Ознакомительная версия.
Нур Мухаммада Тараки лично и достаточно хорошо знал В. А. Крючков, возглавлявший в те годы советскую внешнюю разведку. Вот что он пишет в своих мемуарах:
«Это был широко образованный, обладавший большим жизненным опытом человек, наделенный к тому же недюжинным природным умом. Эти его неоспоримые качества сочетались, тем не менее, с явной политической близорукостью… Тараки рано начал проявлять склонность к литературе, написал много рассказов, очерков, статей, увлекался поэзией. Впрочем, на литературном поприще особой славы Тараки так и не приобрел — почти все его время и силы уходили на чиновничью работу. Он бывал за рубежом, более года состоял на службе в американском посольстве в Кабуле, рано включился в общественно-политическую деятельность… Он был в близких отношениях с X. Амином, а вот с Бабраком Кармалем расходился в политических взглядах».[74]
Последнее и не удивительно. Он и Бабрак Кармаль были представителями разных, причем полярных слоев афганского общества. И назвать их единомышленниками по революционной борьбе значило бы покривить душой. Они по-разному смотрели на революционный процесс. У каждого был свой взгляд, свои заветные цели.
…Постоянные распри с соседними племенами, споры из-за пастбищ, воды и дорог; личная вражда, нескончаемые стычки при отражении бандитских нападений — вот те атрибуты повседневной жизни, которые Н. М. Тараки впитал с молоком матери.
Поэтому вокруг него тусовалась не золотая молодежь, восхищавшаяся Б. Кармалем, а простой, неграмотный или полуграмотный люд. Как он сам любил выражаться, «полупролетарские слои общества», которые предпочитали не произносить зажигательные речи, а действовать, причем радикально, решительно бороться за свержение ненавистного королевского режима. Легальные формы оппозиционной режиму политической деятельности, за которые ратовал Б. Кармаль, они категорически отвергали как неэффективные, недостаточные.
Несхожесть двух убежденных марксистов-ленинцев афганского розлива проявлялась даже внешне. Бабрак Кармаль — ухоженный аристократ с безупречными манерами, по-восточному красивый, благовоспитанный, остроумный рассказчик, великолепный оратор.
А вот как описывает Нур Мухаммада Тараки спецназовец «Зенита» В. Н. Курилов:
«Он был внешне малопривлекателен: глубоко посаженные глаза с желтоватыми белками, под глазами набрякшие мешки (явно что-то не в порядке с печенью и почками, что было и не мудрено при его пристрастии к спиртному), рябое лицо (про таких у нас в деревне говорят: «Черти на морде горох молотили!»). Когда вождь улыбался, то являл на обозрение огромные, кривоватые, широко отставленные друг от друга, и желтые от никотина зубы. На голове редковатые, забитые перхотью и пегие от седины, как окрас у митгельшнауцера — «соль с перцем волосы».[75]
Тем не менее, 1 января 1965 г. именно эти два доморощенных марксиста-ленинца созвали по сигналу со Старой площади учредительный съезд партии.
В обстановке строжайшей конспирации двадцать девять делегатов провели его на окраине Кабула в доме Н. М. Тараки с соблюдением всех положенных при этом процедур.
Был избран временный председатель съезда. Им стал Адам Хан Джаджи. Вести заседание съезда поручили Шараи Джауз-джани, который, в свою очередь, предоставил слово для доклада Нур Мухаммаду Тараки. Тот настойчиво убеждал собравшихся в необходимости создания партии пролетарского типа и проведения ею активных нелегальных методов революционной борьбы за свержение королевского режима.
Выступивший затем Бабрак Кармаль наперекор Тараки решительно высказался за то, чтобы партия ориентировалась на легальную деятельность и, соответственно, на легальные формы борьбы. При этом Кармаль подчеркивал, что партия должна всячески камуфлировать свой марксистско-ленинский характер, дабы избежать гонений со стороны власть предержащих. Свои выводы Б. Кармаль подтверждал анализом внутриполитической обстановки в стране и текущей ситуации на международной арене.
В выступлениях других участников съезда затрагивались основные принципы программы и устава партии, будущее Пуштунистана и т. д.
С общего согласия было принято решение: с тем, чтобы понапрасну не раздражать правящий режим, назвать формируемую на базе «идеологии рабочего класса» политическую организацию «Народно-демократической партией Афганистана» — НДПА.
Помимо этого компромиссного решения, которое учитывало мнение как Тараки, так и Кармаля, на съезде были определены структура партии, ее цели и задачи, а также избран Центральный комитет. В его состав вошли одиннадцать участников съезда, семь членов и четыре кандидата в члены ЦК. Первым секретарем ЦК был избран Нур Мухаммад Тараки, его заместителем и секретарем ЦК — Бабрак Кармаль.
По решению съезда Программа НДПА была опубликована в апреле 1966 г. в первых двух номерах партийного органа — газеты «Хальк». В Программе содержался призыв к «сплочению всех прогрессивных, патриотических и национальных сил страны под руководством НДПА для борьбы за победу антифеодальной, антиимпериалистической, национальной народно-демократической революции; захвату политической власти в стране; созданию государства трудящихся; проведению социальных преобразований, направленных на преодоление отсталости страны и обеспечение ее прогрессивного развития». Конечной же целью провозглашалось «построение социалистического общества на основе творческого применения общих революционных закономерностей марксизма-ленинизма в национальных условиях афганского общества».
Лидеры НДПА во весь голос, без всякого намека на камуфлирование, заявили о том, о чем грезили на Старой площади.
Король подает сигнал Старой площади
В самом Афганистане НДПА восприняли как крайне нежелательного «возмутителя спокойствия», вознамерившегося по указке иноземцев порушить многовековые устои государства, воздвигнутые на традиционных ценностях ислама. И взамен создать чужеродное «социалистическое общество».
В глазах кабульских руководителей, да и подавляющего большинства простых афганцев эта затея выглядела не просто богохульством и кощунством, но и неспровоцированным вмешательством северного соседа во внутренние дела суверенного и независимого Афганистана, наконец, как прямое нарушение советско-афганского договора «О нейтралитете и взаимном ненападении». А ведь именно этот договор, который неоднократно пролонгировался, был основным кирпичиком в фундаменте двусторонних отношений между Советским Союзом и Афганистаном.
Официальной реакции на появление НДПА и заявленные ею программные цели со стороны королевской власти не последовало. Она предпочла поступить по-иному, деликатно, по-восточному уважительно.
…В конце 1965 г. Нур Мухаммад Тараки был приглашен в Москву официально в качестве гостя на съезд советских писателей. По московскому радио было передано сообщение о том, что в столицу Советского Союза прибыл «известный афганский писатель Нур Мухаммад Тараки, который был тепло принят советской писательской общественностью». В действительности, же Первый секретарь ЦК НДПА появился в Первопрестольной по приглашению Старой площади, и принимали его уже упоминавшийся Р. А. Ульяновский и заведующий сектором Международного отдела ЦК КПСС Н. Н. Симоненко. Они провели с Н. М. Тараки обстоятельные беседы и высказали «товарищеские советы». Окрыленный вниманием высокопоставленных персон и их подарком — ондатровой шапкой-ушанкой, считавшейся символом принадлежности к советской партноменклатуре, лидер афганских коммунистов заверил своих патронов в том, что впредь и всегда будет неукоснительно следовать их советам.
…Сразу после того, как самолет Аэрофлота возвратил Н. М. Тараки в Кабул, его неожиданно пригласил к себе во дворец Захир-шах. За чашкой чая король поздравил «известного афганского писателя» с присужденной ему в Москве Ленинской премией. При этом заметил, что Н. М. Тараки — первый афганец, удостоенный такой высокой чести. Удивленный Тараки стал открещиваться — никакой премии в Москве не получал, всего лишь встречался с представителями советской культурной общественности.
То, что услышал он далее из уст Захир-шаха, адресовалось не столько ему лично, сколько Старой площади.
Король заявил, что всегда был и остается убежденным и последовательным сторонником развития дружеских отношений с Советским Союзом и даже в какой-то мере разделяет идеи социализма. Но, подчеркнул далее Захир-шах, нужно понять, что Афганистан для этих идей еще не созрел, а форсировать события, невзирая ни на что, крайне опрометчиво. Итогом в этом случае будет лишь хаос, разруха и война. Дабы избежать этого, король предложил лидеру НДПА регулярно встречаться и обмениваться мнениями. Таким образом, король, видимо, надеялся установить негласный канал доверительной связи со Старой площадью. Но Тараки, возможно, не поняв этого, отказался от дальнейших встреч, полагая, что королевская власть стремится приручить НДПА.
Ознакомительная версия.
