Что ж, как выражается другой известный антикоммунист, это “сильный ход”. И если И.Р.Шафаревич, как припев, повторяет, что судить надо по делам, а не по словам, то каждому ясно: напечатать к выборам статью с уничтожающим обвинением в адрес КПРФ и всех (!) примыкающих к ней движений — дело. Причем важное политическое дело.
ВПРОЧЕМ, ОТСТАВИМ ЭМОЦИИ и вчитаемся в статью И.Р.Шафаревича. Первая ее мысль в том, что марксизм якобы враждебен русским. Те, кто подпадает под его влияние, обретают “нерусскость”. И.Р.Шафаревич обходит молчанием тот факт, что марксизм был буквально с жадностью воспринят практически всем культурным слоем России и стал частью русской культуры. Этого не произошло на Западе. Почему? Не объясняя и даже не упоминая этого факта, И.Р.Шафаревич снижает разговор до уровня промывания мозгов.
Никто ведь не навязывал нам марксизм. Русская мысль в период кризиса сословного общества и государства сама искала для себя идейную платформу по своей мерке — как искал подходящую для Руси религию Владимир. Почему же марксизм? Конкурируя с либерализмом, он отличался своей всечеловечностью. Будучи тесно связан с наукой, марксизм лучше объяснял общество. Исходя из идеи преодоления отчуждения между людьми, какое породила частная собственность, марксизм нес огромный заряд оптимизма, в отличие от пессимизма буржуазной идеологии.
Именно эти качества, созвучные идеалам русской культуры, объясняли тягу к марксизму в России. Его освоила не только интеллигенция, но и значительная часть рабочих. Через “школу” марксизма прошли даже многие религиозные мыслители (Н.Бердяев, С.Булгаков, С.Франк). Потом приобщились и крестьяне — сестра Есенина в избе открывает пузатый “Капитал”. Так что, пытаясь сегодня вызвать у русских ненависть к марксизму, И.Р.Шафаревич идет против исторической правды, он порочит идейное течение, которое целую эпоху играло важную роль в скреплении нашего культурного ядра.
Да и вообще культура большого народа (“русскость”) не может зависеть от идеологии. Неужели Клюев, став коммунистом, приобрел от этого “нерусскость”, а Шолохов перестал быть русским писателем? Искренний коммунист маршал Василевский разве потерял русское воинское чувство? Рубцов с его нежным отношением к советскому строю стал “чуждым народу”? Или все они были неглубокими людьми, недопонимали то, что открылось И.Р.Шафаревичу? Увязывать “русскость” и марксизм — такой механицизм и редукционизм, которого не ждешь в конце ХХ века.
ВТОРАЯ МЫСЛЬ И.Р.Шафаревича такова: коммунисты, руководившие советским проектом, следовали догмам марксизма, и их политика поэтому всегда носила антирусский характер. И будет носить, если к власти придет КПРФ (впрочем, она, по словам И.Р.Шафаревича, “гибнет”, так что нет проблем).
Проводя эту мысль, И.Р.Шафаревич не взвешивает в целом все реальные условия и результаты советского строя. Он приводит отдельные детали, обращаясь к чувствам читателя. К каким же чувствам? К тем же, на которых играли Г.Попов, Ю.Афанасьев и прочие нуйкины. Прежде всего это дремлющая в каждом из нас “ревность обделенного”. Приятно услышать, что кто-то злоупотребляет твоей добротой — все Яго это знают.
Это была одна из технологий разрушения “империи СССР”: русским говорили, что их объедают узбеки и таджики, а узбекам, приехавшие из Москвы демократы, в наспех надетых тюбетейках шептали, что их объедают русские. Казалось бы, сегодня, когда мы уже вкусили плоды этой пропаганды, повторить ее в столь простой форме невозможно. Но И.Р.Шафаревич повторяет.
“В российских вузах готовилась национальная интеллигенция... В тяжелейшие годы войны были созданы Академии наук Казахстана и т.д.”, — вот что творили коммунисты. Значит, не надо было готовить национальные кадры? И не надо было русским учиться в Ташкентском университете? Но ведь эта мысль противна самым исходным устоям России и даже Руси. Я бы сказал, что это и есть самая неприкрытая “нерусскость”.
Легко перейти грань, отделяющую просвещенный национализм от того, что служит двойником космополитизма в разрушении русского сознания. Русские, двигаясь к Тихому океану, не были колонизаторами, а строили общую державу. Они помогали другим народам, подтягивали до своего уровня — и сами многому у них учились. И вся земля тогда была наша — всех нас. В этом убедили людей и культурными, и политическими, и даже экономическими средствами. Это — важнейшее свойство “русскости”. На этом поскользнулся Гитлер, он и его психологи этого не поняли.
И.Р.Шафаревич зовет нас к иному — отказу от державности. Это можно обсудить как вариант на будущее, но к чему разрушать историю! Да, если обойтись льном и пенькой, то не надо было русским трудиться над созданием в Узбекистане современного хлопководства. Допустим, сегодня наконец-то ивановские ткачихи зажили счастливо без хлопка, но зачем же третировать за ошибку полувековой давности!
И.Р.Шафаревич настолько отвергает державность, что вводит в словарь оппозиции понятие “коренные русские земли”. До сих пор это понятие пользовали демократы, особенно успешно — в Нагорном Карабахе. В 1992 году И.Р.Шафаревич выразил удовлетворение тем, что “три славянских лидера” расчленили СССР — отогнали от нас нахлебников с их паршивым хлопком и ураном. Сегодня он подкладывает мину уже и под РФ.
К чему мы придем, мысля в категориях “коренной-некоренной”? К тому, что чуваш за Окой скажет: “Это моя коренная земля”. И если недавно 98% чувашских подростков при опросах говорили, что они — русские (нисколько при этом не поступаясь своей “чувашскостью”), то, почитав И.Р.Шафаревича, они призадумаются.
За державным чувством русских стоят не только идеалы, но и тяжелый опыт и расчет. В наших географических и исторических условиях лишь через империю-семью, а не колониальную империю, мог русский народ вырасти и создать независимое, самодостаточное по ресурсам большое государство. Ни через колонии, ни через рынок русские не смогли бы получить необходимых для независимости средств. Сегодня это видно наглядно. Чего же хочет И.Р.Шафаревич? Чем он нас соблазняет?
ЗА ВСЕМ ЭТИМ стоит главная, на мой взгляд, мысль И.Р.Шафаревича. Мысль давняя и, видимо, для него важная. В этой статье он подводит к ней читателя обиняком, через вторичные проблемы (марксизм, сталинизм, “нерусскость”). А прошлым летом в газетных интервью, данных по случаю юбилея, он подтвердил эту мысль четко: социализм есть противоестественный для человека общественный строй и ведет к смерти. (Хотя и эта бьющая на эмоции метафора заводит в тупик: ведь всякая жизнь есть путь к смерти. Что же теперь, не жить?).
Этот приговор И.Р.Шафаревича социализму, тем более после десяти лет раздумий и наблюдений, очень важен. Из него читатель должен сделать вывод, что для оппозиции мысль о восстановлении основных принципов советского жизнеустройства неприемлема — зачем же возвращаться на “путь к смерти”!
Вообще концы с концами тут не вяжутся. Если социализм — путь к смерти (и капитализм — тоже, это “два пути к одному обрыву”), то в чем же для России путь к жизни? Ведь выбор, помимо капитализма и социализма, невелик: первобытный строй, рабовладельческий, феодализм. Что из этого набора нам предлагается? Ведь что-то же имеется в виду! Нельзя же жить абстрактно, совсем вне общественного строя.
Советский проект, взятый в его главных чертах, был продолжением самобытного пути России в новых, резко усложнившихся для нее условиях ХХ века. Главная задача Запада и его подручных — сломать именно этот путь России, а вовсе не такие его оболочки, как социальный строй или идеологию. Поэтому разрушение образа советского строя абсолютно необходимо для победы над Россией. И.Р.Шафаревич “целит в коммунизм, а стреляет в советский строй”. Это — главное.
При этом И.Р.Шафаревич игнорирует то, что известно о советском строе и из науки, и из опыта. Питирим Сорокин, продолжавший линию Н.Данилевского, писал в 1944 г.: “Россия конструктивной фазы революции представляет собой увековечение жизненно важных тенденций дореволюционной России”. Именно жизненно важных, а не второстепенных — это мы видим, когда как раз эти тенденции и прерваны реформой.
И.Р.Шафаревич пишет совершенно противоположное: “Революция, гражданская война, коллективизация, раскулачивание, раскрестьянивание не дали реализоваться тому собственному пути, который вырабатывался Россией. Сейчас происходит лишь юридическое оформление этой потери независимости”. То есть Россия потеряла независимость при Сталине, а Горбачев и Ельцин — лишь писари, оформившие акт.
