Побочный дар полководца-людена, или людена-правителя, – это способность добиваться самой безграничной преданности себе своих генералов и сподвижников. Посмотрим опять на Мула, это создание воображения писателя Айзека Азимова. «Ему ничего не стоит превратить самого своего яростного противника в преданнейшего раба, бесповоротно уверенного в неминуемой победе Мула. Все его генералы находятся под контролем такого рода. Они не могут предать его, мысли их не могут принять иного направления. Контроль над ними осуществляется постоянно…»
Поразительно, но в воспоминаниях гитлеровского министра вооружений Альберта Шпеера, человека очень рационального и критически мыслящего, есть удивительно похожая на это фантастическое описание сцена встречи нового 1945 года в бункере Гитлера. Кажется, для немцев уже все потеряно. Никакой надежды уже не осталось. Они разгромлены на Востоке, и русские приближаются к Берлину. Захлебнулось наступление в Арденнах – утрачена последняя возможность отбросить войска США и Англии к Ла-Маншу. Антигитлеровская коалиция давит немцев колоссальным превосходством во всем, полстраны уже лежит в руинах от ковровых бомбежек. Транспорт в Германии уже парализован, горючего нет, промышленность доедает последние запасы сырья. Все – крышка, аллее, капут! Собравшиеся в бункере высшие чины рейха об этом прекрасно осведомлены. Но…
«…Гитлер был настроен весьма оптимистично и уверял, что в 1945 году ситуация изменится. Мы, дескать, вскоре преодолеем самую острую фазу кризиса и в конце концов одержим победу… В течение двух часов Гитлер с неистовством религиозного фанатика заверял нас в своей правоте, и внезапно все, и я в том числе, несмотря на достаточно скептическое настроение, почувствовали, что он как бы снял с наших плеч груз забот. Гитлер отнюдь не утратил своих воистину магических способностей. Мы уже были не в состоянии рационально мыслить…» – вспоминает Шпеер.
И если бы это было единственным воспоминанием такого рода! Так, в марте 1943 года, когда рейх стоял уже одной ногой в могиле, гауляйтер Альберт Форстер, обуянный паникой, примчался в рейхсканцелярию. Армада русских танков приближается к его Данцигу, и противопоставить этой силище нечего! Но Гитлер принимает его, беседует – и Форстер выходит от него абсолютно спокойным. «Фюрер пообещал мне, что спасет Данциг, так что волноваться не о чем»: В апреле сорок пятого, когда русские снаряды уже рвались на улицах Берлина, а Гитлер превратился в ходячую развалину, генерал люфтваффе фон Грайм и знаменитая летчица Хаина Рейч на легком самолетике «Шторх» сумели приземлиться в районе бункера, последнего прибежища их фюрера. И вот в этом аду Гитлер назначает фон Грайма главнокомандующим военно-воздушными силами Германии, которых к тому времени уже просто не существует! Тем не менее Грайм принимает это назначение вполне серьезно, проникаясь верой в победу!
Эти примеры мы взяли из книги ярого ненавистника Гитлера, психолога, философа и психиатра Манфреда Кох-Хилльбрехта, профессора университета в Кобленце. В 1999-м он издал сенсационную книгу «Homo Гитлер: психограмма диктатора», которая в русском переводе вышла в 2003 году в минском издательстве «Попурри». И там есть прямо-таки поразительные свидетельства.
«…Едва ли меньшее впечатление произвел Гитлер на двух самых важных генералов, военного министра фон Бломберга и главнокомандующего фон Фрича, которые помогли ему произвести перевооружение армии и подготовить ее к войне. Бломберг писал: „К тому времени, как мы стали работать вместе, и до января 1938 года на меня постоянно влияла некая сила, которая исходила от него. Она разрешала все сомнения и полностью исключала возможность возражать фюреру, обеспечивая мою полную лояльность, несмотря на имевшиеся у меня возражения…“
…Адмирал Дениц, который после смерти Гитлера на короткое время стал главой государства, рассказал суду: «Я сознательно как можно реже посещал ставку фюрера, так как чувствовал, что мне достаточно пробыть всего пару дней в обществе Гитлера, чтобы его энергия подавила мою силу волн». Широко известны слова адмирала о том, что от Гитлера исходило «излучение». По сравнению с ним все другие люди выглядели более бледно. «После каждого посещения Гитлера штабу Деница требовалось несколько дней, чтобы вернуться в реальный мир»…
Электризующее действие убеждений Гитлера сказывалось и на самом Геббельсе. 20 марта 1942 года он записал в дневнике: «Если провели вторую половину дня вместе с фюрером, то затем чувствуют себя, как перезаряженный аккумулятор»,…» (М. Кох-Хилльбрехт. «Homo Гитлер: психограмма диктатора». Минск. «Попурри», 2003, с. 137-139).
Вы найдете свидетельства об этой жуткой силе Гитлера еще во многих источниках. Теперь мы почти уверены: фантаст Азимов писал своего Мула именно с вождя Третьего рейха. Ведь работу над трилогией Азимов начал в 1949-м.
* * *
Но, читатель, есть еще один ключевой для понимания чудесной стратегии элемент: вожди-людены способны также отключать страх и рациональное мышление и у миллионов своих подданных, а не только у ближнего круга. Есть еще одна часть магической цивилизации {которую у нас называют то фашизмом, то нацизмом) – это невиданная до тех времен мобилизация морально-психологических сил и армий, и народов.
«…Для поднятия духа Гитлер с пафосом объявил, что Геринг передает Берлину сто тысяч асов, Гиммлер – двенадцать тысяч лучших сотрудников гестапо и СС, Дениц – шесть тысяч моряков. Эти подкрепления и спасут Берлин!
– Вы верите тому, что здесь написано? – спрашиваю гитлеровца.
Пленный поднял на меня худое, измученное лицо. Стали видны глаза – безумные глаза фанатика.
– Кто верит фюреру – верит в победу!
– Но мы под Берлином…
– Мы тоже были под Москвой!
– Но мы тогда еще только собирались с силами, а вы сейчас свои силы израсходовали. На что вы рассчитываете?
Абсолютно спокойно он ответил:
– На чудо…»
Это строчки из воспоминаний нашего генерала-танкиста, политработника Николая Попели. В них как в капле воды отразилась вся невероятная сила магической цивилизации рейха. Феномен битвы за Берлин потрясает воображение: немцы дрались за развалины своей столицы с запредельной яростью, не имея ни малейшей надежды на победу. И ведь против них шли горящие неукротимым боевым духом и местью русские, для которых Берлин был мистическим сердцем дракона, концом войны. Спору нет: и мы дрались бы за Москву с не меньшими стойкостью и мужеством в сорок первом, войди в нее фрицы. Но у нас при этом оставались за спиной и Урал, и Сибирь, и была у нас надежда.
Нет ничего удивительного в том, что, когда Сталин нанес немцам поражение под Москвой в январе 1942 года, немецкие генералы со страхом ждали развала всей группы армий «Центр». Следом должен был рухнуть весь фронт от Черного моря до Балтики, и войска немцев могли повторить катастрофическое бегство Великой армии Наполеона 1812 года. Сталин был уверен, что так оно и будет, и в 1942-м его дивизии войдут в Германию.
Но случилось чудо. Немецкий фронт не развалился. Гитлер издал свой приказ «Ни шагу назад!», и немцы зацепились за Ржев, где яростный натиск русских войск численностью в несколько сотен тысяч солдат остановили замерзшие, потрепанные, разрозненные части немцев – из строителей, ветеринаров, обозников, солдат маршевых батальонов и поваров. При острейшей нехватке боеприпасов, при слабых танках, при том, что приходилось перебрасывать на опасные участки фронта слабые подкрепления на примитивных самолетах Ю-52.
«Стоп– приказ» Гитлера -ни шагу назад! – был совершенно идиотским с точки зрения аналитической стратегии: ведь и в обороне нужно быть гибким, маневрировать и даже сокращать линию фронта для лучшей защиты, отводя свои войска. Но при этом все признают, что именно этот негибкий приказ спас положение.
…Благодаря жестким мерам фюреру удалось «предотвратить превращение оперативной неудачи в моральное поражение», а немецкий солдат «после всех совершенных им героических усилий, после испытаний, выдержанных в обстановке, противоречащей всем тактическим принципам, и после успешного отражения натиска противника… проникся верой в самого себя и в превосходство своего командования…
Одним словом, с кризисом под Москвой Гитлер справился. Его личная репутация как «величайшего полководца всех времен»… осталась незапятнанной. Правда, от всех этих хлопот «аккумулятор германского народа» заработал идиосинкразию. «У него физическое отвращение к снегу и морозу», – отметил в своем дневнике Геббельс…» (Юрий Бешанов. Год 1942 – «учебный». Минск, «Харвест», 2002, с. 26).
Шутки – шутками, но если бы в тот момент удалось убить самого Гитлера, то «нечто», мобилизовавшее вермахт на восточном фронте, действительно могло исчезнуть. И тогда повторялся вариант с Наполеоном.
По американским данным опроса немецких пленных, даже в марте 1945-го, когда положение Германии стало совершенно безнадежным, когда рейх уже лишился нефти и транспортной системы, Гитлеру все еще доверяли 31 процент немецких солдат. 11 процентов еще ожидали разгрома англо-американских войск на западном фронте. А 14 процентов опрощенных фрицев верили в появление у Гитлера чудо-оружия, которое сметет и русских, и западников. Американцы в последние месяцы той войны никак не могли постичь: почему это захваченные ими немецкие офицеры, ругая плохое снабжение своих частей, ложную стратегию и неправильные действия родного командования, тем не менее упорно отказывались признать ошибочность политики самого Гитлера?
