Не Малый театр выпустил эту книгу. Старейший русский театр, может, и гордится своими замечательными спектаклями, но даже к столетнему юбилею подарившего им себя гения не отмолил свои грехи и не покаялся в тех страданиях, которые ему причинил. Он выгнал, именно когда-то выгнал своего главного режиссёра под аккомпанемент: это-де не Малый театр, не наши традиции[?] Об этом вспоминают и пишут многие участники сборника.
Гений никогда не укладывается в общепринятые рамки, гению всегда уготована трудная судьба. Вышедший сборник старается, пусть не при жизни, хоть и с опозданием, восстановить историческую справедливость. В статьях Петра Фоменко "Его нельзя забывать!", Игоря Ильинского "Я счастлив, что любил его", Елены Шатровой "Я бы с ним пошла в разведку", Павла Хомского, Веры Васильевой, Юрия Каюрова, Георгия Свиридова, Иона Друцэ, учеников Равенских: Юрия Иоффе, Валерия Беляковича - впрочем, всех 50 участников сборника - создателей коллективного портрета, возникает образ одного из самых противоречивых, закрытых, но и талантливейших российских режиссёров XX века. Равенских сам был так ярок, необычен, неожидан, что впечатления о нём даже отвлекали от спектаклей, мешали его славе художника. Его реплика, сказанная во время репетиции в Театре им. Пушкина тогда жене и ведущей актрисе Лилии Гриценко: "Что ты ходишь по сцене как седьмая жена Петлюры" (почему именно седьмая?), или история о том, как он представил худсовету художника будущего спектакля про Льва Толстого Эдуарда Кочергина: "Он от Товстоногова и если захочет, то даже в заднице у верблюда увидит семь радуг[?]" Рассказы про то, как он сгонял с себя чертей или тщательно мыл и оттирал пальцы от всякой нечисти, - тут же распространялись по всей Москве.
Но он был отнюдь не только великим чудаком и острословом, а прежде всего Великим режиссёром, Мастером, Мудрецом, прямым учеником создателей русского театра XX века - Мейерхольда и Станиславского. Кстати, до этой книги даже я, какое-то время бывшая с ним рядом, не знала, что перед своим трагическим концом, видя сгущающиеся над ним тучи, Всеволод Эмильевич успел позвонить Станиславскому и попросил взять к себе Бориса Равенских и позаботиться о самом талантливом из своих учеников.
Ну и времечко ему досталось! О многих пьесах, которые он ставил в советское время, Борис Иванович говорил: "Проста как мычание[?]" Но и из таких, как в случае со "Свадьбой с приданым", он умел создавать шедевры. Мечтал поставить "Шесть персонажей в поисках автора", "Чайку", а к XXV съезду партии выходил спектакль о нефтяниках "Мезозойская история". В желании поставить в Малом театре пушкинского "Бориса Годунова" и "Воскресение" Льва Толстого ему было отказано. Трагическая, но и грандиозная фигура в русском искусстве! Огромный русский национальный художник! Патриот!
Он был родом из-под Белгорода, там, где теперь Курская магнитная аномалия, может, поэтому, как и в его земле, в нём всегда "зашкаливало", в нём всегда была чрезмерность таланта, темперамента, оценок и поступков. Он и умер в подъезде своего дома на руках ученика, накануне открытия нового театра, стоя, как до того умирали его герои на сцене: Павка Корчагин, Лев Толстой.
Анна КУЗНЕЦОВА
На ошибки предшественников не киваем
На ошибки предшественников не киваем
Губернатор Санкт-Петербурга Георгий ПОЛТАВЧЕНКО отвечает на вопросы "ЛГ"
- Георгий Сергеевич! Какие события в уходящем году вы считаете главными для Санкт-Петербурга?
- Самым главным я считаю рождение пятимиллионного жителя. Вернее - жительницы, Людмилы Шарковой, которая родилась в многодетной петербургской семье. Это радостное и долгожданное событие не только для её родителей, но и для всего Санкт-Петербурга. У нас становится всё больше таких счастливых семей, которым государство, правительство города во всём помогают. Им выплачивается региональный материнский капитал, выделяются участки для дачного и жилищного строительства. Семье Шарковых город подарил четырёхкомнатную квартиру.
От слов о необходимости сохранения и развития исторического центра нам удалось перейти к делу и утвердить одноимённую программу. Её цель - сохранение нашего бесценного культурного наследия с одновременным комплексным ремонтом и реконструкцией всей коммунальной, инженерной, транспортной инфраструктуры. На нулевом этапе проведём детальное обследование объектов, расположенных в историческом центре. Конкурсы проектов по двум пилотным кварталам, "Конюшенная" и "Северная Коломна", уже стартовали.
Ещё одно, на мой взгляд, важное событие - возвращение Петербургу звания военно-морской столицы России. По решению президента на берега Невы переехало Главное командование Военно-морского флота страны. Над историческим зданием Адмиралтейства поднят Андреевский флаг. Причём переезд - это не просто дань традиции и восстановление исторической справедливости. Объединение в единое целое органов военного управления, мощного судостроительного комплекса и ведущих оборонных НИИ позволит максимально эффективно использовать оборонно-промышленный, кадровый и научно-образовательный потенциал Санкт-Петербурга.
- Тем, кто слушал вас на церемонии подъёма Андреевского флага над Адмиралтейством, показалось, что вы говорили о российском флоте как о чём-то очень личном.
- Так и есть. По семейному преданию, наш род по мужской линии идёт от запорожских казаков. Когда Екатерина упразднила Запорожскую Сечь и большая часть казачества ушла или на Кубань, или к полякам, или под начало турецкого султана, были и такие, кто поступил на царскую службу, в основном во флот. Несколько поколений моих предков служили на Балтике, а прадед в чине кондуктора машинного отделения на корабле за какую-то провинность был отправлен во вновь сформированную Аму-Дарьинскую флотилию, отслужил 25 лет, а потом ходил лоцманом по Аму-Дарье. Там, в городе Чарджоу, родился мой дед. А уже отец мой, рождённый в Ташкенте, по зову крови вернулся-таки на Балтику и поступил в Ленинградское военно-морское училище имени Фрунзе (ныне Морской корпус имени Петра Великого). Там он встретил мою маму, чьи предки жили в Петербурге на протяжении примерно двух столетий. Отец её, кстати, тоже был военным моряком. Но в блокаду из маминой семьи в пять человек выжила только она одна: её отец и брат погибли в ополчении, а её мама и бабушка умерли от голода. Всю блокаду мама работала на заводе, а потом на узле связи. Как-то выжила, после войны встретила отца, и они поженились.
- Потомственным военным моряком вы не стали. Но, выходит, есть все основания называть вас "потомственным государственником"?
- Согласен. Хотя ни в школе, ни в институте - а я окончил Ленинградский институт авиаприборостроения, знаменитый у лётчиков и космонавтов ЛИАП - не было мыслей, что государственная служба станет делом моей жизни. Хотя, с другой стороны, Ленинград моей юности, Ленинград 70 - 80-х дал стране очень много носителей государственной идеи. Я бы даже сказал, носителей "гена государственности".
- Вы имеете в виду тех, кого страна, а Москва особенно, сегодня именует "питерскими"? Считаете, что есть какое-то принципиальное отличие между хождением во власть ваших земляков и такими же хождениями "свердловских" во времена Ельцина, или "днепропетровских" во времена Брежнева?
- Есть, и очень существенное. Когда во власть приходили "днепропетровские" и "свердловские", не стоял вопрос о самом существовании нашего государства. Я настаиваю на том, что команда Владимира Путина, к которой я имею честь принадлежать, формировалась не по географическому, а прежде всего по идеологическому признаку. Это команда не свояков, а единомышленников. И её приход к власти был предопределён самой историей. В условиях фактического начала гражданской войны Москва, поголовно бросившаяся в бизнес, попросту не смогла выдвинуть своих политиков-государственников, готовых взять на себя ответственность за судьбу России. Людей, для которых задача "собирать" страну имела самостоятельную ценность и преобладала над идеей личного обогащения. Ленинград 70 - 80-х формировал как раз таких людей.
- Каким же образом это происходило?
- Если Москва была административным центром СССР, то Ленинград - военно-техническим центром: множество оборонных предприятий, закрытых КБ, оборонных и военных НИИ, технических вузов, военных академий, военных училищ. Крупные объединения ("Ленинец", "Арсенал", "Авангард", "Светлана", "ЛОМО", "Позитрон" и т.д.), судостроительные заводы, транспортные вузы и предприятия и замкнутая на них средняя профессиональная и высшая школа давали бо[?]льшую часть городской интеллигенции. И вот как раз техническая интеллигенция, включая военную интеллигенцию, была главной хранительницей традиций и петербургского, ленинградского менталитета. Представление о порядочности, нормах поведения, плохом и хорошем, знаменитый питерский патриотизм передавались у технических интеллигентов из поколения в поколение. Другими важными качествами, бережно хранимыми технической интеллигенцией Ленинграда, были консерватизм (в силу неизменности окружавшей людей городской среды) и государственническое мышление (его формировала работа на оборонку).
