Впрочем, «сами виноваты» не всегда упирается в совок, чаще - в «ментальность», в мифологию русской лени и неумелости, Емели на печи и обломовщины; грамотные могут ввернуть кусок из Проппа. Однажды наблюдала в вокзальном зале ожидания многослойную деревенскую старуху, она смотрела кабельное ток-шоу (с рефреном «Народ не умеет работать») и тихо качала головой, как бы соглашаясь со своим же внутренним монологом. Я прикидывала: с полвека трудового стажа, одинока, артрит, наверняка печень. Повернувшись ко мне, кивнула на экран и задумчиво, почти без обиды, спросила: «Зачем они это все?» А в глазах стояло тоскливое: фашист прилетел.
С бедностью в России всегда было хорошо, бери не хочу. Даже в насквозь эвфемистической советской риторике, в 80-х годах появилось застенчивое определение «малообеспеченные»; понятие «бедность» было легализовано в 90-х. Еще в позапрошлом году за чертой бедности жила чуть ли не четверть страны, 22 процента - а в нынешнем яичко к Христову дню, большая убедительная победа: сократили до 16, ура. Догоняем Америку с ее 12 процентами! (А Греф так и вовсе обещал перегнать к 2010, оставив не более 10 процентов босоты).
Хорошо бы, только надо почаще озвучивать эту черту. Средний по стране прожиточный минимум - 3713 р. Цифра, которую хочется спеть. А 3715 - они над чертой, они уже не бедные? А 3720, наконец? Плюс громадная дифференциация по регионам. Официальная черта бедности во многих регионах России - та глубокая нищета, при которой еще можно не умереть с голоду, но уже можно умереть из-за недостатка сторублевого лекарства.
В социологии есть понятие «вторичной бедности» - возникающей в результате неразумного потребительского поведения, несомасштабных доходам трат («банкрутство», как называла одна коммунальная дама утрату единственного шифоньера, вынесенного за алкогольные долги супруга). Похоже, и сегодня значительную часть бедняков трудоспособного возраста составляют те, кто стали жертвами внушенных потребительских стандартов.
На питерских биллбордах не напрасно писали «Стыдно быть Бедным». Бедный - это имя собственное, прежде всего Чужой, Чужак, Изгой. Чтобы не быть записанным в другой биологический вид, молодому карьеристу надо очень сильно потратиться на представительское соответствие - от дресс-кода в костюме до посещения правильных кабаков. Невписавшийся - плачет. Как говорил один новообращенный пиар-менеджер, занимая в долг, чтобы закрыть другой долг: «Лучше пусть они заподозрят меня в СПИДе, чем в бедности».
Какие ресурсы, какие духовные и физические силы, какое творчество расходуются на имитацию достатка! Глаза скошены от вранья - это ладно, но куда же они скошены наедине с собою, ведь у человека всего одна переносица? По пальцам пересчитать тех, кто этим не занимается, - и старые знакомые, еще способные признаться в том, что испытывают нужду, кажутся родными до слез.
В основе современной русской бедности - ничтожная легкость катастрофы, незадумчивость поражения. Увольнение, затяжная болезнь, любое сколько-нибудь долгое исчезновение из контекста горизонтальных связей (на которых, собственно, в России и держатся трудовые отношения), потеря бизнеса, да просто ссора с ответственными людьми - и перспективный менеджер, вчера прикидывающий ставку кредита на новую «Вольво», сидит на одном поле с воспитательницей своего ребенка, «там за углом яблочки хорошенькие всего по сорок, бегите-бегите», - а квартира съемная, а жена на рынке труда стоит вдвое меньше арендной платы. Конечно, ремесло - квалификация, опыт, навык - рано или поздно вытащит, но смотря как глубоко коготок увязнет, - мало ли мы видели деклассированных спецов, люмпенизированных яппи?
Это при всех прочих благоприятных. При неблагоприятных - все гораздо жестче.
Новообретенная бедность пьет из двух чаш: гордыни и смирения, - и не поймешь, какая полнее. Это самозамкнутая, интровертная система, обостряющая чувство одинокой независимости, сужающая мир до размеров квартиры или маршрута «дом-работа-магазин», если работа есть. Практически все благотворители, с которыми случалось разговаривать, признавались, что за помощью активно обращаются «средние» и довольно редко - действительно бедные, те, кто на грани голода, кому и хотелось бы помочь, да искать приходится через собесы и общества инвалидов. И легко бы предположить, что виной тому - «коммуникативная некомпетентность», скудость социального опыта, при которой найти инстанцию и грамотно сформулировать запрос - интеллектуальная задача повышенной сложности. Но нет, утверждают благотворители, именно образованные люди, именно те, у кого есть духовный стержень, - образованные матери-одиночки, семьи с инвалидами, интеллигентные многодетные семьи. - до последнего дюйма надеются на себя или, самое большее, на ближний круг. Если надо купить инвалидное кресло - проще продать дачный участок, чем пойти с протянутой рукой. «Лагерный канон „Не верь, не бойся, не проси“ в крови у них, что ли», - задумчиво говорит филантропическая дама, растерянно глядя на две тысячи рублей, принесенных молодой матерью ДЦП-шного мальчика в качестве какой-никакой компенсации за путевку в лагерь. Волевым жестом - пришла, положила, ушла, догоняли - не догнали.
И не очень-то утешишься, резонерски цитируя Конфуция: «Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие». Стыдно у кого видно, как выражались советские школьницы, - а у школьниц нынешних совсем другие представления о добре и зле. Иммунитета нет - стыд бедности слишком легко переходит в непроглядный ужас жизни. Как это случилось, например, в Челябинске три года назад.
28- летняя Марина Еремеева ушла с двумя малышами от мужа, спивающегося художника. Когда-то талантливого, когда-то любящего. Оформила в собесе пособие -по 80 рублей 50 копеек на каждого. Потом узнала, что у младшего, двухлетнего, с огромным трудом оправившегося от родовой травмы, идет интенсивное разрушение костей и требуется лечение - очень срочное и очень дорогое. А денег не было совсем. Никаких. Она забрала детей из сада, накормила их обедом, наполнила ванную. Запустила мальчиков и, по словам милиционера, «утопила их как котят». Написала записку: «Жизнь - поганая, я устала от такой жизни. Не хочу, чтобы мои дети так жили, поэтому оставить их не могу». Повесилась на батарее.
В куртке ее нашли 30 копеек.
Больше не было ничего.
Самый высокий уровень бедности в России был зарегистрирован в 1993 году: 33,5 %, то есть треть всего населения страны. В дальнейшем происходит снижение (до 22,4 %) в 1994 году, а затем небольшой, связанный с банковским кризисом 1995 года (так называемый «Черный вторник») рост доли бедного населения (24,7 %). Нового экстремума эта цифра достигает в 2000 году (28,9 %).
Более 50 % от общей численности бедных составляют т. н. семьи «работающих бедных». То есть основная причина тяжелого положения - отсутствие постоянной работы у трудоспособных или же низкий уровень оплаты труда. Однако среди крайне бедных «работающие бедные» представлены мало.
Большинство бедных семей в количественном отношении составляют полные семьи с детьми - от 50-60 % от общего числа. На них приходится 70-80 % дефицита дохода - так на языке социологов обозначается недостаток средств для выхода из категории бедных. Семьи без детей составляют около 20 % от общей численности бедных, и на них приходится 13-16 % дефицита доходов.
«Традиционно бедные» (многодетные и неполные семьи, а также семьи одиноко проживающих пенсионеров) составляют примерно 30 % от общего числа бедных.
Один из самых высоких рисков бедности - у детей до 18 лет. При этом семьи пенсионеров не учитываются в категориях «повышенного риска бедности», так как являются основными участниками льготных программ.
Самый высокий уровень бедности - в семьях с инвалидами, не имеющими трудового стажа (а их 56,1 % в общей группе семей с инвалидами) - и получающих социальную пенсию. При этом есть риск бедности у семей с инвалидами 3-й степени (1-й группы), получающими трудовую пенсию по инвалидности, либо по государственному пенсионному обеспечению. Таких семей в этой социальной группе примерно четверть.
Захар Прилепин
Поднимите мне веки, но сначала принесите глаза
Мы не знаем страны, в которой живем
Однажды мне посчастливилось общаться с крупным кремлевским чиновником, и ему пришлось ответить на мой тривиальный вопрос о низких доходах россиян. Чиновник посчитал мои претензии малообоснованными. «У нас зарплата растет на 10-12 % в год, такого роста нигде в Европе нет», - сказал он уверенно и жестко.
Ну, думаю, влип я. Какую ерунду спросил.
