обнаружил что в условиях отсутствия Сети не хватает другого: я постоянно проверяю догадки.
То есть — цитаты и обстоятельства. Тынянов был за границей два раза — и второй раз в 1936 году. Или в 1935 он туда поехал? Тут бы я проверил в Сети — ан нет, Сети нет.
Раньше вместо этого я позвонил бы коллегам (так все делали — в этом и заключена радость Среды).
Или задумаюсь я над метафорой, которую только что придумал, решил проверить — и зависли пальцы над клавиатурой. Нету Сети.
Мой любимый Шкловский в таком случае не заморачивался — все полезно, что в рот полезло. Не точна метафора, да и хрен бы с этим — зато красиво. В этом этом можно увидеть даже некоторый пуризм.
Потом обнаружил еще одно — практически некому позвонить ночью. Сеть была в смысле психологическим компенсатором.
Извините, если кого обидел.
14 октября 2011
Фильм Вуди Аллена о Париже очень хороший, но только очень жестокий. Горен тому романтику, что будет себя ассоциировать с героем. Это всё равно как влюбиться в Стрипиреллу или отождествлять себя с Петькой из анекдота.
Не откажу себе в удовольствии в том, чтобы процитировать свой старый пост почти десятилетней давности — понятно что Аллен хотел снять этот фильм еще лет сорок назад.
Извините, если кого обидел.
16 октября 2011
В качестве нравственного послушания слушал сейчас музыкальный канал «RU-TV». Обнаружил бурление жизни, не говоря уж о песне Трофима… то есть, Потапа и Насти «Люби меня, а не люби мне мозги», а так же прочих живчиков на фоне красивых ландшафтов (Я вообще заметил, что современные мне музыкальные каналы — мечта гражданки Мезальянсовой). И это вовсе не от того, что я сноб, а от того, что я мизантроп.
Все эти ваши рок-станции типа «Нашего радио» — говно то ещё, русский рок — оксюморон, от гламурного джаза тошнит, песни протеста — давно песни про тесто. Один шансон был честным стилем, но с появлением Ваенги и Стаса Михайлова вызывает желание сделать наколку «Иду резать ссученый актив».
Впрочем, я отвлёкся — о высоком.
Обнаружил дома Тульский Пряник (Я всегда из Ясной Поляны привожу тульские пряники). Ведь Тульский Пряник — не просто пряник, он круче кнута. Тульский Пряник, Тульский Самовар и Тульское Ружьё — вот чем Россия спасётся. С нами Бог и Андреевский флаг, как известно.
Тульский Пряник в годину войны больше, чем пряник. Я в школе читал повесть про одного бойца Красной Армии, что носил на груди, под гимнастёркой, Тульский Пряник — оттого фашисты его не могли убить. Все пули нахрен вязли в Тульском Прянике, и только когда они в последний день войны подобрались к нему со спины, когда он на берлинской улице кормил Тульским Пряником голодную девочку, они выстрелили в бойца Красной Армии из кривого пистолета. Но и тогда у них ничего не вышло — потому что солдат тут же стал бронзовым и превратился в памятник. Впрочем, и девочка тоже превратилась из живой в памятник — и поделом, что русскому — пряник, то немцу — смерть.
Тульский Пряник (ТП) — всё равно что Тульский Токарев (ТТ).
ТП — это вообще наше всё.
Я как нашёл сейчас вечером ТП, понял, что вечер перестал быть томным. С ТП всё выглядит иначе. Думаешь, что с жизнью тоже самое, что и с полимерами, думаешь — край, никто не любит тебя и пригожие девки попрятались в окошки отдельных квартир… Ан нет — оказывается, рядом ТП.
Остроумному человеку, такому как я, ТП просто спасение.
Кстати, чтобы два раза не вставать: а вот расскажите, кто как хранит мусор дома, прежде чем его выкинуть. В моём детстве, к примеру, на кухне стояло ведро, проложенное газетой. По мере наполнения оно опорожнялось в мусоропровод (у нас он был внутри квартиры, в прихожей). Потом я переехал и мусоропровод был на лестнице — тогда ведро (с одной плоской стороной) было приделано под раковиной.
Как только власть взяли капиталисты отпала необходимость мыть полиэтиленовые пакетики, и я начал выкидывать мусор прямо в них.
То есть, до недавнего времени под раковиной висело ведро с полиэтиленовым пакетом внутри. А что сейчас? Куда смотрит прогресс жизни среднего класса? Что сейчас полагается делать? Может, теперь новые особые вёдра придумали?
Как их вешают? Повыше? Пониже? Что вообще там, на мусорном фронте?
Извините, если кого обидел.
17 октября 2011
История про то, что два раза не вставать
Ну, что ж, судя по всему Полковник окончательно стал Че Геварой.
В этом всём меня удивляет только то, с какой последовательностью Первый и Второй мир делает биографии вождям Третьего. То уморят одного в тюрьме, то набросятся на другого в каком-то зловещем сумраке и повесят его — с каким-то торопливым испугом. В общем, какая-то беда, стилистическая ошибка.
И чтобы два раза не вставать — я посмотрел «Ромовый дневник». У меня он оставил очень странное впечатление — это какой-то странный, адаптированный Хантер, с удивительным соплежуйством в финальных титрах. Нет, я знаю, об отношении Джонни Деппа к автору романа и подробности биографий обоих.
Но у всякого отдания чести при могиле учителя есть свои законы.
Сдаётся мне, что всякий постиндустриальный бунт зажат в коммерческих тисках — в середине находится собственно бунт, а по краям — разрешительные лицензии на прокат, тиражи и прочая рыночная социализация.
И вот бунт репортёра в вассальном государстве образца 1960 года оказывается довольно странным. Такой бунт прет-а-порте, лёгкий и годный в носке. При этом алкоголизм и наркомания кажутся в этом формате довольно милыми и случайными, выплывает забота об экологии — куда ж без неё…. Я так, честно говоря, в либеральный бунт и раньше не верил — вот в русский, бессмысленный и беспощадный — верю. А в пафос западной левизны не верю. Он какой-то сытый, даже если героев пробивает на хавчик после употребления разных веществ.
В связи с этим я прочитал две статьи приятных мне людей — Цветкова и Фальковского.
Их все читали, но я всё же напомню — Цветков ругался на буржуазный бунт на страницах журнала «Большой город», а Фальковский пугал меня тем, что мы все под колпаком у Facebook.
И тут у меня сразу случилось
