"24.00 мск, 17.10.05, координаты 72°47' северной, 41°51' восточной, курс 180, скорость 9 узлов, следуем по указанию судовладельца в порт Мурманск. 4 корабля береговой охраны Норвегии постоянно маневрируют вблизи, от 2 до 8 кабельтовых, пытаются завести конец под винт с кормы, угрозы обстрела... "Орион" начал прицельно бросать на траулер зажигательные бомбы". Все, кто потом уверял, что это были такие "специальные ракеты", которыми нам указывали рекомендуемый курс, мягко говоря, заблуждались. Потому что снаряды, сброшенные с самолета, падали в море, растекались пятнами напалма и вспыхивали огнем... То есть нас бомбили, и никто мне не докажет, что всё это были невинные шутки с бенгальским огнем. В случае прямого попадания в "Электрон" траулер вспыхнул бы и погиб. Потушить пожар в таких условиях нереально. А за бортом — арктическая вода, в которой человек выдерживает лишь пять минут: останавливается сердце...
Невероятно, но в ночи я видел, как от "Ориона" на курсе атаки отделялись бомбы! Они падали с плеском, и море горело, выдыхая вонь керосиновой гари... Потом самолет стал сбрасывать ловушки: связку поплави, сетей и металлического троса. В нашем "конверте" было так тесно, что в одну из них угодил норвежский корабль.
Летчика я, видимо, довел до белого каления. Самолет штурмовал нас, бросаясь на траулер с разворота в пике. Меня эта настырность тоже достала, и я заявил командиру "Тромсё", что если этот пират не уймется, то я тараном утоплю корабль береговой охраны. Норвежец несколько раз переспросил, уточняя мои намерения, не решаясь, очевидно, поверить в их серьезность. Но все-таки понял, что я не шучу. А положение, меж тем, было отчаянное: норвежские корабли взяли меня в плотную "коробочку" и, затирая, подходили все ближе и ближе... После моего заявления дистанция была немедленно увеличена до шести кабельтовых. И ближе полумили корабли уже не подходили.
Я ведь в течение 35 лет изучал военную тактику, штудируя мероприятия по защите и обороне судна. Подняли бы боевой флаг СССР (был у меня с собой) и пошли бы на таран...
Капитан "Григория Арлашкина" Виктор Новиков, оценив ситуацию, радировал своему руководству: "Иду на помощь "Электрону". Затем сбавил ход, но тут же попал винтом в стальной трос и вынужден был лечь в дрейф. Наши товарищи пошли на осознанный риск ради спасения "Электрона". Траулер позже был взят на буксир российским спасательным судном "Пурга" и отведен в Белушью губу на Новой Земле... Русские друг друга в беде не бросают!
ЭКИПАЖ — ОДНА ДРУЖИНА
Самым тяжелым для меня испытанием была ответственность за людей. Двадцать девять человек экипажа, включая капитана, впервые вместе вышли в рейс. Но команда, набранная, как говорится, с миру по нитке, оказалась на удивление сплоченной. Часть людей я привел на траулер с собой, но большинство впервые ступило на его палубу...
В составе многонационального экипажа были ребята со всех концов России. Был и африканец родом из Сьерра-Леоне, которого мы звали "наш хохол". Мухаммед Бари женат на украинке и утверждал, что его "хохлушка Светлана сало делает лучше, чем корабельный кок!" А сойдя в Мурманске на берег, на вопросы журналистов Бари заявил: "Мы Родину защищали!" И он точно выразил то, что чувствовала вся команда.
Приняв решение не идти на беззаконном поводу у норвежцев, коротко сообщил членам экипажа по бортовой трансляции, что "Электрон" следует в порт Мурманск. Никто не возразил. Морское правило: решение капитана — закон. Он отвечает за все... Работали, как обычно, без нервозности и горячки — каждый выполнял свою задачу. Так, наверное, и должно поступать в бою, если хочешь победить.
Мы вместе выдержали этот боевой путь в 510 морских миль, более тысячи километров, вместе выстояли в беспримерном для мирного тралового флота бою, длившемся с 11 часов утра 16 октября до 15 часов 19 октября 2005 года! Да, мы были единой командой. И это не пафос. Это констатация факта.
За всё это время я ни разу не побрился, лишь изредка покидал капитанский мостик — ходил в гальюн, два раза помылся в душе и один раз поел. Не спал фактически с вечера 14 октября до самого входа в территориальные воды России. Лишь тогда попробовал уснуть, но ничего не получилось — сквозь дрему слышал все, что происходило вокруг, каждый звук судовой жизни.
Траулер вообще вел себя, как живой. Когда без буксира отходили от причала в рейс, главный двигатель на развороте вдруг заглох. Стармех Юрий Алексеевич Жибинский запустил его снова. Двинулись — двигатель вновь глохнет... Я впервые за всю свою капитанскую историю отдавал якорь чуть ли не у самого причала. Представляете?! Пароход не хотел идти в рейс... И на промысле бывали ситуации, когда двигатель "капризничал" и приходилось останавливаться прямо с тралом. Много неприятных моментов было с ним.
Зато во время нашего прорыва в Россию двигатель работал, как швейцарские часы, — безукоризненно. Даже когда норвежцы с моторной лодки бросили нам под нос плавучие концы, чтобы обездвижить, и пришлось делать аварийную остановку, двигатель пошел с полтыка — молодцом! Удивительно это, особенно после всех его "фокусов" у мурманского причала...
ЛИЧИНА
Спустя 12 часов после начала прорыва мы услышали сообщение "Радио России", что экипаж траулера "Электрон" захватил в порту двух мирных граждан Норвегии и сбежал с ними в море. Откровенного вранья в СМИ довелось услышать много. Слово "браконьер" порой было самым мягким из эпитетов. Слушал и поражался: "Да неужели это про нас?! Они что, с ума посходили?" На нас с "вежливой" наглостью напали в открытом море, и мы бескровно защищаемся, как можем, одним лишь мореходным искусством и братской взаимовыручкой. А тут... 17 октября я послал на "Радио России" радиограмму, чтобы там перестали дезинформировать страну.
К нам на выручку наконец-то вышел противолодочный корабль, но двигался он далеко не полным ходом, сетуя на сильный шторм, от которого почти вся команда корабля слегла в приступе "морской болезни". Наша военная авиация якобы тоже из-за сильного ветра не смогла подняться в воздух. А норвежцы летали — только шум стоял!
На границе экономической зоны России нас остановил большой противолодочный корабль "Адмирал Левченко". Получил от него приказ: "Ты арестован. В территориальные воды России не входить". Я вспылил: "Да арестовывали меня уже! Вы уж только с норвежцами как-то разберитесь, кто первый!" Как обухом по голове! Потеряли ход, легли в дрейф. "Тромсё" остановился рядом с нами, а остальные три корабля подошли к "Левченко". Оттуда меня запрашивают: "Чего они хотят?" Отвечаю: "Ну должны же они хоть кого-то взять за жабры!" Молчание длилось с минуту. Потом с БПЛК скомандовали: "Так, давай быстро ко мне, входи в терводы и берем курс на Мурманск!"
Потом-то выяснилось, что над душой у командира корабля стоял адмирал, специально прилетевший из Москвы. Это значит, что решение о сдаче нашего траулера было принято уровнем куда выше адмиральского. В этом предательстве российских политиков я не сомневаюсь и по сей день. Нас должны были насильно увести в Норвегию.
Подтвердил это в кулуарах суда и один неофициальный разговор с норвежским дипломатом: "Тебя сдали". Я переспросил его: "Местные?" Ответ был краток и честен: "Нет, выше"...
Родина встретила далеко не духовыми оркестрами... Подошли к спецпричалу, где базируются корабли российской береговой охраны. Ошвартовались. Заглушили двигатель. Ребята пошли устанавливать трап. Глянул я в иллюминатор на берег, а там — одни фуражки: милиция, госбезопасность, прокуратура... Посмотрел я на эту толпу с борта и пошел тихонько к себе в каюту. Помню, зашел в нее, подравнял стопку документов, сел в кресло...
И вдруг дверь распахивается настежь! В проеме, теснясь и мешая друг другу, — люди в форме, размахивая своими "ксивами": "Я из прокуратуры... Я — из инспекции... Я из... Я... Я..." Повернул к ним голову, поднял глаза, и вдруг... зрение пропало. Ослеп! Голоса слышу, но ничего не вижу. И меня повезли в реанимацию...
На фоне действий властей, сделавших всё возможное, чтобы опозорить моё имя и посадить меня в тюрьму, удивила реакция простых людей по всей России. Первая радиограмма со словами поддержки и ободрения пришла 17 октября из Читы. Потом были и другие. Тогда их не читал, было некогда. Занялся этим лишь в российских территориальных водах. Честно говоря, прослезился. Давно так не гордился тем, что я — русский человек и за мной — вся Россия.
ПОРОЧНАЯ ЦЕПЬ
