что его восьмидесятилетняя мать серьезно больна. Находясь на смертном одре, она хотела попрощаться со своим единственным сыном. Даже в суматохе первых дней войны жители острова нашли время посочувствовать своему другу-иностранцу. Многие женщины обрадовались, узнав, что 17 сентября 1939 года он получил паспорт и пропуск в Голландию. Маленький часовщик уложил чемоданы, запер мастерскую и отправился в Абердин. Там он сел на пароход, отправлявшийся в Роттердам.
Через три дня после того, как Шулерман сел на пароход в Абердине, в роттердамский отель «Коммерс» прибыл человек. Повелительным жестом он приказал мальчику-носильщику взять чемодан и спросил, какую комнату занимает господин Фриц Бурлер. Клерк отвечал почтительно, как и надлежит говорить с культурным человеком такой внушительной осанки.
Бурлер, значившийся в германской разведке в Берлине на Александерштрассе, 76 как агент Н-432, был резидентом Канариса в Голландии. Он почтительно приветствовал своего посетителя и проводил его на машине в Гаагу. Там оба они вошли в дом капитана 1 ранга фон Бюлова, немецкого военно-морского атташе. Сей достойный субъект весь превратился во внимание, увидев своего посетителя. «Капитан 1 ранга фон Мюллер позвольте поздравить вас! — сказал он, — Путешествие из Скапа-Флоу — трудное дело».
Застенчивый маленький часовщик превратился в офицера германского флота. Его лицо и очки в позолоченной оправе остались прежними, но теперь он казался выше по крайней мере вершка на три, сутуловатость куда-то исчезла, а в близоруких глазах появилось выражение холодно» решимости.
Курт фон Мюллер позволил себе слегка улыбнуться. Он имел все основания быть довольным собой: месть, которую он лелеял целых двадцать лет, была наконец осуществлена. Кавалер «Железного креста» и ордена «За военные заслуги», полученных от самого кайзера за храбрость в ютландском и каттегатском боях, он пережил позорную капитуляцию немецкого флота, отведенного в Скапа-Флоу в 1918 году. Казалось, теперь он отомстил ненавистным англичанам за старые обиды.
Чтобы лучше оценить заслуги Мюллера перед немецкой разведкой, вернемся к еще более давним временам. В 1917 году Мюллер случайно оказался в Испании одновременно с Канарисом, который отдыхал тогда от тяжких трудов, связанных с его деятельностью в Америке по поручению фон Папена. Они познакомились и стали друзьями. Взаимная симпатия укреплялась во время случайных встреч. В двадцатых годах, подобно многим другим офицерам, недовольным порядками в Германии, Мюллер задумал вступить в нацистскую партию. Он играл какую-то довольно незначительную роль в «свободном корпусе» Рема, Эрхардта и Геринга. Канарис служил в то время в военном министерстве, и эти старые приятели при встречах отводили душу. Но их планы еще не определились. Мюнхенский путч провалился, Гитлер попал в тюрьму, а Геринг нашел убежище в Швеции. Мюллер решил, что ему полезно провести один из праздников в Швейцарии, но остался там на несколько лет. Чтобы заработать сколько-нибудь денег, он поехал в Ла-Шо-де-Фон, где обучился ремеслу часовщика. Там он прожил три года, пока не услышал, что его друзья в Берлине устроились очень неплохо. Канарис, например, получил какую-то секретную работу в таинственном «отделе военно-морского транспорта».
