Ознакомительная версия.
После встречи Г. Киссинджер сообщил своему аппарату, что на совещании вообще не было никаких упоминаний о нефти, что арабы вряд ли будут использовать нефть в качестве оружия против Соединенных Штатов Америки. Однако это именно и случилось: «В субботу 20 октября в два часа ночи Киссинджер вылетел в Москву для обсуждения условий перемирия. Уже в самолете он узнал еще одну ошеломляющую новость: в ответ на продолжение военной помощи Израилю Саудовская Аравия, перешагнув установленный порог сокращения добычи, прекратила все до последнего барреля поставки нефти в Соединенные Штаты. Другие арабские страны уже поступили так же или готовились к этому. Нефтяное оружие теперь полностью вступило в игру, оружие, по словам Киссинджера, «политического шантажа»[91]. В результате существовавший почти тридцать лет послевоенный нефтяной порядок окончательно прекратил свое бытие, причем нефтяное эмбарго вызвало нефтяной кризис в Америке.
Не только введение нефтяного эмбарго потрясло Америку, президентство Р. Никсона было поставлено под сомнение Уотергейтским делом, переросшим в серию скандалов. «Развитие уотергейтской эпопеи во время октябрьской войны, жаркий интерес к ней всей страны, влияние ее на ход войны и введение эмбарго, на умы и чувства американцев, — все это сплеталось в одно целое и придавало странную и сюрреалистическую окраску этой центральной драме, разыгрывавшейся на мировой арене»[92]. Результатом переплетения целого ряда обстоятельств фактическое руководство американской внешней политикой перешло к Г. Киссинджеру, который был помощником президента по вопросам национальной безопасности и стал только что и государственным секретарем. Ему удалось стать той политической фигурой, которая сумела сохранить авторитет и преемственность власти тогда, когда Америка чуть не лишилась доверия на мировой арене.
Это было время слишком большого числа событий, которые привели в замешательство средства массовой информации, общественное мнение и правительства многих стран, которые имели самые серьезные последствия для положения на Ближнем Востоке и для нефтяного бизнеса. «Эмбарго возвестило эру новых отношений в мире нефти. Как война была явлением слишком важным, чтобы отдавать ее на откуп генералам, так и решение нефтяных проблем, которые приобрели теперь такое колоссальное значение, не следовало предоставлять нефтяной отрасли. Нефть уже стала территорией президентов и премьеров, министров иностранных дел, финансов и энергетики, конгрессменов и парламентариев, регулировщиков и «царей», активистов и ученых мужей и в особенности Генри Киссинджера, который с гордостью заявлял, что до 1973 года мало смыслил в нефти и крайне мало в мировой экономике. Он предпочитал политику и большую стратегию. В первые месяцы введения эмбарго он неоднократно говорил своим помощникам: «Не докладывайте мне о баррелях нефти — для меня эго как бутылки кока-колы. Я этого не понимаю!»
Тем не менее, как только в игру вступило нефтяное оружие, этот акробат от дипломатии делал больше, чем кто-либо другой, чтобы этот меч вложили обратно в ножны»[93]. Заслуга Г. Киссинджера в том, что дипломатическим путем он сумел «вложить меч — нефтяное оружие — обратно в ножны», предотвратив пожар новой кровопролитной войны.
Следует также отметить, что Г. Киссинджер внес значительный вклад в урегулирование дипломатических отношений между Америкой и Египтом, содействовал подписанию израильско-сирийского соглашения 1974 года.
* * *
Как мы уже говорили, политическая и дипломатическая деятельность Г. Киссинджера протекала в контексте мышления, характерного для иудейско-протестантской модели функционирования и развития мира. В этом мышлении рациональный подход к миру сочетается с эмоциональным отношением к другим индивидам. Поэтому деятельность Г. Киссинджера как политика и дипломата не является функционированием только абстрактно-логической машины, ей свойственная сильная эмоциональная составляющая. Примером проявления Г. Киссинджером эмоционального интеллекта является, согласно Дж. Колеману, его роль в деле, связанном с физическим устранением премьер-министра Италии Альдо Моро.
Как известно, премьер‑министр А. Моро в 1978 году был похищен террористами «Красных бригад» и затем жестоко убит. Когда шел судебный процесс над членами «Красных бригад» некоторые из них показали, что им было известно об участии высокопоставленных официальных лиц Америки в заговоре с целью убийства А. Моро. Об этом Дж. Колеман пишет следующее: «Свидетелем, чьи показания на открытых судебных заседаниях произвели эффект разорвавшейся бомбы, был Горрадо Герцони, близкий соратник Моро. Его ошеломляющие свидетельства были переданы по итальянскому телевидению и радио 10 ноября 1982 года, а также напечатаны в нескольких итальянских газетах, но в США эта важнейшая информация попросту замалчивалась…
В моем разоблачении этого гнусного преступления, опубликованного в 1982 году, я показал, что Альдо Моро, лояльный член Христианско‑демократической партии, был убит наемными убийцами, связанными с масонской ложей П‑2. Целью убийства было заставить Италию подчиниться инструкциям «Римского клуба» по деиндустриализации страны и значительному сокращению ее населения. Планы Моро по стабилизации Италии путем обеспечения полной занятости, снятия напряженности в политике и экономике усилили бы католическую оппозицию коммунистам и значительно затруднили бы дестабилизацию Ближнего Востока — главную цель «Комитета-300»… Благодаря свидетельским показаниям Герцони, сделанным под присягой, в Италии и Европе (но не в США) люди узнали, что за смертью Альдо Моро стоял Киссинджер.
Эта трагическая история демонстрирует способность «Комитета-300» навязывать свою волю любому правительству без исключения. Будучи членом самого мощного тайного общества в мире (здесь я не имею в виду масонство), Киссинджер не только угрожал Моро, но и претворил в жизнь свои угрозы «уничтожить» Моро, если тот не откажется от своих планов экономического и индустриального развития Италии.
В июне и июле 1982 года жена Альдо Моро свидетельствовала на открытом судебном заседании, что убийство ее мужа произошло после серьезных угроз его жизни, сделанных, по ее словам, «высокопоставленной политической фигурой из США». Г‑жа Элеонора Моро повторила точную фразу, произнесенную Киссинджером по свидетельству Герцони: «Либо вы прекратите вашу политику, либо дорого заплатите за это». Судья повторно вызвал Герцони и спросил, может ли он назвать лицо, о котором говорила г‑жа Моро. Герцони ответил, что это действительно был Генри Киссинджер, о чем он заявлял ранее.
Герцони далее рассказал суду о том, что Киссинджер угрожал Моро в его номере в отеле во время официального визита итальянских лидеров в США. Моро, являвшийся премьер‑министром и министром иностранных дел Италии, страны — члена НАТО, был человеком высокого ранга, такие люди никогда не должны подвергаться давлению и угрозам в стиле мафии. Как в то время, так и сейчас Киссинджер является важным агентом на службе у «Королевского института международных дел», членом «Римского клуба» и «Совета по международным отношениям»[94].
В связи с этим делом, если верить Дж. Колеману, возникает вопрос о том, в силу каких причин Г. Киссинджер угрожал А. Моро, проявляя свои эмоции? Тот же Дж. Колеман в своей книге «Комитет-300» приводит эти причины, отмечая, что Г. Киссинджер скорее действовал согласно принципам «Римского клуба», как одного из структур «Комитета-300».
Во-первых, дестабилизация Италии способствовала осуществить на практике планы определенных сил на Ближнем Востоке как важнейшего геостратегического узла мира и важнейшего источника нефти, которые и были осуществлены затем во время войны в персидском заливе. Во-вторых, бывший премьер‑министр Италии А. Моро выступал против политики «нулевого роста» и сокращения численности населения его страны, выработанными «Римским клубом»[95]. В-третьих, Италия представляет собою входные ворота в Европу при транспортировке наркотиков из Ирана и Ливана, которые играют немалую роль в мировой политике. В-четвертых, Италия является оплотом католической церкви, которая имеет влияние на миллиард человек и обладает немалым политическим и экономическим влиянием, которая выступает оппозицией коммунистам в Италии, что мешает дестабилизации Ближнего Востока[96].
Согласно Дж. Колеману, Г. Киссинджер угрожал также покойному Али Бхутто, пpeзиденту суверенного государства Пакистан: «Преступление» Бхутто состояло в том, что он способствовал обретению его страной атомного оружия. Будучи мусульманским государством, Пакистан чувствовал постоянную угрозу израильской агрессии на Ближнем Востоке. Бхутто был хладнокровно убит в 1978 году генералом Зия Уль Хаком — представителем «Совета по международным отношениям» (СМО) в Пакистане»[97]. Затем Зия Уль Хак был устранен за то, что вмешался в войну в Афганистане, когда произошла катастрофа с самолетом, в котором он взлетел с пакистанской военной базы в сопровождении американских военнослужащих. Все это можно объяснить тем, что Америка осуществляет агрессивную экспансию, стремясь к максимально возможному обогащению, не испытывая никаких моральных сантиментов. Поэтому Америка, исходя из своей непохожести на другие страны и избранности, вмешивается везде во все дела. «Думаю, — отмечает журналист Ю. Сигов, — всем известно, что Америку ежедневно — и на всех уровнях — обвиняют в том, что она «лезет во все дырки» и пытается единолично решать даже те проблемы, которые вроде бы ее абсолютно не касаются. Но это только всем кажется, что не американское дело поучать, как жить, Россию, Кубу, Бирму, Северную Корею или иранских мулл или Муамара Кадаффи. А при случае вправлять непокорным мозги и с палкой в руках «доводить до сведения не особо понимающих» основы своего мировоззрения»[98].
Ознакомительная версия.
