"ЗАВТРА". Известно, что монахи из русских монастырей проходили в Ватопеде своего рода духовную стажировку?
арх. ЕФРЕМ. Да, несколько монахов из России действительно жили у нас кто два, кто три года. А после они возвратились в свои обители, обогащенные святогорским монашеским опытом. Очень важно, чтобы монах соприкоснулся с истинным монашеским преданием. На Святой горе монашеская традиция не прерывалась.
"ЗАВТРА". Сегодня мир ополчился на христианство. Может быть, похожее творилось только в древние языческие времена. Чувствуется ли эта мирская враждебность на Афоне?
арх. ЕФРЕМ. Конечно, чувствуем. Это удаление людей, народа от Бога. К сожалению, сегодня человек влечется ко греху. И согласно святоотеческому учению, когда человек поворачивается ко греху, помрачается его ум. А когда ум помрачится, первым же шагом такого человека есть удаление от Бога. Именно это и происходит сегодня столь массово. Грех — это основа всех бед людей, всех его неудач, всех страшных смертей. Поэтому святой Григорий Палама в своих учениях пишет: "ум, который отдаляется от Бога, становится или животным, или бесноватым".
"ЗАВТРА". Как с Афона видится Россия?
арх. ЕФРЕМ. На Россию мы смотрим с упованием. Россия еще будет процветать, потому что со временем возрождается и духовное здоровье народа. И думаю, что из духовного возрождения России вырастут правильные и хорошие старцы. Потому что столпы каждой поместной церкви — это старцы. Это те, кто по-настоящему управляют народом Божиим. И как говорит Иоанн Лествичник: "Для монахов свет — это ангелы. А для мирских людей свет — это монахи". И поэтому сегодня мы остро нуждаемся в таких святых, как преподобный Серафим Саровский, чтобы люди могли находить истинное духовное утешение.
Россия сейчас переживает невероятное время свободы церковной жизни. Но вы должны использовать эту свободу для возвращения к своим мощным духовным истокам — опыту преподобных отцов Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Александра Свирского, Амвросия Оптинского. Вы должны продолжать в их духе, но чтобы прикоснуться к нему, надо научиться основам духовной жизни. А этому невозможно выучиться по книгам. Одному греческому игумену, который отдавал все свое время на чтение святых отцов, я сказал, что он поступает, как больной, который хочет вылечиться, только читая медицинские книги. Очень большое значение имеет живое общение с носителями духовной традиции. В этом смысле общение с афонскими монахами может принести Росиии великую пользу.
Материал подготовили Ольга Орлова и Андрей Фефелов
Леонид Донатович Симонович-Никшич -- Розыскание духа
Писателем и историком Сергеем Фоминым сделано очень много. В течение двадцати лет выходит книга за книгой. И всё на царскую тематику. Недавно вышел юбилейный сборник под названием "Ждать умейте!" (М.: Форум, 2011), где собраны рецензии, обзоры и отзывы на его книги. Сборник сделан прекрасно. Составитель — Тамара Фомина. Большинство рецензентов, таких, например, как Леонид Болотин или Роман Багдасаров, описывают его творчество как научные труды. А я в книгах Сергея Фомина вижу, прежде всего, — художественное творчество и великое подвижничество большого русского художника, который разрабатывает совершенно новую форму, даже — новый вид русской эпической литературы. Вот, например, в книге о Григории Ефимовиче Распутине идёт вполне традиционное повествование о молодости Григория в Покровском и Верхотурье. И вдруг оно переходит в набранную мелким шрифтом вставную новеллу о старцах, у которых Распутин учился духовной премудрости. Обычно так и таким шрифтом в научных книгах пишутся примечания. А здесь эти "примечания", вроде приложений в "Войне и Мире", вдруг разрастаются на две-три страницы, причём, к основной канве повествования они имеют очень отдалённое отношение. Это и есть самый настоящий современный русский эпос, выстроенный, как великая вселенная. Построенный совершенно гармонично — настолько глубоко и верно отражена в нём настоящая, а не придуманная русская жизнь. В эту книгу можно войти, как в великую реку, и плыть, и плыть по её мощному течению. Так когда-то плыли по впадающей в Тобол Туре Царственные Мученики, поражаясь всё новым, открывающимся суровым и грандиозным картинам. Плыли к Русской Голгофе.
— Царь грядет! — отец Николай Псковоезерский
У Сергея Фомина охват нашей истории и вообще взгляд на нашу действительность — вселенский. Он описывает мир русского бытия в его живой жизни и движении, часто неуловимом, или даже совсем неуловимом методом классической историографии. Неуловимом в силу того, что историография не может нарушить основных идеологических табу XX и XIX веков — то есть не может открыто и откровенно поставить "главный и основной вопрос философии" — вопрос различия, вплоть до полной противоположности менталитетов разных народов.
Удивительно, какой глубокий внутренний мир раскрывает нам историк Сергей Владимирович Фомин в своих произведениях. Ведь попытку описать жизнь (воссоздать жизнь одного человека) в мировой литературе предпринимали многие: и Лев Толстой, и Бунин в "Жизни Арсеньева", и Марсель Пруст "В поисках утраченного времени", и другие. Но никто из них не сумел показать не просто внутреннюю жизнь души, но — что самое главное — никто из них не сумел показать нам внутреннюю духовную жизнь, наполненную религиозными исканиями. Т.е. сокровенную внутреннюю жизнь русского православного человека, ищущего Бога и вопрошающего Его: "зачем Ты создал меня? С какой целью? И какова цель, каков смысл всех этих моих мытарств, томлений и страданий?" А Сергею Фомину это удается. Во всех его книгах о Распутине, показывая жизнь мученика Григория с юности до смерти, он раскрывает перед нами удивительный духовный мир русского крестьянина, которому открывается горнее Царство. И из-за того, что оно ему открывается, он так глубоко постигает ценность Царства земного — Русского православного царства, на которое при его жизни ополчаются силы зла.
Но не только исторические исследования Сергея Владимировича Фомина представляют интерес для сторонников правды о русской жизни. Большой интерес представляют его устные беседы, его диалоги, в которых ярко раскрывается уже современное нам, пока скрытое от многих — монархическое движение. Вот пример такого диалога. Говорит Сергей Фомин: "Дело вот в чём. Я вам расскажу вот такую историю. Чтоб понять почему — Распутин. У меня папа… Папа военным был, он вот здесь и скончался, и служил здесь неподалёку. А он был у меня из Тюмени. И из Тюмени вся его семья была. Мамы у него не было, мама рано умерла, а отец был, — вот он мне про своего отца, моего деда, и рассказывал. Я ему говорю: "А чем твой отец, мой дед, занимался?" А он отвечает: "Все мы, и я в том числе, лыко драли и рогожи плели и вот этим зарабатывали". Ну — из самых, как говорится, низов, в общем-то, были. Но потом закончил в Иркутске университет, исторический факультет. Дома было много книг по истории. Я потом увлёкся этим. И вот он, отец, мне всегда говорил: "А вот о Распутине-то неправильно пишут, потому что у нас его все уважали, он очень многим помогал… — То есть, мой дед и отец — они были тюменские старожилы. А на хлеб чем зарабатывали? — спрашиваю его я. А он отвечает: — Я вот лыко размачивал, и рогожи плёл, а отец мой, а он, — говорит, — грузчиком работал, с кораблей разгружал рыбу, — и всё такое… А потом, вот я сейчас последнюю книгу делал — последнюю, которая сейчас в печати находится, — и там я нашёл эти вот данные — как в Покровском, на родине Распутина жили: та же рогожа, тоже плели — это основной заработок там считался, потом разгрузка этих барж и пароходов… То есть всё вернулось на круги своя. Это навсегда запало мне в душу. Это как бы эпиграф такой…" Вот такие диалоги….
Но если всё это интересно для нас, современников, то можно себе представить, какой исследовательский интерес эти диалоги будут представлять для учёных: историков, философов, богословов, филологов, социологов, — через 20, 50 и, тем более, через 100 лет! Ведь и сегодня мы по крупицам собираем данные событий, отношений, разговоров русских людей XIX-XX веков. Так, сам Сергей Владимирович сегодня занимается неким, я бы сказал, "глубинным разысканием" духа и атмосферы русской жизни конца XIX-го – начала XX-го века, исследуя бытие и сознание, жизнь, смерть известных деятелей того времени. В этом смысле Сергей Фомин и учёный-историк, и учёный-философ. Однако, есть и совершенное его отличие от других современных историков.
