Ознакомительная версия.
Семен Ляпунов и его дети Илья Большой и Илья Меньшой стали дворянами рязанских князей Василия Ивановича, правившего с 1464 г. по 1483 г., его сына Ивана (1483–1500 гг.) и внука Ивана. Но в 1519 г. рязанский князь Иван Иванович был вызван в Москву великим князем Василием III и посажен в тюрьму. Правда, в августе 1521 г. Ивану Ивановичу удалось бежать в Литву, но с независимостью Рязанского княжества было покончено навсегда.
Ряд историков XIX–XX вв. считали, что Ляпуновы были худородными дворянами, получившими дворянство в начале XVI в. и лишь в конце XVII в. написавшие себе родословную, восходившую к князю Дмитрию Галицкому. Получается любопытная ситуация — официальные историки слепо верят, что от простого дружинника Ивана Кобылы, который в летописи упомянут всего один раз, пошли несколько десятков знатных родов, включая Романовых, а вот Ляпуновых без всякого основания объявляют самозванцами. На мой взгляд, придумать столь логичную и исторически грамотную родословную в XVII в. не по силам было даже дьякам посольского приказа, а не то что провинциалам дворянам Ляпуновым.
Служба удельным рязанским князьям практически ничего не дала Ляпуновым. Они не получили вотчин и не стали рязанскими боярами. Видимо, это связано с консерватизмом древних рязанских боярских родов, не желавших пускать чужаков в свою среду.
Первое упоминание о Ляпуновых на московской службе относится к 50-м годам XVI в. В это время велась «Дворовая тетрадь» — список состава государева двора царя Ивана IV. В ней среди так называемого «выбора» по Рязани записаны отец и дядя Прокопия — Иов и Петр Ляпуновы дети Ильина. Илья — это уже упомянутый выше Илья Большой, сын переехавшего в Рязань Семена.
Затем Ляпуновы встречаются в грамоте 1560/61 г. В ней Иов и Петр Ляпуновы дети Ильина упоминаются как «послухи» (свидетели) совершенной сделки. Под 1582/83 годом Петр Ляпунов упоминается в разрядах в качестве воеводы в Чебоксарах.
Мы не встретим фамилии Ляпуновых в списках пострадавших от террора Ивана Грозного. Зато во второй половине XVI в. мы видим возрастание агрессивной активности этого рода. У Петра Ильича Ляпунова было пять сыновей: Александр, Григорий, Прокопий, Захарий и Семен. Александр активно способствовал всесильному в последние годы царствования Ивана Грозного дьяку Андрею Шерефединову в «насильном завладении» им вотчиной рода Шиловских селом Шилово. Замечу, что действовали они тогда в союзе с боярами Шуйскими.
После смерти Грозного рязанские дворяне Ляпуновы и Кикины выступили в роли заводчиков в бунте в Москве 2 апреля 1584 г., направленного против боярина Богдана Вельского. И опять Ляпуновы выступали союзниками Шуйских.
Любопытно, что в 1595 г. Захар Ляпунов, назначенный быть становым головой вместе с дворянином Кикиным, заместничал, отказался и уехал со службы. Собственно, он был прав. По понятиям того времени он — Рюрикович, не в пример какому-то Кикину. Рязанскому воеводе было велено взять Ляпунова из его поместья и скованного привезти в Переяславль-Рязанский, бить батогами перед всеми людьми, посадить в тюрьму и потом отправить на службу с приставом.
В связи с казацкими разбоями на Дону и Волге в 1600–1602 гг. царь Борис категорически запретил продавать казакам оружие. Тем не менее, оно продолжало поступать и на Дон, и на Волгу. Царь «велел спросить детей боярских рязанцев: кто на Дон к атаманам и казакам посылал вино, зелье, серу, селитру и свинец, пищали, панцири и шлемы и всякие запасы, заповедные товары? Отвечали: был слух, что Захар Ляпунов вино на Дон казакам посылал, панцирь и шапку железную продавал. Захара за это высекли кнутом»[20].
Побитый в очередной раз Захар затаил обиду на царя Бориса и по наущению бояр в 1604 г. ездил в Краков к королю Сигизмунду с просьбой помочь самозванцу, то есть беглому монаху Григорию.
В мае 1605 г. под Кромами Прокопий с братьями и отрядом рязанцев целовал крест самозванцу.
После убийства Лжедмитрия 117 мая 1606 г. рязанские воеводы Григорий Федорович Сунбулов и Прокопий Петрович Ляпунов отказались присягать Василию Шуйскому. Замечу, что они были не одни, так поступило свыше 20 русских городов.
Прокопий Ляпунов и Сумбулов примкнули к восстанию Ивана Болотникова. Но 16 ноября 1606 г. конный отряд из 500 рязанцев во главе с Прокопием пришел в Москву и принес присягу Василию Шуйскому. По такому случаю царь велел звонить в колокола и стрелять из пушек.
Однако Шуйский оказался слишком слабым правителем, и Ляпуновы примкнули к его врагам.
17 июля 1610 г. Захар Ляпунов с большой толпой москвичей подошел к царскому дворцу и начал обличать Шуйского: «Долго ль за тебя будет литься кровь христианская? Земля опустела, ничего доброго не делается в твое правление, сжалься над гибелью нашей, положи посох царский, а мы уже о себе как-нибудь промыслим». Шуйский уже привык к подобным сценам и, не видя в толпе знатных людей, закричал на Ляпунова: «Смел ты мне вымолвить это, когда бояре мне ничего такого не говорят», и вынул было нож, чтоб еще больше постращать мятежников. Но Захара Ляпунова трудно было испугать, крики и угрозы только раззадоривали его. Ляпунов был высоким и сильным мужчиной и, увидев угрожающее движение Шуйского, закричал ему: «Не тронь меня: вот как возьму тебя в руки, так и сомну всего!»
Но за Ляпуновым никто не пошел, наоборот, толпа стала пятиться назад. Надо полагать, за спиной Шуйского появились вооруженные люди. Первая попытка свержения царя Василия провалилась.
19 июля того же года состоялась вторая попытка. Захар Ляпунов с князьями Засекиным, Тюфякиным и Мерином-Волконским и с Михаилом Аксеновым и другими, позвав с собой монахов Чудова монастыря, пошли к Василию Шуйскому и велели ему принять монашеский сан. Но для бывшего царя одна мысль отказаться навсегда от престола была невыносима, особенно теперь, когда обстоятельства складывались в его пользу. Шуйский отчаянно сопротивлялся, поэтому Ляпунов и еще несколько человек держали его во время пострига, а князь Тюфякин произносил за Шуйского монашеские обеты, бывший царь же всё твердил, что не хочет пострижения.
Так был свергнут царь Василий, а управление Московским государством перешло к так называемой «Семибоярщине», которая попыталась передать корону пятнадцатилетнему польскому королевичу Владиславу. Однако его отец король Сигизмунд III пожелал царствовать сам и сделать Московское государство придатком Речи Посполитой, наподобие Малороссии. Москва была занята интервентами.
И тогда Прокопий Ляпунов поднимает Рязань против интервентов. Вслед за Рязанью к Ляпунову присоединяются и другие города. Его рать получила среди историков название первого ополчения.
Еще больше дореволюционные и советские историки существенно исказили образ Дмитрия Михайловича Пожарского. Делалось это с разными целями, а результат получился один. Из Пожарского сделали незнатного дворянина, храброго и талантливого воеводу, но слабого политика, начисто лишенного честолюбия. Вообще этакого исправного служаку-бессребреника — совершил подвиг, откланялся и отошел в сторону.
Вот, к примеру, что писал о Пожарском знаменитый историк Иван Егорьевич Забелин: «Это был человек малоспособный. Он не совершил ничего необыкновенного, действовал зауряд с другими, не показал ничего, обличающего ум правителя и способности военачальника. Его не все любили и не все слушались. Он сам сознавал за собою духовную скудность»[21].
Так что нам волей-неволей придется разобраться с родословной Дмитрия Михайловича.
К началу XVI века князья Пожарские по богатству существенно уступали Романовым, но по знатности рода ни Романовы, ни Годуновы не годились им в подметки. Пожарскому не было нужды вписывать в родословную бродячих немцев («пришел из прусс») или татарских мурз, приезжающих на Русь основать православный монастырь («Сказание о Чете»). Не было нужды князьям Пожарским прилепляться к знатным родам по женской линии. Родословная князей Пожарково-Стародубских идет по мужской линии от великого князя Всеволода Большое Гнездо (1154–1212). И ни у одного историка не было и тени сомнения в истинности ее.
В 1238 г. великий князь Ярослав Всеволодович дал в удел своему брату Ивану Всеволодовичу город Стародуб-на-Клязьме с областью. С конца XVI века Стародуб стал терять свое значение, и к началу XIX века это уже было село Клязьменский Городок Ковровского уезда Владимирской губернии.
Стародубское удельное княжество было сравнительно невелико, но занимало стратегическое положение между Владимирским и Нижегородским княжествами. Кстати, и село Мугреево входило в состав Стародубского княжества.
Иван Всеволодович стал родоначальником династии независимых стародубских князей. Один из них, Андрей Федорович Стародубский, отличился в Куликовской битве. Второй сын Андрея Федоровича Василий получил в удел волость с городом Пожар (Погара)[22] в составе Стародубского княжества.
Ознакомительная версия.
