о своих муках:
«Я ж плакал! я, мужчина!
От злобы, ревности, мученья и стыда
Я плакал — да!
А ты не знаешь, что такое значит,
Когда мужчина — плачет!
О, в этот миг к нему не подходи:
Смерть у него в руках — и ад в его груди».
Как смыть позор? На дуэль Нину вызвать невозможно. Жить же обесчещенным Арбенин не в силах. Он решает отравить себя и Нину. Когда на балу жена просит принести ей мороженое, Арбенин подмешивает к лакомству яд.
«Нина
(отдаёт пустое блюдечко)
Арбенин
(берёт)
Всё, всё!
Ни капли не оставить мне! жестоко!»
Как видно из этой цитаты, Арбенин и сам хотел принять яд, но Нина не оставила ему ни капли. И Арбенин понимает, что его ждут годы безрадостной жизни. Единственное, что его может хоть как-то утешить, это сознание собственной правоты. И в последние минуты жизни и даже в секунды агонии жены, он исступлённо продолжает допытываться от Нины подтверждения её измены и, соответственно, правоты своих действий:
«…тебе уж не поможет
Ни ложь, ни хитрость… говори скорей:
Я был обманут… так шутить не может
Сам ад любовью моей!
Молчишь? О! месть тебя достойна…»
Казалось бы, зачем Арбенину признание Нины в измене? Зачем этого признания требовали и мавр в новелле Чинтио, и шекспировский Отелло? Они же всё равно не верили своим дездемонам! Как бы те ни оправдывались, какие бы доводы ни приводили. Ведь, уже поздно: дездемоны на пороге смерти. Однако, не смотря на все «улики» и «доказательства», червячок сомнения и надежды всё же грызёт ревнивых «мавров». Всё же не хочется верить, что тебя обманула та, кого полюбил всей душой, ради кого отринул всё своё прошлое, изменил себя, свой привычный образ жизни и мысли. Но тут, как говорится, куда ни кинь — всюду клин! Если жена не изменяла, то «мавр» — обыкновенный убийца и дурак, собственными руками разрушивший своё счастье. А если изменила — то ревность, обида и поруганная честь съедят душу и отравят жизнь, но зато останется чувство правоты совершённой мести. Какое зло — меньшее? Вот почему все «отеллы» столь усердно добиваются от «дездемон» признания в измене, отвергая любые возражения и оправдания. Вот почему, узнав правду, Отелло вонзает в себя меч, а Арбенин сходит с ума.
Итак, Нина Арбенина, русская Дездемона, убита безвинно? Она не нарушала ни расовых законов, ни дочерний долг. Нина всего лишь потеряла в маскараде браслет. Неужели в её случае капитан Жеглов ошибся? Но это для нас, сегодняшних, маскарад — невинное развлечение. А во времена Лермонтова посещение маскарада можно сравнить с нынешними развлечениями в борделе или стриптиз-клубе. Именно поэтому когда Звездич со смехом заявляет баронессе Штраль, что узнал на маскараде «иных из наших дам», то получает в ответ:
«Баронесса
(горячо)
Я объявить вам, князь, должна,
Что эта клевета нимало не смешна.
Как женщине порядочной решиться
Отправиться туда, где всякий сброд,
Где всякий ветреник обидит, осмеёт;
Рискнуть быть узнанной, — вам надобно стыдиться,
Отречься от подобных слов».
А мы знаем, что «порядочная» Нина тайком от мужа посещает маскарад. Баронесса Штраль ездит в маскарад с единственной целью: завести любовную интрижку с князем Звездичем, в которого она тайно влюблена. В реальной, не маскарадной жизни князь не видит в баронессе предмета любви. А в образе Маски той удаётся вскружить Звездичу голову. А Нина зачем ездит в маскарад? Что она там ищет? Так что прав незабвенный Глеб Жеглов, и наказания без вины не бывает! Да, в данном случае наказание не соответствует вине, но ведь Арбенин убил жену вовсе не за посещение маскарада. Потому и его самого ждёт ужасное возмездие за содеянное.
Шекспир заимствовал сюжет новеллы Чинтио почти без изменений. Он хотел просто развлечь театральную публику, пощекотать её чувства и эмоции. Не зря существует такое понятие, как «шекспировские страсти». Лермонтов пошёл гораздо дальше. Этот гениальный мальчик решил обличить порядки тогдашнего петербургского высшего света. Раскрыть его пороки и нравы. И цензура это прекрасно поняла. Автор переделывает пьесу несколько раз, мечтая увидеть её на сцене театра, но неумолимая цензура запрещает все варианты. Зрители увидели «Маскарад» только через двадцать лет после смерти Лермонтова.
«Отелло» и «Маскарад» до сих пор не сходят со сцен театров. Это вечный сюжет, так как зверь внутри нас никуда не делся. Он дремлет, ожидая своего часа. И хватает жертву при первой же возможности. Вот и сейчас я открываю газету и читаю сухие строки криминальной хроники:
«Гражданин А. пригласил в гости своего знакомого В., чтобы отметить день рождения своей сожительницы С. Во время застолья А. приревновал С. к В., схватил со стола нож и убил обоих».
Поздний вечер, в комнате темно, и только в дальнем от окна углу тускло светится жёлтым шкала большой радиолы, да тревожно пульсирует зелёным огонёк сетевого индикатора. Рядом с высокими паучьими ножками радиолы, прямо на полу, прислонившись спиной к двери в кладовку, сидит худенький стриженый под полубокс мальчик лет двенадцати. Все его друзья давно спят, а он, как обычно, ждёт маму. Та вынуждена вкалывать на двух работах, чтобы прокормить и обеспечить всем необходимым их маленькую семью. Телевизора в комнате нет, да и мало у кого он был в то время в захолустном советском городке дальнего Подмосковья. И мальчик каждый вечер зачарованно слушает радио. На жёлтой шкале чётко выделяются написанные чёрным фантастические слова: Лондон, Париж, Рио-де-Жанейро, Мадрид, Берлин… Но мальчик слушает Москву. Идёт спектакль по пьесе Михаила Лермонтова «Маскарад».
Этим одиноким мальчиком сорок с лишним лет назад был я. До того вечера и после него мне пришлось, вернее — посчастливилось, прослушать множество радиопостановок, но «Маскарад» Лермонтова захватил меня и не отпускает до сих пор. Казалось бы: ну что мне, советскому подростку, безотцовщине и хулигану, живущему в коммуналке, до интриг давно сгинувшего высшего света имперского Петербурга времён царя Николая I? Что значит для меня, пионера, дворянская честь? Это же был совершенно иной мир, другая планета, класс бездельников и дармоедов. Но я сидел,
