Отключит мозг и сердце обесточит.
КТО ОН?
Он авангард под сенью всех знамен,
А на трибунах и того тем паче:
И слева — он, и справа тоже — он,
И со спины он вам не хвост собачий.
Извивчивый при смене лиц и вех,
Он там и тут, он в той и в этой свите.
Со всех сторон он всесторонней всех
И всех передовых передовитей.
Я — ПОЧВЕННИК
Там все расцеплено до ныне и от ныне, —
Одни пески: пустыня есть пустыня.
Там не за что кореньям ухватиться
И лесом встать и мощно разветвиться.
Там зной один и холод с небосвода,
Одна кругом разъятая свобода.
Там все до крайней крайности непрочно,
Расшатано... Другое дело — почва:
Там купно все, там все всему основа.
Я — почвенник. И в этом корень слова.
МОЛОДОМУ ЧЕЛОВЕКУ
Не выхваляйся: я да я.
Ты в жизнь пошел от соловья,
От предрассветной той звезды,
Что разглядела с высоты
Девчонку ту и паренька
У молодого родника...
И лишь потом ты молодцом
Пошел от матери с отцом.
ВСТРЕЧА
Конь-Колодезь... Конь-Колодезь...
Неразгаданная даль,
Будто время укололось
О ямщицкую печаль
И пошло — за вехой веха —
Чередой минувших вех...
Будто встретились два века
На дороге в третий век.
И друг другу подивились,
А потом — в руке рука —
Сродным голосом продлились
В грустной песне ямщика.
* * *
Спасибо, небо,за высокий день,
За то, что он так весело смеется
И так светло, что даже наша тень
Бежит от нас, чтоб спрятаться в колодце.
Сухим зерном повеяло с полей.
И где-то там, за тундрой, край ненастья.
Но был бы этот день еще светлей,
Когда б в России не затменье власти.
* * *
Все к перу, к перу, к перу, к перу...
Не пора ль — к рубанку, к топору,
Чтоб с утра до вечера — работа
От росы и до седьмого пота
И чтоб завтра — снова, снова, снова...
Вот тогда и прояснится слово,
Солнечно пройдет по верстаку
И само попросится в строку.
МОЛЬБА
В этой расхристанной роспути,
В этой прокуренной мгле
Небом войди в меня, Господи,
И укрепи на земле.
Профессиональная организация праздников 9 , заказ праздников и проведение мероприятий на высшем уровне.
Александр Водолагин МАДАМ ТИНУБУ (рассказ)
НЕ ТАК ДАВНО в Москве побывал Чень Мин Фу. Мы приехали в Отрадное. Чень уселся за кухонный стол и углубился в чтение "Книги перемен".
— Хочешь узнать, что ждет тебя вечером? — спросил он. — Кидай кубик. Погадаем.
Я бросил кубик шесть раз, как сказал Чень. Составилась гексаграмма под номером 57: "Благоприятное свидание с великим человеком..."
— С кем же это? — недоумевал я. — Ты уже здесь. А среди моих московских знакомых нет великих.
— Значит, появится незнакомец. Не будем спешить, Подождем развития ситуации.
Ждать нам пришлось совсем недолго. Позвонил Феликс.
— Съездим на Клязьму, — сказал он. — Швефельборн приглашает к себе на дачу. Что-то у него случилось. Нужно помочь.
— А кто этот Швефельборн? — спросил его Чень, когда мы уже мчались по Дмитровскому шоссе в служебной машине Феликса.
— Очень интересный старик. Его называют патриархом отечественной экстрасенсорики. Предки его по отцовской линии — из Скандинавии. А мать, если не врет, из древнего рода какого-то Константинопольского патриарха... Иоакима, что ли. Был такой патриарх, Сань?
— Патриарх-то был. Но вот то, что твой Швефельборн — его родственник, в этом я сомневаюсь.
— Кто его знает? Вообще-то он, как говорится, иногда любит подпустить Андрона.
— А кто такой Андрон? — поинтересовался Чень.
— Да никто. Так у нас говорят о человеке, который любит хвастать, может приврать, — объяснил я нашему китайскому другу.
Мы въехали в опустевший дачный поселок на берегу Клязьминского водохранилища. Был солнечный октябрьский день. Швефельборн — худощавый, высокий, как жердь, старик в красном жилете — копошился в саду над ульями.
— Проходите в дом, — сказал он, не отрываясь от своего занятия.
Феликс провел нас в гостиную. Включил старинную лампу с зеленым абажуром, стоявшую в центре черного квадратного стола. В левом темном углу комнаты я заметил часы с тяжелым медным маятником в высоком и узком деревянном футляре: казалось, время шло здесь в замедленном темпе, даже не шло, а неторопливо истекало — капля за каплей. Рядом с часами — черная деревянная этажерка с застывшими на полочках темными статуэтками египетских божков и священных животных. Особенно мне понравилась терракотовая свернувшаяся змея. Справа от окна на тумбочке — черная печатная машинка с латинским шрифтом, с невыдернутым листком бумаги.
— Трофейная, эсэсовская, — сказал Феликс, осторожно коснувшись пальцами клавиатуры. — Старик пишет книгу о "науке соответствий". Договорился со шведами об издании. Он у них — личность известная. Знаком с королевой.
— Ну-с, господа офицеры, присаживайтесь! — скомандовал Швефельборн, появившийся в комнате с желтым деревянным бочонком медовухи. Старик был в отличном расположении духа. Видимо, общение с пчелами действовало на него самым благоприятным образом. Я с интересом вглядывался в его лицо, но не находил в нем признаков "великого человека", обещанного мне на этот вечер Ченем. Высокий лоб, длинные, слегка оттопыренные уши, ястребиный нос, смеющиеся, прищуренные глаза вызывали ощущение, что перед вами человек-птица. Повернув деревянный квасной краник, он ловко наполнил четыре темных стеклянных бокала прохладным пенившимся напитком.
— Будем здоровы и вечно молоды!
— Очень вкусно! — просиял Чень.
Я почувствовал, будто волна солнечного света разлилась по всему телу.
ФЕЛИКС ПРЕДСТАВИЛ МЕНЯ как знатока эзотерических учений, а Ченя как сторонника здорового образа жизни и обладателя Мистической Потенции. Старик поглядывал на нас смеющимися глазами. Чень завел разговор о сверхчувственном восприятии.
— Феликс рассказывал нам, как вы помогли ему напасть на след пропавшего генерала. Можно узнать, как это у вас получается?
— Да я сам не знаю, голубчик, — Швефельборн хитро улыбнулся.— Как вам объяснить? Представьте себе стенник с запечатанными воском ячейками с медом. Нечто подобное — всеобъемлющее информационное поле. В каждой ячейке хранится знание об определенном месте и времени, о вещи или лице. Нужно только найти соответствующую ячейку и распечатать ее. А там — только вычерпывай нужную тебе информацию.
— Вопрос в том, можно ли научиться считывать такого рода информацию, — сказал я. — Существует ли вполне определенный способ раскупоривания запечатанных ячеек вселенской памяти? Или это — дар свыше: имеющему его дается искомое знание, а у не имеющего отнимется и то, что он имеет, как сказано в Евангелии?
— Ну вы же знаете: не может человек ничего делать от себя. Все довольно-таки просто: либо ты видишь и говоришь о том, что видишь, либо не видишь — тогда помалкивай. Тут какое-то наитие.
— Согласен. Как обстоит дело с прошлым, мне понятно, — рассуждал я. — То, что уже произошло, свершилось, действительно, не исчезает бесследно. И если след существует — хотя бы в виде смутного образа нашей памяти — он уже доступен для ясновидения, может быть прочитан и истолкован. Иное дело — знание будущего, которое ирреально. Возможно ли видение того, чего еще нет, что еще не наступило?
