Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Крошево льда
ПОЭЗИЯ
Александр СЕНКЕВИЧ
ИГРА
Она и я – безрадостен итог.
Игра велась азартно и без правил.
И кто б меня тогда предостерёг,
и кто б её на путь иной направил?
Я жил в те дни легко и наобум,
всего себя отдавший своеволью,
подобный ветру чёрных Каракум,
который пахнет пропылённой солью.
Она была... А кем она была?
Свечой в шандале, медном и старинном.
Потом она, растаяв, оплыла
и обожгла горячим стеарином.
И не осталось от неё следа,
и не вернёшь – уже минули сроки.
И крошево расколотого льда
барахтается в грязевом потоке.
ПАРИЖСКАЯ ВСТРЕЧА С МАТИССОМ
Татьяне Горичевой
Расслабленные женщины Матисса
разбросаны, как розы на полу.
Обманщицы, метрессы и актрисы,
коснёшься их – как сядешь на иглу.
Они – всего начало и развязка.
Легки как пух. Их можно просто сдуть.
Что для других – нелепица и маска,
для них – и откровение, и суть.
А в стороне застыли бабы-трефы,
тяжёлые и крепкие, как сны,
преображённые Матиссом в горельефы, –
он их лепил, бесстыжих, со спины.
Но есть ещё – и в рюшечках, и в бантах,
как между туч светящийся зазор.
Они пройдут тихонько на пуантах
и превратятся в красочный узор.
СМЕРТЬ ОДАЛИСКИ
(Живописный этюд).
Когда была ты в сумасшедшем доме,
в больничный парк я шёл на рандеву.
Там кони синие на запылённом фоне
жевали жадно красную траву.
Вниз головой ходили человеки
и падали в разверзнутые рвы.
А ты, уйдя на время от опеки,
плыла поверх некошеной травы.
Кружились стаей нервные вороны,
и мглою наливались облака.
Деревьев растопыренные кроны
поглаживала мощная рука.
Садилось солнце, подсыхали лужи,
с небес бесстрастных кто-то дул в трубу.
Мертвец в могиле, озверев от стужи,
перевернулся с грохотом в гробу.
Вчерашний день перелетел, как птица,
в мгновенья эти и уткнулся в даль.
Напоминала шумная больница
кричащий страстью, чувственный сераль.
В себе смешав бессонницу гашиша
и опия дурманящий пригляд,
ночной гарем всё становился тише
и погружался в сумеречный ад.
А ты плыла, сплетаясь жадно с дымом,
с налётным ветром и вечерней тьмой.
Следил я взглядом тихим, нелюдимым,
как возвращалась ты к себе домой.
ДАВИД
Поэзия возносит к облакам,
и, потерявши землю под ногами,
небесными продутый сквозняками,
к совсем другим пристану берегам.
И вот тогда с заоблачных высот
увидев мир с уродливой изнанки,
а в нём людей, что, злобясь от забот,
себя ведут как скорпионы в банке,
я вспомню, как молоденький пастух
своей игрою на простецкой лютне
смягчил Саула очерствелый дух,
и смуту внёс в размеренные будни,
и стал певцом, идущим напролом.
В азарте страстном веры и прорыва
он прозвучал раскатистей, чем гром.
Пропетый им восторженный псалом
по сердцу бил, как по лицу крапива.
И почивал Господен дух на нём,
что силы дал, прозренье и величье.
Для всех других сменялся день за днём,
не изменяя тусклого обличья.
ДВОЙНИК
Кто глядит в упор из зазеркалья
тёмным и размытым двойником?
Выскочка, проныра и каналья,
он со мной встречается тайком.
Он не первый, но и не последний,
кто меня тревожит и томит.
До чего ж его безумны бредни,
полные надуманных обид.
До чего же он непроницаем,
у него не кожа, а броня.
Он идёт, как будто гул с окраин,
внешне весь похожий на меня.
Им одним исхожен и истоптан
новый путь, свернувший на межу.
Он продаст и в розницу, и оптом
всё, чем я на свете дорожу.
Хитрован, мазурик и приблуда,
он текуч и зыбок, как вода.
И когда-то взявшись ниоткуда,
он уйдёт однажды в никуда.
В Доме-музее Марины Цветаевой прошёл вечер поэта, переводчика, известного индолога Александра Николаевича Сенкевича, посвящённый 50-летию его творческой деятельности.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Поззия окончена...
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Иван РАССАДНИКОВ
Родился в 1974 году в Одессе, жил в Новосибирске, окончил Новосибирский государственный университет. В настоящее время проживает в г. Гатчина Ленинградской области. Публиковался в журналах «День и ночь», «Сибирские огни», «Москва», «Наш современник», «Север» и других.
***
Измышляем реплики и роли,
Имена, идеи, города.
Изменяем коды и пароли,
Акробаты цирка «Никогда».
Поезда летят без остановок,
Разрывая в клочья тишину.
Облака угрюмо до смешного
Сторожат стеклянную луну.
На рассвете пробуешь забыться,
Оторваться, дух перевести,
Но глаза заблудятся в ресницах.
По любви сгорели травести.
Воспалённых окон притяженье –
Ртутный мякиш алым голубям.
Мир как биржа. Мир как пораженье.
Все чужие. Каждый за себя.
***
Сплетенье усталых путей,
Ушедшего жаркие тени.
Сиреневый день-лицедей
Встаёт, разгибая колени,
Над городом, на магистраль
Бросая лучистые числа.
Какая была пастораль!
Подобной уже не случится.
Следов исходящая дрожь
В отчизне, лишённой провидцев.
Овидия гордая ложь –
За давностью старых провинций.
Поэзии злое вино
Не ждёт уже истинной пробы.
И грустно следит Сирано
За гибелью старой Европы.
***
Не шелохнёмся. Глаз не отведём.
Мы слишком долго жили
позапрошлым.
Над миром снег братается с дождём.
Но хор-корабль бредит о хорошем.
Скажи мне «нет» на древнем языке.
Я задохнусь от нежности и грусти.
Исчезнут годы в дальнем далеке,
Но кто тебя от осени отпустит?
Но кто меня заставит быть живым?
В проточных нетях путается ветер.
Внутри и рядом – дом,
который – дым.
А мы – случайны, как и всё на свете.
РЯБИНА НОМЕР ТРИ
Стеклянный дом в театре-закутке.
Ещё солжёт мышонок заводной.
Все голоса уплыли по реке.
Постой со мной. Покурим по одной.
Уже свежа рябина номер три.
Шаги гудят. Помолимся следам.
Подклеивать листы в календари.
