До недавнего времени их было трое, две женщины и один — не женщина.
Сутки отсидят и домой. Иногда меняются сменами, и тогда кто-то из них сидит двое суток.
Речь о вахтёрах в офисном здании, где располагается редакция газеты, которой я руковожу.
Нас всего восемь человек в редакции, все молодые и, скажем прямо, интеллигентные люди. Вахтёры знают, чем мы занимаемся: каждую пятницу мы выкладываем свежий номер нашей газеты, штук 50 экземпляров, на стойку возле вахты. Её сразу разбирают служащие других офисов, в течении получаса. Те, кому не досталось газеты, иногда стучатся к нам и просят: «…нет ли ещё номерочка?» Нашу газету нельзя купить в киоске: мы порой ругаем местные власти, и по совету губернатора наше издание было изгнано из киосков «Союзпечати».
Мы, конечно, даём номерочек, забесплатно, нам не жалко.
Так получилось, что на первом этаже этого здания располагается только наш офис, соседей у нас нет. Все остальные учреждения — на втором, третьем, четвёртом, пятом. Люди, работающие в этих учреждениях курят в курилках на своих этажах; и вообще, как я понимаю, занимаются там, чем хотят — ведь их никто не видит, никому они не мешают.
А наша редакция располагается прямо напротив входа в здание: и если мы выходим курить — нам приходится идти мимо вахты.
Каждый раз, когда прохожу, например, я — кожей чувствую насколько неприятно людям, сидящим в будке, моё существование. Знаете, иногда люди умеют нарочито смотреть мимо, показывая всем видом: тебя вообще нет, ты пустое место. Вот так смотрят наши вахтёры: ледяным, брезгливым взглядом в никуда, сквозь меня, сквозь моих товарищей и сотрудников.
Даже не знаю, когда это началось.
Мы въехали сюда два года назад.
Ну, вахтёры и вахтёры, никто особенно не заморачивался. «Здравствуйте!..» «До свидания!» «Да, вот этот ключик!» «Ага, спасибо!»
Но у них видимо что-то назревало уже.
Однажды мы сдавали номер — а все, работавшие в еженедельниках, знают, что процесс этот, как правило, затягивается часов до 10 вечера, и даже позже — но мы поставили работу так, чтоб позже не получалось, а получалось в срок. К 10 или чуть раньше.
Часов в шесть вечера мне нужно было уехать на встречу, в 9.30 я вернулся. Вход в здание был заперт. Я нажал звонок, весело перетаптываясь, и сквозь стеклянные двери удивлённо наблюдая вахтёра — как раз мужик дежурил.
Это было зрелище.
У них там такая кушеточка в будке, и столик с журналом, где мы расписываемся, когда получаем ключи. Вахтёр лежал на кушеточке, закинув ноги на столик, никак не реагируя на мои звонки. Вообще никак. То есть, своей позой он показывал как он относится к моему приходу — и довольно с меня.
Я набрал номер шеф-редактора и попросил её открыть мне дверь. К счастью там простая щеколда на двери. Мне открыли. Я подошёл к будке вахтёра и спросил:
— У вас всё в порядке? Вы не слышали звонка? Я даже с улицы его слышал.
Даже не помню, что он мне ответил, но ответ был громким. Видимо, про то, что все нормальные люди уже сдали ключи, и он не обязан нас тут караулить. Других дел, видимо, полно, занятой человек.
— У нас есть договор с вашим руководством: по четвергам мы имеем права работать до 12 часов ночи, — сказал я.
— Я не видел никакого договора! — орал он, с натуральной ненавистью глядя на меня.
Нестарый ещё мужик, надо сказать. Ему лет 45, вполне в форме.
Мы сдали газету, я дождался, когда уйдёт весь коллектив, и мы останемся с вахтёром в здании вдвоём.
В половине одиннадцатого я подошёл его будке и спросил:
— Ну и чего тебе не нравится, человек?
На «ты», каюсь.
Он уже не лежал, а сидел, и смотрел на меня, правда, не в глаза, а куда-то в область лба, с неожиданной приязнью.
— Да всё в порядке, — уверил он меня словами, мимикой и жестикуляцией.
— Серьёзно? — не поверил я своим ушам.
— Конечно-конечно. Никаких проблем!
Я сходил в офис, принёс бутылку водки и батон копчёной колбасы.
— Нате, — сказал. — И давайте больше не ссорится.
Он взял дары и даже пожал мне руку, очень крепко и приветливо.
На следующее утро я пришёл на работу, и новый вахтёр ключи от офиса мне не выдал.
— К начальству вас вызывают, — не сдерживая радости, сказали мне.
Тот, вчерашний вахтёр оказывается уже успел написать на меня кляузу — ночью сочинял! Пришёл-де я пьяный, буянил, запугивал, пытался устроить драку.
Одновременно с кляузой вахтёр подал заявление об уходе, сообщили мне.
Хозяева офисного центра смотрели на меня строго и ждали моих оправданий.
— Слушайте, это бред, — сказал я. — Какой «пьяный», если я приехал на своей машине?
— Из-за вас человек уволился, — сказали мне.
— Ну, скажите, чтоб вернулся. Передайте ему, что я не буду его бить. Пусть только он двери не запирает больше, пока мы на работе.
Пожурив меня, ключи мне отдали.
«Удивительный человек, — думал я растерянно о вахтёре. — Взял водку с колбасой и сел писать донос. Так можно разве?»
С тех пор всё и началось.
Мужика-вахтёра не было неделю, потом он вернулся и стал вести себя более-менее прилично. Иногда только уйдёт за соком и эдак неспешно возвращается, видя, что я стою у вахты и жду, когда мне выдадут ключи. Порой ещё остановится и с кем-нибудь перекинется парой слов.
Но это ничего, я жду спокойно. Хочется сока человеку, можно ж его понять. Сока и общения.
Зато две его сменщицы — о, они объявили нам натуральную войну. Она не прекращается ни на секунду.
Знаете, как я получаю утром ключи?
Мне их кидают как дворовому псу. Восхитительный жест, символизирующий абсолютное презрение. Мне иногда хочется кинуть их обратно, но я сдерживаюсь.
Всякий корпоративный праздник (а они у нас, поверьте, случаются редко) превращается в скандал. Им не нравится, что мы выходим курить. Им не нравится, что покурив, мы возвращаемся обратно. Они каждый раз норовят закрыть двери, и стоически не открывают их, не взирая на звонки.
На вопрос «В чём дело?» — они отвечают: «У нас тут не кабак!»
— Слушайте, — в муках смиряя себя, говорю я, — Я стою перед вами, вменяемый и вполне трезвый человек, что вам надо от меня? Какое вам дело до того, чем я занимаюсь в офисе, аренду которого я оплачиваю?
В ответ меня обзывают разными словами — вот в буквальном смысле обзывают так, как не обзывал никогда никто, а если кому-то приходило в голову, он получал за это по лицу. Но тут женщины — их же не ударишь! Их не напугаешь ничем! Я совершенно не знаю как себя с ними вести. Я едва не рассыпаюсь от собственного бессилия, глядя на них.
Недавно мы сидели с одним очень известным человеком в моём кабинете, неоднократным чемпионом мира в одной настольной игре, ну и политиком ещё. Пили чай! Мне нужно были выйти на минуту — я открыл дверь и тут же увидел вахтёршу, которая стояла возле двери, и вполне откровенно подслушивала.
— Как вам не стыдно? — спросил я, задохнувшись на секунду.
Не удостоив меня ответом, вахтёрша величаво отошла.
Причём, они знают, кто я такой. Они не читают книг, но смотрят телевизор, и одна из вахтёрш как-то обмолвилась неприязненно моим сотрудникам, что, мол, «видела вчера вашего…»
Кажется, что данный факт только прибавляет им гонора и злобы.
«Писс-ссатель, ага… Знаем мы какой он писс-ссатель!»
Во время очередного поединка, которые происходят теперь чуть ли не еженедельно, мне было брошено:
— И газета ваша тоже дурацкая.
— Это почему? — удивился я.
— Только и делаете, что власть ругаете.
— А она хорошая, эта власть?
— Какая б не была, а нечего её ругать. Таким как вы тем более.
Помню, однажды на нас большие люди навели милицию и прочие службы дознания — они заявились к нам с обыском, как раз в то утро, когда вышел очередной номер газеты. Вахтёрша, увидев происходящее, немедленно убрала нашу газету со стойки, целую свежую пачку. И спрятала куда-то.
Какой восхитительный инстинкт послушания и преклонения! — подивился я тогда. Какая реакция мгновенная! «Чай, милиция просто так не придёт. Чай, за дело их жучат, чертей. Уберу-ка я газетку с глаз, поди там недозволенность какая опять пропечатана».
И вот недавно вахтёров стало четыре.
В слабой надежде я подумал, что с новоприбывшей мы не поругаемся. А что, будем вести себя предельно корректно и всячески ей улыбаться. И она поймёт, что мои беззлобные и милые люди, никому не желающие зла, никогда не мусорящие, ни делающие ничего дурного — и не будет нам вредить.
На третий день работы, опять в сдачу номера, в девять вечера в нашу дверь раздался дикий стук, совершенно очевидно — ногами и кулаками одновременно.
Пожар, подумал я.
За дверью стояла новая работница вахтенной службы. Начала она сразу с предельно высокой ноты:
— Ну-ка уходите отсюда!
— В смысле? — удивился я.
