Роллан Сейсенбаев - День, когда рухнул мир

Это от взрыва. Мне рассказывали. Гора разваливается, скоро от нее останется одна труха, так говорили мне…

"Здравствуй, сын!  – сказал отец. Он неожиданно возник подле меня и теперь торопливо исчезал, испарялся в степи. – Сын мой, ты можешь и должен пройтись по родной земле босиком. Ведь это – твоя земля, земля твоих предков…"

"Так верните же мне родину! – закричал я. – Я хочу, как велел отец, пройти босиком по зеленой траве, я хочу испить воды из наших озер, я хочу лежать на чистой доброй земле и глядеть в чистое доброе небо. Родина, ты слышишь меня?.."

Но Родина молчала. А я, сорокадвухлетний мужчина, стоял посреди степи и выл, как последний волк Чингистау перед смертью.

5–8 августа 1988 г. Семипалатинск.

У моего народа – земляков семипалатинцев, всего многонационального Казахстана, столько телесных и душевных ран, что только представив их невольно содрагаешься, с трудом обуздывая бурные видения ужасов, позора, трагедии народа, и вновь теряясь с какой раны начать разговор, о какой из них напомнить Вам?..

Долгие годы на моей родине в Семипалатинской области, в небе и на земле испытывали атомные и водородные бомбы.

Семилетним мальчиком, я увидел взрыв первой водородной бомбы в Чингисских горах. Помню горестное лицо деда. Помню себя, многократно повторяющим слова Корана. Этот миг, миг веры во спасение с помощью Всевышнего все еще не забыт, жив во мне. Только к Нему уповала душа растерянного мальчика, среди высоких скал и немой угрожающей пустоты перед взрывом. Первая строка моего недописанного детского стиха начиналась словами: "День, когда рухнул мир".

Ярчайшие сполохи водородной бомбы… Таких жутких красок более мне не приходилось встречать в природе. Горе, страдание людей, постепенная, мучительная смерть близких, безысходность, ложь власть имущих – все слилось в единый необъяснимый клубок.

Сейчас мне сорок три года. Когда я вижу страдания детей Арала, Семипалатинска, Джамбула и Нового Узеня, униженные и оскорбленные детские души призывают меня вместе с ними принять смерть: я хочу превратиться в муравья и умереть под ногами страдающего ребенка. Я испытываю вину, из-за умышленного деяния человеческого разума, ибо великая вера в науку превратила нас в послушных рабов. Мы стали заложниками прогресса. Трагедия Хиросимы и Нагасаки, убиение Арала, 40-летние ядерные испытания на Семипалатинском полигоне – БЕЗУМИЕ.

Сегодня мы, как всегда много говорим, и мало делаем. Великие слова – СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО, мы безжалостно унизили и вконец уничтожили их смысл. В стране на долгие десятилетия расцвели насилие, хамство, невежество, карьеризм, институты устрашения. Это доказывает, что наши разговоры о нравственности многие годы носили общий характер. Неужели, изъяв, из собственной жизни чувство МИЛОСЕРДИЯ, а ведь я помню, как мои аульчане миром помогали строить дома не только погорельцам, но всем, кто жил едва сводя концы с концами. Помню, как мой дед водил меня к мечети и велел давать милостыню нищим. Потом страна объявила: у нас нет нищих.

Приходят на память слова великого Пушкина:

"…Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал". Пушкинский завет, нравственное требование любой эпохи – оказать МИЛОСТЬ. Волею судьбы и по собственному разумению я всегда старался держаться подальше от… так называемой "политики". Я яростно защищал свой островок одиночества, и был счастлив, что это с трудом, но удается мне, полагая что в условиях нравственного застоя активная деятельность – крик одинокого человека в пустыне.

Писатель всегда разглаживает морщины действительности, однако моральный облик нашего общества стал невыносимым. Загрубели наши души, яд и зависть клокочут в людях. Бездуховность окутавшая наш дом показала страшное лицо разрыва, пропасти между разумом и материей. Мы оторвались от общечеловеческой морали и отвергли нравственность. В такой жизни найти себя бесконечно трудно. Трудно всем, и писателю, и рабочему, и ученому. Мы 70 лет строим социализм и 70 лет полуголодные стоим в очередях. Когда-то я написал рассказ о фронтовике "Заживем после войны", с такими словами он обращался к любимой девушке перед отправкой на войну, откуда вернулся парализованным. Мы 45 лет живем без войны, а нормальной человеческой жизнью так и не удалось пожить, ни тем Воинам Великой Отечественной, ни их сыновьям, ни их внукам, вчерашним "афганцам". Время идет, а горе остается на нашей земле. Весь мир изменился после войны, побежденные процветают, а победители страдают до сегодняшнего дня, пребывая в невежестве и нищете.

Мы должны наконец осознать, что политические фантазии, химера "светлого будущего" победили в нас силы разумного, творческого миросозидания. Особенно это касается всего, связанного с ядерным насилием. Упоение военным могуществом порочно, величие государств определяют по отношению к человеку и его жизни. Люди земли должны на деле осознать себя едиными. Наконец надо понять, что общечеловеческие ценности выше военно-силовых притязаний. Дурная политика, всегда жестоко мстила ее создателям.

В Абайском районе, где 40 долгих лет раздаются ядерные взрывы, мать трех угасающих от лейкоза детей взывала ко мне: "Брат, помоги! Мы же тихо вымираем. Ради всего святого, спасите хотя бы детей!" И голос этой несчастной молодой женщины теперь всегда в моем сознании, тогда я вновь и вновь задаю себе вопрос: Как должен жить писатель? Может быть, до скончания дней моих, я так и не найду ответа.

Но я прошу Вас, оглянитесь вокруг, посмотрите в глаза детям, страдающим от недугов, не пройдите мимо, протяните руку помощи, сделайте для них что-нибудь посильное, хоть что-нибудь посильное для Вас.

На земле не будет ни счастья, ни покоя, если где-то плачет и стонет замученный страшной болью ребенок. И тогда никакими победами, благами, сытостью не оправдается человечество.

Я обращаюсь к каждому из Вас, мои земляки, не оставить в беде и одиночестве наших детей. Ведь в Коране и Евангелии написано: "Покаявшийся грешник – дороже праведника". Я обращаюсь к своим коллегам, людям искусства. Я обращаюсь ко всем, кто хочет меня услышать.

Мне хочется верить, что бездумный ядерный век останется преходящим в мире, и человеческая цивилизация выстраданная лучшими умами всех времен и всех народов, в конечном итоге, за счет терпения и человеколюбия уцелеет и мы с чувством исполненного долга сможем передать плоды мировой цивилизации более совершенным поколениям.

P.S. И еще, я намерен составить книгу из писем и дневников людей пострадавших от ядерного молоха испытаний.

Будущее принадлежит детям!

С уважением Роллан Сейсенбаев апрель, 1990 г.

В этом зале собрались люди, для которых мир, покой, благотворительность являются основной целью их жизни.

Уровень благотворительной деятельности, показывает уровень цивилизованности общества.

Один из Ваших Президентов Трумен, сказал своему заместителю госсекретарю Дину Раску, который пожелал пойти Президентом благотворительного фонда Рокфеллера: "Дин, это самая лучшая работа в мире".

В 60-годы Фонд Рокфеллера построил в Пекине скромный госпиталь и медицинскую школу. Сейчас этот госпиталь и школа стали Центром Всекитайской медицины.

В основе антиядерных движении, благотворительных Фондов лежат человечность, благородство и сострадание.

Программы Фондов не должны быть конъюнктурными. Все, что мы делаем – это наш посильный вклад в общечеловеческую нравственность. Это – наша мораль.

Человек рождает идею, идея – дело, а дело – имя. В благотворительном движении такие громкие имена для меня – Питер Голдмарк – Президент Фонда Рокфеллера, Денис Хейз – организатор Дня Земли, Олжас Сулейменов – создатель Антиядерного движения Невада-Семей. И многие другие люди, которые посвятили свою жизнь борьбе против ядерного насилия над человеком и природой.

Свою новую книгу "Будущий хлеб взойдет на трупах" – о жизни казахов и американцев, попавших под ядерное насилие и погибающих от лейкомии и рака – я посвящаю Всем детям на том свете, которые погибли от последствии ядерных испытании и детям на этом свете.

Когда-то один из великих американцев Уильям Пен сказал: Вы увидите, что может сделать любовь". Он стал выразителем чести, совести, чистоты колониальной Америки.

Другой американец, великий писатель XX века Эрнест Хамингуэй в романе "Фиеста", изрек не менее важную мысль: "Человек один не может ни черта".

Эти мысли ставшие общечеловеческой устремленностью, сегодня объединяют нас и являются основной темой нашей конференции.

По крайней мере хочется верить в это. Мне думается, что становление человека не заключено, он в движении к сверхчеловеку. Этим и интересна предстоящая земная эволюция.