Дальше "Булгаковская тропа" прокладывается через сквер по дороге на пруды. Здесь собираются поставить Понтия Пилата, Иешуа, Левия Матвея. Голубев скромно умалчивает о том, что "сквер по дороге на пруды" — это место снесённой в 30-е годы церкви "Введения во храм Пресвятой Богородицы" с приделом священномученика Ермолая (конца ХVII века). Первоначально же на этом месте в 1610 г., в Смутное время, Святым Патриархом Ермогеном был построен деревянный храм, посвящённый памяти священномученика Ермолая (имя, которое носил Св. Патриарх до монашеского пострига).
Храм снесён, но несомненно остались его фундаменты, захоронения умерших священнослужителей и прихожан. Но главное, по твёрдой вере Православной Церкви, Престол в алтаре храма освящается до скончания веков и св. Ангел-хранитель пребывает при нём, даже если храм уничтожен.
Уверен, авторы размещения скульптур памяти Булгакова отлично понимают, что запроектировано очередное нашествие на святость Православия. По прежнему замыслу фигура Иешуа (пародии на Иисуса Христа, персонажа из "евангелия от Воланда") должна была размещаться на воде, в окружении 12-ти разрушенных колонн. Полная ассоциация, что это символ проповеди 12-ти Святых Апостолов, но угасающей в современном мире. В новом варианте — та же мысль, но выраженная уже совсем нагло. Храм разрушен, и на месте Святого Престола — предавший на смерть Сына Божия и "умывший руки" Понтий Пилат.
Вновь цитата: "А скамейку и Булгакова — на Патриарших, по диагонали от памятника Крылову". Что ж, именно у Крылова есть замечательная басня "Разбойник и сочинитель". Разбойник и сочинитель попали в ад. Под котлом разбойника был разведён огромный костер, который запылал и погас. А под котлом сочинителя — костерок, который чем дальше, тем больше разгорался. Сочинитель возопил, что суд несправедлив. Ему явилась грозная Мегера и сказала, что разбойник людям страшен был, пока жил. А ядом сочинений писателя продолжают разрушаться души. "Так по делам тебе и мера, — сказала грозная Мегера. И крышкою захлопнула котёл".
Опять же скажем, не нам судить Булгакова, на то есть Суд Божий, но почему сатанисты из всех его произведений почтили только роман "Мастер и Маргарита"? В романе нет сопротивления злым силам, они даже смакуются. И диакон Андрей Кураев наивно считает, что "роман в романе" о Иешуа Га Ноцри — это не кощунство со стороны Булгакова, так как его писал не Булгаков, а Воланд. А кто же сочинял этот текст от лица Воланда (т.е. сатаны)? Или Булгаков уступал ему кресло и авторучку, а сам отошёл в сторону?
В журнале "Шестое чувство" (3/2008) профессор Ю.Минералов выступил "В защиту Мастера". Главный редактор журнала прот. Михаил Ходанов не согласился с утверждением автора статьи, что "читатели Булгакова делают (выбор) однозначно в пользу сил Добра. Взрастив немало христиан, роман не взрастил сатанистов".
Может быть, Ю.Минералов действительно встречал людей, у которых роман "Мастер и Маргарита" пробудил впервые интерес к христианству. Но чтобы стать христианами, надо полюбить Христа, а не "затравленного великого философа". А Христа нет в романе.
Ещё, приводя слова св. Иоанна Кронштадского "о бесконечной благости и правде Творца… ибо кто был прежде сатана и его ангелы: какие светы, какие сокровищницы великих благ, и чего лишились по своей решительно-произвольной неблагодарности, злобе и зависти против Господа?", Ю.Минералов пишет: "Как представляется, Булгаков как раз стремился своим творческим воображением "схватить" такую противоречивость природы зла". Ну, это уже домысел. Какая противоречивость у зла? Зло и есть зло. Отец Иоанн говорит: "его нечистые носители были сотворены Господом благими и светлыми, но пали во зло и тьму".
А дела падших духов всегда лукавы и злы. В романе же Булгаков пытается изобразить противоречивость не их природы, но их дел. Мол, хочет Воланд сотворить зло, а получается "добро". Ладно уж, голая Маргарита, сделаю тебе удовольствие, не будут больше показывать кровавый платок, успокойся. Бегемот, плесни ей еще спирту.
Возможно, раньше, когда роман ходил по рукам в машинописных распечатках, да и время было потише, без такого циничного разгула зла, он не оказывал на души людей такого гибельного влияния.
А чтобы не возникло обвинений в несправедливой оценке нынешних почитателей романа "Мастер и Маргарита" — прочитайте внимательно статью на той же странице "Известий", где интервью Н.Голубева — "Дом 10 на Большой Садовой. Чертовщина живёт и даже иногда побеждает".
Нет, нет, это не саморазоблачение, а вновь перевёртыш понятий, с которого мы начали. "Чертовщиной, которая иногда побеждает", здесь назван не культурный центр "Булгаковский дом", а православные жители района Патриарших прудов и дома № 10. В их числе Александр Морозов, который "каждое воскресенье приходит во двор с крестным ходом и предаёт своих недругов анафеме".
Корреспонденты "Известий" привычно для себя клевещут. Небольшая группа верующих обходит с молитвой квартал, в котором расположен дом № 10, идёт по тротуарам, не мешая никому, это что, недемократично? Приходите и присоединяйтесь. И только по глупости или по злому умыслу можно назвать анафемой произносимую во дворе дома молитву Кресту? Креста как раз боится нечистая сила. Если обитатели музеев Булгакова такие хорошие и невинные, так чего они боятся?
Булгаковских музеев два — государственный, возглавляемый литературоведом Мариэттой Чудаковой, располагающийся в "нехорошей квартире", и Культурный центр Н.Голубева. В статье признание мимоходом: "Эксплуатировать писательскую славу вдвоём неудобно…" Ждать защиты русской святости от Чудаковой? Да вы что! Пролистайте хотя бы её книжечку для детей (для детей!) "Приключения Жени Осинкиной", про то, как девочка тщательно готовит убийство сестры, конкурентки на наследство папаши. Такая вот булгаковщина.
В Культурном центре (цитаты): "Крошечное кафе на 5 столиков… На стене — список экскурсий, среди которых несколько ночных…"
"Юные девушки — экскурсоводы из культурного центра, сыплют байками, упирая на хорошо продаваемую мистику, и разрешают погладить чёрного кота Бегемота".
"...если прийти к "нехорошей квартире" ровно в 12 и поцеловаться, то будет им большая и чистая любовь, как у Мастера и Маргариты".
Бедные, задурённые молодые люди! Куда, в чьи лапы их толкает роман? Возведённая в романтическую "любовь" Мастера и Маргариты — это примитивная блудная страсть, ради которой они соглашаются на помощь Воланда (сатаны). А куда денешься, писатель уже изменил жене, Рита мужу. И они продают души дьяволу. За это им обещан после смерти — вечный покой. Какой же покой может дать душе сатана? Ведь в его власти — только ад. С этой точки зрения, и скульптура Мастера и Маргариты в автомобиле — тоже памятник власти сатаны.
Заботливые сотрудники "Культурного центра" предусмотрели "неформальный способ донести до провидения в лице Булгакова свою жажду любви". Вот пример: у туалета Культурного центра вся стена исписана мольбами о "любви", например, такими: "Люблю тебя, Дашенька. Твоя Саша". Да, для такой "любви" отхожее место подходит всего больше. Неужели ещё куда-то выносить признания в содомском грехе?
Такие черты деятельности "Булгаковского дома" его хозяева, видимо, считают вполне безобидными. А к чему другому может привести культ нечистой силы, которая в статье названа "обаятельной".
Будто каким тараном пробиваемая — идея создания "Булгаковской тропы" от "нехорошей квартиры" до Патриарших прудов. Это не любовь к литературе — это служение силам зла, это создание в столице центра сатанизма. Если это случится, тут же подобное возникнет и в других российских городах. Чем это грозит? Вспомните пляски на Кресте.
Ещё и без "сатанинской тропы" во что сейчас превращается сквер Патриарших прудов в вечернее и ночное время? Компании пьющей, орущей молодежи. Сидящие друг у друга на коленях мальчики и девочки… Ночной клуб под открытым небом.
Москву планомерно и сознательно пытаются превратить из столетиями создаваемого образа "Небесного града" в Вавилон или Содом. И противостоять этому может и должна Церковь и весь православный народ.
Чего нам бояться? Мы-то в России — в доме родном, а вся нечисть — заезжая.
1
Владимир Бондаренко __ ЗЛОВЕЩАЯ ПТИЦА ГАМАЮН
Казалось, что о толстых литературных журналах давно все забыли. И давно уже не они определяют литературную жизнь России. И вдруг по всему печатному и виртуальному пространству пронёсся каркающий крик стареющих либералов: "Наших бьют!".
