А.П. В течение всего ХХ века Россия и Советский Союз вели проарабскую, происламскую линию, которая очень часто выглядела как антиизраильская, антииудаистская. В последнее время после разрушения Советского Союза произошла явная переориентация российской политики, и возникло ощущение, что Российская Федерация предпочитает именно Израиль как доминирующую на Ближнем Востоке силу. Более того, в последние годы в России стал усиливаться христианско-исламский конфликт, и Россия все в большей степени, особенно в Чечне, а до того в Афганистане, — стала вовлекаться в схватку с исламом, в той или иной его форме. И мы здесь, в России, воспринимаем этот факт трагически, ибо нарушается исторически сложившийся и фундаментальный для нашего государства баланс конфессий внутри России. Как в Ливане, где постоянно травмируется религиозно-конфессиональное сознание и ливанских христиан, и ливанских мусульман, где мусульманский фактор проявляется в таких радикальных формах, как группировка "Хезболлах", например. Как вам удается удержать в некоем равновесии все эти конфессиональные факторы: великая христианская религия, великая исламская религия и, что бы ни говорили, жестко присутствующий в мире фактор Израиля, фактор иудаизма?
Посол. Я считаю, что международные отношения строятся на основании интересов, заинтересованности, а поэтому не рассматриваю взаимодействия между государствами через призму религиозных взглядов. В дипломатии нет места эмоциям, будь они религиозной или иной природы. Правда, что Советский Союз был другом арабов и твердо выражал свою позицию Израилю, но это не потому, что арабы — мусульмане, и не потому, что наши соседи — евреи. Советский Союз поддерживал дружеские отношения с арабскими странами, исходя из заинтересованности в дружбе с ними и из уверенности в справедливости их позиции. Следует отметить, что эту справедливость Израиль попирал тогда и продолжает попирать по сей день. Что касается некоторого охлаждения дружеских отношений России с арабскими странами, то именно недоброжелатели вашей великой страны всячески стремятся убедить весь мир, будто Россия полностью изменила своим традициям и своим объективным интересам во внешней политике. Но это далеко не так. Мы видим, что наша дружба жива и проявляется во многих внешнеполитических действиях России. Относительно чеченской проблемы я не могу согласиться с тем, будто в основе ее лежит христианско-мусульманский конфликт. И доказательством того является проживание около 20 миллионов мусульман в Российской Федерации. Спрашивается, почему эти мусульмане России не взяли оружие и не начали войну против Центра? По моему убеждению, корни чеченской проблемы кроются в геополитическом конфликте, который имеет целью распространить влияние определенных сил на кавказский регион, который, как известно, богат своими недрами. Это одна сторона вопроса. И следовательно, чтобы ослабить Россию, очень выгодно создать на ее территории несколько враждебных ей государств якобы на религиозной основе. Опыт ливанского общества позволяет понять, что конфликты такого рода, будь то наш конфликт в Ливане или ваш конфликт в Чечне, схожи прежде всего тем, что в них преобладают внешние факторы, которые используют и усиливают факторы внутренние, создавая своего рода порочный круг. Как ислам является религией согласия и терпимости, так христианство является религией любви и самопожертвования, а потому то, что объединяет их, намного больше того, что разъединяет.
А.П. Ливан, быть может, одним из первых государств в ХХ веке в полной мере испытал на себе такое явление, как международный терроризм. Должен сказать, что некоторое время я симпатизировал движению "Хезболлах" как радикальной организации, пытающейся крайними средствами террора противодействовать израильской экспансии: как в Ливане, так и в мире в целом. Но в последнее время появился в России чеченский терроризм, в моей столице стали взрываться дома, стали гибнуть люди, и это поколебало мое отношение к терроризму как таковому. Поколебало, но не до конца, потому что, на мой взгляд, терроризм есть продолжение войн классического типа. И я не нахожу большой разницы между государственным терроризмом Соединенных Штатов или НАТО, которые бомбили беззащитную Югославию, и террористическими операциями Бен Ладена, который взрывает американские супермаркеты. Мне бы хотелось спросить о вашем ощущении феномена терроризма как у себя на родине, так и в мире. Не является ли лучшим лекарством от терроризма некий плюралистический подход к мировой цивилизации, позволяющий давать выход всем аспектам национальных, государственных и культурных представлений, в то время как система "контртеррора" в лучшем случае лишь немного сдерживает развитие этой опасной болезни?
Посол. Правда, что ливанцы экстремисты, однако наш экстремизм направлен исключительно на решение общей для всех 18 конфессий Ливана национальной проблемы, то есть на освобождение страны от израильской оккупации. Никакой другой причины у нашего экстремизма нет. И религиозные вопросы здесь ни при чем. Можно сказать, что Ливан — это больше, чем Родина, больше, чем страна, это своего рода миссия и образец для других стран, где совместно проживают люди нескольких конфессий, нескольких религий. Наше национально-патриотическое сопротивление родилось по причине израильской оккупации. В этом сопротивлении участвуют и мусульмане, и христиане, оно пользуется поддержкой всего общества. Если даже "Хезболлах" занимает ведущую роль в этом сопротивлении — я не вижу в данном факте ничего страшного. Ведь, например, сопротивление русских нацистской оккупации — разве это было религиозное движение, а миллионы погибших в этой войне, в этом сопротивлении на разных фронтах, включая Сталинград, — эти миллионы погибших разве были террористами? Наше сопротивление на юге Ливана, по сути, ничем не отличается от сопротивления русского народа нацистской оккупации. Но я не считаю уместным связывать терроризм, который внутри России связан с чеченским конфликтом, и сопротивление, которое ведется на юге Ливана. Мы осуждаем все эти действия и особенно взрывы, которые произошли в Москве и в других российских городах, характеризуем их как террористические акты, направленные против мирных людей. Лишение мирных граждан жизни никак не связано с мечтами о мире. На юге Ливана идет борьба за освобождение земли, оккупированной вооруженными силами другой страны. Разве убийство безвинных детей в деревне Кана на юге Ливана, разрушение жилых домов, разрушение государственной культуры в мирной стране не является терроризмом? А захват Палестины и изгнание около 6 миллионов палестинцев — разве это не является терроризмом? К сожалению, такого рода терроризм стал государственной политикой Израиля, и ему придется еще долго преодолевать последствия своей агрессивности.
А.П. Ваши слова подтверждают, что я имею дело с настоящим патриотом своей страны, и они найдут глубокий отклик среди читателей газеты "Завтра", среди всех русских патриотов. И в этой связи, господин посол, нам важно знать, что для современного Ливана является объединяющим символом, наднациональной, надконфессиональной идеей, мечтой — и как эта мечта присутствует в современной ливанской культуре, в поэзии, может быть, в музыке или национальной философии. Не могли бы вы привести пример какой-то картины или симфонии, или книги, которая бы в ваших глазах воссоединяла столь пестрый национальный ландшафт страны-мученицы в единое озарение, в единую, устремленную в будущее мечту?
Посол. Мечта каждого ливанца, особенно после долгих лет конфликта,— жить в стране свободной, суверенной, независимой, экономически сильной. В стране, принадлежащей к арабскому миру, помнящей о своем прошлом и открытой для будущего. В стране с богатой культурой, объединяющей достижения Запада с духовностью Востока. Разговор о культуре может длиться и длиться, но я хочу упомянуть, что сегодня в Бейруте издается книг больше всего на Ближнем Востоке. И у нас же — самый большой процент продаваемых журналов, газет, книг на иностранных языках, это опять же Бейрут. Мы хотим, чтобы Ливан снова стал центром культуры для всего Ближнего Востока, для всего арабского мира. Мы хотим, чтобы Ливан нес в себе образ согласия и сосуществования разных конфессий для других стран. Когда осуществится эта мечта, я думаю, мы не будем нуждаться в такой личности, которая символизировала бы и собирала в себе все эти символы. И я думаю, что время харизматических вождей — таких, как Шарль де Голль, Черчилль, Сталин или Насер,— это время ушло.
А.П. Благодарю вас, господин посол, за беседу и надеюсь, что она послужит лучшему пониманию между народами России и Ливана.
