Потащился в кухню, как на эшафот. В комнате гомонили, рослый и белобрысый варяжский гость Кристиансен громко обещал поддержку европейского общественного мнения всем здешним начинаниям — для будущего заповедника он уже успел подыскать звучное название «Северная жемчужина».
— Ага, вот и Володя забрел, — обрадованно сказала Света. — Знакомьтесь, это Катя, это Володя. Володя у нас в теории не силен, на него все эти разговоры только тоску наводят. Зато под водой — второй Ихтиандр.
Мазур вежливо раскланялся. Честно говоря, он уже гораздо меньше сетовал на злую судьбу, заставившую выступать в роли суперспецагента-обольстителя, — в жизни Катя оказалась даже симпатичнее, чем на скверной черно-белой фотографии. Чертовски милая женщина, заставлявшая мужские мысли поневоле сворачивать на проторенную дорожку. Судя по тому, как непринужденно общалась с ней Света, они уже успели познакомиться, и Света сделала все, чтобы с маху новую подругу обаять.
— Вот Володя нам колбасу и порежет, — как ни в чем не бывало заявила Света. — Он у нас холостяк, а потому хозяйничать привычен.
И, прекрасно маскируя все под пустенькую женскую болтовню, в три минуты успела вывалить Кате кучу полезной информации — что Володя Микушевич золотой мужик, вот только женщин малость пужается по причине врожденной робости, а потому сил не хватает равнодушно смотреть, как прозябает без женской теплоты и участия человек мужественной профессии…. В таком примерно ключе. И без предупреждения смылась из кухни под предлогом исполнения профессиональных обязанностей.
— Вы действительно такой робкий? — спросила Катя не без любопытства. — Наши водолазы — нахальней нахального, в себе уверены, как бульдозеры…
— Да глупости, конечно, — сказал Мазур. — Это она так шутит.
— Значит, и вы — как бульдозер?
«А ведь выгорит, — подумал Мазур, ведомый мужским инстинктом. — Кокетство в голосок определенно подпущено».
Самое главное теперь — не держать долгих пауз и развивать наступление. На тесной хрущевской кухоньке разворачивалась старая, как мир, игра — женщина должна была не отпугнуть излишней холодностью симпатичного нездешнего кавалера, но и не позволить ему питать вздорные мысли касаемо своей легкодоступности. Кавалер, со своей стороны, должен был уверить, что он не какой-то там истаскавшийся кобель, не способный пропустить ни одной юбки, что он, старомодно выражаясь, очарован. А еще — что люди они взрослые, удрученные одиночеством, а на дворе, вообще-то, приближается к самому концу двадцатый век, пуританством отнюдь не грешащий…
Получается. Мазур видел по ее глазам, что у него есть все шансы. И не терзался больше угрызениями совести — прав циник Кацуба, не юную школьницу совращаешь, прекрасно знает, чего хочет, главное — жениться не обещать…
Идиллию эту безбожно нарушил Сережа, ворвавшийся с воплем:
— Где-то тут колбаса была! Ага, вот… А вы что это здесь? В отрыве от демоса?
— А мы тут кокетничаем в отрыве от демоса, — сказала Катя не без вызова, и Мазур окончательно уверился: выгорит…
— И как, получается? — спросил Сережа скорее оторопело.
Катя оглянулась на Мазура, засмеялась и с тем же вызовом отчаянно махнула рукой:
— А вот получается!
«Сука ты, каперанг», — подумал Мазур, многозначительно ей улыбаясь. Сережа таращился на них так, словно впервые вспомнил о существовании у гомо сапиенс двух полов, покрутил головой:
— Ну ладно, колбасу несите. Володя, а ты материалы так и не посмотрел? Пошли-ка!
Мазур, насильно увлекаемый из кухни, успел еще переглянуться с Катей, и оба рассмеялись.
— Ты сюда зачем пришел? — недовольно сказал Сережа. — Работать или хвост распускать? — Судя по амплитуде его колебаний, он успел осушить не меньше пары стаканов, пока Мазур подбирал ключики к сердцу милой женщины. — Воркуете тут…
Мазур пожал плечами:
— Очаровательная женщина. Тоже из ваших?
— Да нет, — досадливо поморщился Сережа. — Надина сестра. Ты же с Надей знакомился? Вот где толковая баба, вся жизнь в экологии, без всяких воркований…
«И ничего удивительного», — подумал Мазур, с брезгливым состраданием разглядывая помянутую Надю, ронявшую пепел с сигареты прямо на стол и что-то громогласно растолковывавшую Кацубе, чуть ли не тыча его носом в загадочный синий график. Остренькая истеричная физиономия, пучок волос, стянутых чуть ли не аптечной резинкой, дерганые жесты, землистого цвета кожа… Б-р-р!
— Родные сестры? — спросил он.
Мазур мысленно передернулся. Надо же, как замысловато любит пошутить природа…
Он покорно уселся за стол. Сережа тут же навалил перед ним гору бумаги — пачку газетных вырезок, продемонстрированных с особой гордостью, фотографии, листки бледных ксерокопий…
Мазур без всякой охоты перебрал несколько вырезок, где под статьями с вымученно-сенсационными заголовками повсюду стояло: «С. Оболенский», и тут до него дошло, отчего сосед так нетерпеливо ерзает на стуле.
— А, вот что… — сказал Мазур. — Это ты и есть — С. Оболенский? А почему не Шереметев? Тоже хорошая фамилия, графская…
Спохватился, изобразил самую добродушную улыбку, но сосед по столу иронии не подметил, с готовностью подхихикнул. Он уже был в шаге от того блаженного состояния, когда забывал о засевших под кроватью милитаристах и начинал проявлять вялый интерес к особам противоположного пола — Мазур успел изучить его нехитрый «унутренний мир».
Одна из статеек была проиллюстрирована картой. Ага, понятно теперь, почему другая статья поименована «Загадки Тиксонского треугольника». Все три затонувших корабля лежали в треугольнике, равностороннем, со стороной километров примерно в тридцать, образованном Тиксоном и двумя архипелагами крохотных островков.
— Острова, надо полагать, необитаемые? — спросил Мазур ради имитации дружеского разговора. И налил соседу водки.
— Ага. Так, скалы… В войну на одном спасся кочегар с «Сибирякова», то ли шлюпку туда прибило, то ли плотик… Здесь, правда, собираются строить радиомаяк. Вот на этом. Безымянный, мы его собираемся назвать островом Николая Второго, мэр обещал помочь… Там сейчас геодезисты привязку делают. Я хотел с ними интервью сделать, да все некогда из-за наших дел…
Мазур притворился, что старательно прочитал парочку статей, одобрительно хмыкнул: «Круто, Серега!», взялся за снимки и ксерокопии. И сразу посерьезнел.
Как к местным «зеленым» ни относись, а сбор материала они смогли организовать качественно. Здесь нашлось все, что могло прекрасно дополнить рассказ Котельникова: фотографии мертвых рыбаков (точнее, переснятые с чьих-то вполне профессиональных снимков копии). Масштабные линейки, таблички с цифрами — снимали либо органы, либо прокуратура, надо полагать, у военных и эти орлы так просто не выцарапали бы… Протоколы вскрытия — вернее, их ксерокопии. На листках с грифом Тиксонского морского порта — выводы и заключения комиссии, разбиравшей гибель водолаза.
Мазур подумал, что Котельникову не помешал бы легонький втык — иные из этих документов и он должен был бы представить группе, однако не представил. Ну, это дела глаголевцев, пусть сами и разбираются, сами раздают втыки… Слишком хорошо Мазур знал родные вооруженные силы и оттого не питал иллюзий — в этакий вот медвежий угол резиденты типа Котельникова попадают в результате какого-то прокола. Почетная ссылка (или не особенно и почетная), наказание для проштрафившегося, контры с начальством… Впрочем, и это — проблемы глаголевцев…
Щедро налил Сереже водки, огляделся. Компания, как и бывает в таком состоянии застольников, разбилась на несколько совершенно не интересовавшихся друг другом крохотных толковищ. Страшненькая сестра Кати по-прежнему горячо и страстно просвещала Кацубу, то и дело разворачивая перед ним новые бумаги. Кацуба внимал с самым живейшим интересом. Шишкодремов угрюмо слушал бородатого деятеля, азартно поливавшего грязью армию вообще и представляемый Шишкодремовым военный флот в частности. Раскрасневшаяся Света, словно бы невзначай расстегнувшая целых три пуговицы на блузке, ворковала с варяжским гостем. Тот, по всему видно, таял и млел, распустив хвост почище любого павлина.
Воровато огляделся. Сережа был надежно нейтрализован водкой, погрузившись в полунирвану, а вот красавицы Кати что-то не видать… Кремовое платье мелькнуло в прихожей, куда Мазур незамедлительно и направился. Галантно взял у нее из рук пальто:
— Позвольте…
— Господи, сто лет пальто не подавали…
— Всегда к вашим услугам, — заверил он, стоя вплотную. — Уходите уже?
Во взгляде у нее определенно было сожаление. «Выгорит», — мысленно вздохнул Мазур.
— В музей пора.
— На экскурсию? — открыто улыбнулся он, согласно легенде не подозревавший, где работает его собеседница (она ж об этом и не заикнулась…)
— Если бы… Заведую я им. Музеем.
