— Уважаемый Александр Александрович, анализируя политическую ситуацию в современной Украине, возникает странное ощущение, что украинская политическая элита, находящаяся в данный момент у власти, полностью лишена каких бы то ни было "качеств духа" — ни внутреннего благородства, ни политической воли, ни стратегического, да и сколь-нибудь масштабного политического мышления, ни банальной образованности в области политических наук, не говоря уже о какой-то дальновидности, исторической мудрости или мистической одаренности. Современная украинская власть, создается впечатление, холопствует перед Западом, перед НАТО, перед лицом "нового мирового порядка".
Какой вы видите политическую элиту Украины в будущем, каким будет новый тип политического лидера?
— Вы подняли очень больной для меня вопрос, над которым я постоянно размышляю. Есть две различные политические элиты: та, что сейчас у власти, с которой связываются стратегические провалы украинской политики и экономики, элита, погрязшая в коррупции, с хуторянским мировоззрением, без государственнических инстинктов, элита, которой нельзя поручать ведение внешней политики. Но есть и другая элита, которая в данный момент практически лишена возможности влиять на украинскую политику, но она ощущает себя частью народа, соотносит свои приоритеты с интересами трудящихся людей и не рассматривает политику как способ личного обогащения. С этой второй элитой я и связываю свои надежды на духовное оздоровление общества, на политическое и экономическое возрождение Украины.
А что до оценки Украины как государства "четвертого мира", объективно говоря, вы правы в том, что уважения к Украине в современном мире нет. Наша страна упустила свой шанс в начале 1990 годов, и теперь, чтобы вернуть его, придется прикладывать много усилий.
В экономическом отношении за последние годы Украина оказалась откинутой где-то лет на сорок-пятьдесят назад. Сейчас мы находимся в стагнации: наш системный кризис настолько глубок, хозяйство доведено до такого уровня, что даже мировой финансовый кризис не смог ухудшить финансово-экономическое состояние Украины — дальше ухудшать некуда.
Вы спрашиваете, есть ли воля у наших политиков? Безусловно, есть, но только не у тех, которые сегодня у власти.
— Американские и западноевропейские геостратеги рассматривают Украину не как субъект геополитики, но как объект — как потенциального стратегического союзника Запада в его противостоянии с Россией, как "санитарный кордон" вокруг России. В случае вашего избрания президентом будет ли переосмыслена роль Украины в системе стратегических международных отношений?
— Меня не удивляет, что западные политики расценивают роль Украины в геополитической ситуации как роль некого буфера. Но ошибаются те, кто думает, что так будет всегда. Меня удивляют некоторые российские деятели, которые фактически, возможно, даже не осознавая того, льют воду на совершенно чужую мельницу — на мельницу врагов как Украины, так и России: тут можно сослаться на книги о геополитике Александра Дугина, Алексея Митрофанова, Владимира Жириновского, других российских авторов, да и на некоторые стенограммы дискуссий в Государственной думе. Использование стандартной антиукраинской риторики — вплоть до угроз перейти к конкретным действиям — вызывает резко отрицательную реакцию по отношению к России в украинском обществе, это очень сильно вредит украинско-российским отношениям, духовному родству наших двух народов. Не говоря уже о том, что подобное неуважение к Украине унижает самих этих политиков и политологов.
Статус Украины как сильного и влиятельного в международном отношении государства объективно на пользу России. Я думаю, что роль Украины в мировой геополитике должна измениться, считаясь и с ее собственным потенциалом, и с ее транзитными возможностями, и возможностями влиять на отношения между другими государствами. Плюс ее ключевое во многих отношениях географическое положение.
— Каково место России в вашем политическом сознании и в приоритете ценностей будущего украинского руководства в случае избрания вас президентом?
— Украина во что бы то ни стало должна сохранить самые тесные и братские отношения с Россией — своим самым большим и главным соседом. Это в интересах наших граждан, это в интересах наших государств. Сегодня нам с вами необходимо находить понятные, четкие, взаимоприемлемые формы кооперации, в первую очередь — в оборонном комплексе, в решении народно-хозяйственных задач и во взаимном освоении рынков друг друга.
Если мне доведется заниматься организацией государственной жизни в Украине, то я, разумеется, буду делать основную ставку на российский вектор — Россия, а не Западная Европа и не США будут занимать стратегическое, приоритетное место в нашей политике.
— А вот некоторые украинские "отцы отечества", министр иностранных дел Борис Тарасюк, например, говорят о "многовекторности" украинской политики…
— Я не люблю туманных эвфемизмов, а пока никто из украинского руководства не пояснил вразумительно — что такое эта самая "многовекторность"? Это какая-то демагогия, "общее место" — любая страна ведет "многовекторную" внешнюю политику. Некоторые наши политики этим словом маскируют свое желание интегрировать Украину в НАТО.
— Что думаете вы о подобной интеграции?
— Сейчас, во время варварских бомбардировок Югославии силами этого блока, подобные разговоры — будь то на уровне высшего политического руководства или на уровне обыкновенных граждан — кажутся циничными. Но, к сожалению, мы как реальные политики вынуждены считаться с НАТО как фактором международных отношений. Я всегда выступал категорически против расширения этого блока на Восток, Украина ни при каких обстоятельствах не должна стать членом НАТО.
— Каким вы видите мировое сообщество после окончания войны в Югославии? Возможны ли эффективные системы безопасности в общемировом масштабе? Ведь в послед-ние месяцы мы все убедились, что ни нормы международного права, ни ООН, ни Папа Римский, ни Московский Патриарх оказались не в силах повлиять на натовских агрессоров.
— Ни блоковые структуры, ни одно- двух- или многополюсный мир не гарантируют безопасности и спокойствия, чему ярким доказательством служат события на Ближнем Востоке, в Югославии и в других местах. Мир после югославского конфликта будет иным. Сейчас крайне необходима новая общемировая система сотрудничества и безопасности XXI века, которая преодолела бы гегемонизм США и НАТО, в которой бы гражданин — независимо от того, где бы он ни родился — мог бы полностью реализовать свое основное право — право на жизнь. Пока такая система отсутствует.
Я, будучи на протяжении нескольких лет главой Верховной Рады, занимался созданием такой системы — переговорил практически со всеми руководителями парламентов, с большинством президентов, выступал несколько раз на международных форумах на тему, как ее строить, эта инициатива известна и в России — ее поддерживали в свое время Евгений Максимович Примаков и некоторые другие ваши политики. Она сводится к созыву конференций по проблемам сотрудничества и безопасности, к выработке тех принципов, которые в виде деклараций были бы обязательны для исполнения в каждом государстве — например, после их ратификации парламентами всех этих государств. Но к такой конференции необходимо пройти соответствующий путь — нужно привлечь к работе группы экспертов, которые отследят все факторы — экономические, экологические, энергетические, религиозные, военно-политические и другие для того, чтобы можно было на сумме этих факторов выстраивать ту "сетку безопасности и сотрудничества", которая бы сняла вопрос об однополюсной или двухполюсной системе безопасности.
— А как вы относитесь к возможностям экономической и военно-технической интеграции на постсоветском пространстве?
— Мы никогда за всю свою историю не развивались в соответствии с собственными, непосредственно украинскими потребностями, поэтому когда после развала СССР мы унаследовали какой-то экономический потенциал, оказалось, что это не собственная экономика, а это фрагменты колоссальной по размерам и мощности советской экономики. Поэтому не вполне корректно сравнивать Украину с Чехией, Венгрией, Польшей или даже с Эстонией и Латвией — наша экономика обречена была на упадок. Конечные этапы производства во многих отраслях находились очень часто за пределами Украины, особенно это касалось ВПК — тогда речь шла о потребностях сверхдержавы и о решении ее проблем.
