Евгений СТЕПАНОВ
ПРОЗА
Александр Григоренко. Ильгет. Три имени судьбы. - М.: АрсисБукс, 2013. – 332 с. – 3000 экз.
Красноярский писатель Александр Григоренко написал ещё одну книгу о судьбе. О том, что от неё не уйдёшь: перед роком в конце концов оказывается бессилен даже полный сил, уверенный в себе человек. Но и о том, что судьбу всё-таки можно выбрать. Григоренко нагружает свои книги сразу двумя измерениями условности: во-первых, рассказывает о далёких северных народах – ненцах, тунгусах, остяках, – а во-вторых, помещает их вглубь веков, до истории, в то время, когда жизнью племени всецело правил миф. Несмотря на подчёркнутый этнографизм "Ильгета", быт в нём кажется лишь обрамлением сюжета, обращённого к самопознанию, очищенного от социальности, – вторая книга Григоренко вновь читается как притча о человеке, который пытается понять, кто он таков, – либо оказывается перед ужасной необходимостью осознать многолетний самообман и поражение в борьбе с судьбой. Три имени – три судьбы одного человека, и главное – понимание: не важно, кем считают тебя, – важно, что знаешь о себе ты сам.
ПОЭЗИЯ
Инна Ростовцева. Ночь. Продолжение. – М.: АКАДЕМИКА, 2013. – 142 с. – 300 экз.
Это вторая книга стихов критика и литературоведа Инны Ростовцевой. Название книги философское, что вполне соответствует и содержанию сборника: «Согласно Достоевскому, такая ночь – падений и взлётов человеческого духа – страстно-чувственная и логически непримиримая, ночь-диалог, pro и contra, приближая к нам истину бытия, никогда не прекращается» (из предисловия).
Сочетание обаятельно-простодушного тона и глубинной мудрости, – вот интонационная особенность голоса Ростовцевой, дающая многомерность восприятия, результат которой – долгое послевкусие и богатая эмоциональная палитра. От лёгкого и прозрачного:
Смотри, – там в ряд деревья старых вишен,
И ты стоишь ребёнком, в белой нише...
До мучительной, выстраданной мудрости:
Дай мне последней печали
Вкус на земле ощутить...
БИОГРАФИИ
Вадим Эрлихман. Стивен Кинг. – М.: Вече, 2013. – 336 с.: ил. – 3000 экз.
Кто-то любит Стивена Кинга – писателя. Кому-то нравится его практически голливудская история: неудачник, много лет с трудом пристраивавший рассказы по журнальчикам, по совету жены дописал повесть, уже выброшенную в мусорную корзину, – и неожиданно обрёл финансовую стабильность, которая превратилась в много-много новых книг и денег – «после третьего миллиона уже неважно, сколько». Но даже тот, кто не любит книги Кинга и равнодушен к голливудщине, не может не признать, что он – писатель знаковый. Кинг сформировал (а кому-то покажется, что изуродовал) сознание целого поколения, непуганого поколения, которому нравится щекотать себе нервишки. Случалось, запечатлённые Кингом яростные протуберанцы вспыхивали в реальной жизни – трудно судить, была ли в том вина писателя. Вадим Эрлихман, один из первых русских переводчиков Кинга, написал достойную, слегка ироничную биографию, ссылаясь на множество англоязычных источников и вплетая в повествование рассказы о мутноватой и бурной издательской деятельности России 90-х годов.
ПУБЛИЦИСТИКА
Софья Федорченко. Народ на войне. – СПб.: Лениздат, 2014. – 448 с. – 2000 экз.
Первая часть книги Софьи Федорченко в форме лаконичных рассказов и размышлений русских солдат о войне и мире вышла в 1917 году. В 1925-м появилась вторая часть, отражавшая период «керенщины». М. Горький назвал книгу «весьма ценной» и считал, что она заслуживает большого «народного» тиража. Третья часть её – о войне Гражданской – была известна только в отрывках по журнальным публикациям 1927 года и лишь в 1983-м была напечатана в полном виде в томе «Литературного наследства». В 1990 году «Народ на войне» выпустил «Советский писатель». Но нынешнее издание – самое полное. Теперь ясно, кто является родоначальником жанра, в котором работает та же С. Алексиевич. Федорченко написала несколько десятков детских книг – по преимуществу о животных, много прибауток, загадок, «потешек», несколько кукольных сценариев. Между прочим, Софья Захаровна была организатором и первым председателем Сектора детской литературы Союза писателей СССР.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Татьяна Тронина, Елена Нестерина, Вера Иванова. Большая книга зимних приключений для девочек. – М.: Эксмо, 2013. – 416 с. – 3000 экз.
Да, вся эта книга – только про главных героинь-девочек и, пожалуй, предназначена только для девочек: это им, скорее всего, понравятся сентиментальные истории, где несколько парней соревнуются за сердце самой загадочной, обаятельной, смышлёной и доброй девочки класса. Казалось бы, чему могут научить такие истории? Но они, когда хорошо и умно написаны, могут научить очень важному: отличать капризы от действительно важных желаний, настоящее человеческое достоинство – от красивой имитации, тихую верность слову – от громких цветастых заявлений. Эти повести написаны хорошо. Конечно, в них мелькает яркими искрами волшебство и исполняются самые заветные желания – куда же без этого под Новый год! И всё же главное, что они рассказывают о человеческих отношениях – в изначальном, незатасканном смысле слова. Да, девичьему сердцу очень хочется романтики, но не каждый молодой человек может подарить её. И, да, взрослые могут быть скучными, но жизненный опыт – стоящая вещь, его за деньги не купишь.
Не для житейского волненья
Спектакль "Нездешний вечер" - один из первых в репертуаре театра «Сфера». В смысле из самых первых вообще, можно сказать, с него и началась «Сфера».
Его поставила основательница театра народная артистка России Екатерина Еланская ещё в 1981 году, а восстановил сын Екатерины Ильиничны, народный артист России Александр Коршунов. Постановка посвящена памяти её создательницы.
Прежде всего аплодирую и воздаю должное чрезвычайно нужной идее – идее возрождения поэтического театра.
И вот пожалуйста: снова зал, сцена, снова читают стихи. Читают актёры, читают в театре, зал полон, и значит, необходимость в поэзии жива.
Основа представления – отрывки из эссе Марины Цветаевой, написанного на смерть Михаила Кузмина. На сцене – две героини, прелестная и восторженная (Н. Шмелёва), она ломаный горький цветаевский текст произносит так, словно ещё оставалась надежда на какую-то радость в том безнадёжном пустом мире. Другая постарше (заслуженная артистка России И. Мреженова), вся в тёмном, траурном, уже осознавшая, что старый мир не вернётся, и друг не вернётся, и стихи никому не нужны, – у неё и голос звучал ниже, трагичнее, и улыбалась она словно нехотя, через силу.
В этой поэтической композиции (так определён жанр постановки) фрагменты прозы перемежались множеством стихов в исполнении разных актёров. Были и молодые артисты театра, и приглашённые гранды (народные артисты России Е. Симонова, Л. Гребенщикова, Е. Киндинов, В. Баринов). Кто-то читал одного автора, как Симонова – Северянина, а, например, у Киндинова была целая подборка поэтов, причём из разного времени. Блок с Гумилёвым, Самойлов, Рыжий и – неожиданно – зачем-то Арабов.
Признаться, странным показался мне этот выбор. Понятно, что публика обожает демократичную ироничную поэзию; почитать смешное – беспроигрышный вариант; но здесь это «смешное», к сожалению, диссонировало с драматической, пронзительной тональностью вечера, выбивалось из настроя.
Вообще подбор авторов был не совсем оправданным. В спектакле звучат несколько раз, в разном исполнении, Северянин, Блок, Самойлов, но нет Есенина и Мандельштама, нет Бальмонта и Брюсова, нет Заболоцкого и Вознесенского.
Во-первых, их лирика прекрасно дополнила бы цветаевскую основу, а во-вторых, стихи этих поэтов легко воспринимаются на слух, в отличие, скажем, от Набокова, которого лучше читать, чем слушать. Разумеется, у любого поэта есть вещи более или менее подходящие для сцены, и вот в этом случае и необходима, на мой взгляд, точность выбора.
Видимо, актёры в ряде случаев сами выбирали произведения для спектакля, но здесь, пожалуй, оказалось бы полезным вмешательство редактора и режиссёра, вообще сторонний взгляд, чтобы стихотворная подборка звучала более органично.
