Начинала "45-я база" с мини- льбомов в ЕВМ-стилистике. На сайте группы доступны последние три релиза - собственно, "Настежь", прошлогодний альбом "Тёмное время", который привлекал сложными определениями вроде "арт-индастриал", произведениями на стихи Сергея Удальцова и "русского Мэнсона" Яна Мавлевича, ещё под Новый год был мини-альбом "Пусть сбудутся сны". Получается, меньше чем за год проект успел выстрелить трижды.
"Настежь" - альбом большой, больше часа, шестнадцать композиций, тяжёлый, яростный, стихийный, многоликий. На рутрекере скупо обозначен как darkwave. Но, как водится, в дарк-вейвовую строку годится каждое лыко - постиндастриал, электропанк, синти-поп. Можно найти интонации декаданса имени "Агаты Кристи", сибирского панка и даже симпатичной коллаборации Дмитрия Шагина и Ивана Соколовского, зафиксированной некогда на пластинке "Митьковские танцы". Написал бы ещё нечто вроде "русская готика", однако определение изрядно затаскано, да и плотно завязано на инфантильную карнавальность. (А для "базы" карнавал - явно нечто враждебное, порождающее либеральный тоталитаризм, слабо прикрытый фальшивыми улыбками агитаторов и телеведущих). Культурные и метафизические интересы проекта идут куда дальше.
"Настежь" - коллекция почвенного хаоса, внимание к иррациональной страстной подоплёке Вечной России, хрестоматийные сюжеты, сакраментальные вопросы. "Вечность", "Русская безысходность", "Небушко", "Дети рабочих посёлков", "Русь Сансара", "Танцуй, мой железный Феликс", - выкликает "45-я база", и я скорее представляю славянского Шиву, нежели председателя ВЧК.
Кукольно-карамельные вздохи "а-ля рюс" здесь не живут. Впрочем, к реальной русской культуре они имеют весьма относительное отношение: сказал бы, "осетрина второй свежести", так ведь и не осетрина - скорее импортный инкубаторский лосось в хохломской упаковке.
А здесь многое несносно, неуправляемо, иногда предсказуемо по части вдохновений и выпадов. Но мятежно, живо, настежь.
И эзотерическое "чёрное солнце" на избушке из образов альбома скорее напоминает о формуле Рудольфа Мунда: "Нельзя забывать: "Чёрное Солнце" содержит внутри потенциальное "Белое Солнце"; после "Черноты" неминуемо придет очищение; они следуют друг за другом неразрывно. Сейчас необходимо выстоять".
Илья Малашенков
21 августа 2014 0
Культура
о фильме "Поддубный"
"Поддубный" (Россия, 2014, режиссер - Глеб Орлов, в ролях: Михаил Пореченков, Катерина Шпица, Роман Мадянов, Владимир Ильин, Дени Лаван, Александр Михайлов, Юрий Колокольников).
- Мужики, кто хочет сняться в хорошем кино?
- Михаил Пореченков хочет сняться в хорошем кино.
х/ф "Самый лучший фильм 3-ДЭ"
Информация, поступавшая перед выходом фильма на экраны, заинтриговывала и одновременно же пугала. Как-то слишком уж неоднозначно все было с этой лентой. Чересчур поэтично складывалось - "Смешались в кучу" И стахановские темпы съемок - пятьдесят один день при четырех странах и семи городах. Опытный сценарист Юрий Коротков, в чьем послужном списке культовые "Авария - дочь мента" и "Страна глухих". Но - режиссёр Глеб Орлов, отличившийся лишь постановкой "Наша Russia: Яйца судьбы"; фильмом, только за упоминание о котором в приличном обществе принято беспощадно бить лицо. Мягко говоря, неоднозначный Михаил Пореченков в главный роли и замечательные Александр Михайлов, Роман Мадянов и Владимир Ильин в эпизодах. Плюс - участие звездного Дени Лавана, каждый фильм с участием которого - событие для искушенных киноманов. Увы, в этой классической битве оптимиста с пессимистом победа предсказуемо и за явным преимуществом досталась нытику, скептику и зануде.
Из всей, почти восьмидесятилетней, жизни Ивана Максимовича Поддубного авторы выделили два эпизода. Рубеж ХIX-XX вв. - его первое появление на цирковой арене, всероссийская слава как непобедимого атлета, любовь с воздушной гимнасткой Машей Дозмаровой, "переход" из цирка во "французскую" (ныне - греко-римскую) борьбу, участие в мировых чемпионатах и легендарное соперничество с парижской звездой Раулем ле Буше. Вторая временная линия фильма - коммерческий тур Поддубного по США в 1925 г., удивительные победы 55-летнего спортсмена над американскими борцами и история с полумиллионом долларов, которые Поддубный не смог получить по истечению контракта. Вот двадцатипятилетний грузчик выходит на арену феодосийского цирка и побеждает легко и сенсационно. А вот уже в Америке седой и умудренный Поддубный кладет на обе лопатки амбициозного чернокожего борца. Вот хитроумный и сильно пьющий цирковой антрепренер (Роман Мадянов) уговаривает Поддубного проиграть "в угоду публике". А вот заморские "акулы капитализма" пытаются обмануть русского атлета кабальным многолетним контрактом. Вот отец - Максим Иванович (Александр Михайлов) - жестоко формулирует "Казак из дома должен только на войну уходить" и "Я об него оглоблю обломаю, чтоб больше род Поддубных не позорил. На потеху публике клоуном не скакал". А вот уже рассерженный Иван Максимович в гостиничном халате широко вышагивает по Нью-Йорку в сторону ломбарда, чтоб заложить там все свои североамериканские награды и отплыть "третьим классом" на Родину.
Очень быстро понимаешь, что никакое перед тобой не кино, а вполне себе обычный телесериал, только сокращенный до приемлемого двухчасового киноформата. При этом получился сериал, выстроенный по давно уже накатанному шаблону - плоский, неубеждающий драматизм и "клюквенный" пафос. Самое характерное для него - это полнейшее отсутствие какой бы то ни было фантазии: режиссерской и сценарной. Диалоги "Поддубного" банальны и малоотличимы от реплик из многочисленных "Улиц разбитых фонарей" или "Агентов национальной безопасности". Да и сам Михаил Пореченков в роли великого борца производит впечатление сериального Лёхи Николаева, волей случая занесенного в мир столетней давности. Только в отдельных эпизодах "американской истории" Поддубного Пореченков мало-мальски убедителен. И то - преимущественно потому, что большей частью молчит; он сердито таращит глаза и лишь изредка, с упорством, достойным Терминатора, время от времени повторяет "Ит ыз май мани".
И именно халтура на грани пошлости в этом фильме огорчает больше всего. Ведь биография Поддубного, полная завораживающих случаев и невероятных легенд, в своей яркости спорящая с жизнеописанием, например, Никколо Паганини, заслуживает куда более трепетного и нестандартного подхода. За кадром остаются множество интригующих эпизодов. И их отсутствие невольно порождает многочисленные вопросы - это и обстоятельства организации турне Поддубного по Америке, и планируемая им в дальнейшем судьба заработанных пятисот тысяч, и даже вручение ему в далеком 1911 г. ордена Почетного легиона. Впрочем, вне картины, к величайшему сожалению, остаются и награды Поддубного, полученные в Советском Союзе - "Заслуженный артист РСФСР", "Заслуженный мастер спорта СССР" и орден Трудового Красного Знамени, который, согласно еще одной из легенд, великий борец носил на груди в оккупированном гитлеровцами Ейске. И слова Сталина, узнавшего об этом: "Он великий патриот своей страны и настоящий герой. Найдите мне хоть одного такого, чтобы при фашистах ходил с советским орденом на груди". Впрочем, вне фильма остаются и другие (не менее интересные) отрезки жизни Ивана Максимовича: Гражданская война, махновщина, едва не случившийся расстрел Поддубного в Одессе в 1920-м, предвоенная нищета и печальноизвестная биллиардная времен немецкого вторжения
Так что приходится признать: в очередной раз любопытнейшая история оказалась рассказана из рук вон плохо. История, возможно, о единственном человеке ХХ века, который имел бы полное право выпустить книжку мемуаров под названием "Моя борьба". Ну а данный фильм могут успешно спародировать ребята из Comedy Club и с полным основанием доверить режиссуру своей хохмы тому же Глебу Орлову. Вот кино-то будет?!
Марина Алексинская
21 августа 2014 0
Культура
Олег Виноградов в гостях у «Завтра»
Олег Виноградов - денди советского балета. Балетмейстер милостью Божьей, в мире таких - на пальцах одной руки пересчитать. С моцартианской лёгкостью Олег Виноградов коснулся воображением произведений Расула Гамзатова, Чингиза Айтматова и создал нечто из ряда вон выходящее. Сверкание на сцене абстракций из нитей граната и речного жемчуга, что переливалось, истаивало, как воск от огня, в пластике артистов балета, охваченных истомой, подвигом и трепетом человеческих чувств. Публика, как зачарованная, ночи напролет проводила в очередях перед кассами театра. Лишь бы еще и еще раз увидеть в Кировском или в Большом балеты "Горянка", "Асель", "Потёмкин", "Ярославна" И не поверить возможности волшебства перевода на язык хореографии произведений советской литературы. "Что ж? - задумчиво рассуждал маэстро, элегантно разместившись в кресле директорской ложи, поигрывая в руке вишнёвой трубкой. - Балет - искусство трансцендентное, то есть выходящее за грани возможного. И только тогда оно - балет".
