Командировка на Крайний Север наметилась с оказией, поэтому сроки согласования были предельно сжатыми, да и организационные хлопоты по этому поводу свелись к минимуму. Оказия выражалась в том, что в Магадан летели двое моих коллег с аналогичным заданием. Поскольку в одиночку подобное путешествие не совершить – все-таки от Магадана до Сусумана шестьсот пятьдесят километров по лишенной цивилизации Колымской трассе, а оттуда еще надо добраться до Кадыкчана, я с жадностью ухватился за эту возможность.
Двух журналистов, что собирались в Магадан, я знал, но знал с разной степенью близости. С Мариком я когда-то вместе учился, но с тех пор утекло много воды, и общались мы с ним не так чтобы часто, а вот с Вадимом я как раз познакомился недавно, зато уже успел несколько раз плотно пообщаться на почве журналистики. Марик подвизался в известном географическом журнале, выдавая в основном материалы завлекательного характера, а Вадим работал сразу на несколько известных изданий, при этом его статьи всегда отличались внутренней сдержанностью (иногда сводившейся к простой констатации фактов, зато каких!). Так что наша будущая группа представляла собой солянку сборную и обещала приятную компанию.
Со стороны Марика нам светила поблажка в приобретении авиабилетов, а Вадим обещал организовать проезд по трассе и проводников. Он уже больше полугода работал в этом направлении и связался с огромным количеством людей по Интернету, телефону, а иногда и с помощью старого доброго эпистолярного жанра. Мое участие заключалось в предоставлении необходимого снаряжения, которое мне любезно сдали в аренду мои хорошие друзья – хозяева фирмы, занимающейся его производством. Что касается финансовой стороны, то в конце переговоров был принят общий (хотя и несколько дырявый) котел. Ну да где наша журналистская смекалка не пропадала! Будем надеяться, что кривая трассы вывезет.
И вот наступил день, когда мы загрузились в самолет. Накануне я пережил какую-то запредельную суету и чехарду, поэтому, усевшись в кресло, с некоторым смущением вытащил из сумки справочные материалы, которыми уже неделю назад снабдил меня Вадим. Вообще-то я не люблю оставлять такие дела на самый последний момент, но и на старуху бывает проруха. И вот что я вычитал.
Географическая справка
Сусуманский район в составе Магаданской области образован 3 декабря 1953 года. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР 12 декабря 1964 года рабочий поселок Сусуман Сусуманского сельского района Магаданской области преобразован в город районного подчинения. Расположен на северо-западе Магаданской области. Районный центр Сусуман расположен в 625 километрах от города Магадана по федеральной автодороге Магадан – Якутск. С востока район граничит со Среднеканским районом, на юге – с Ягоднинским и Тенькинским районами, на западе и севере – с Республикой Саха (Якутия). Площадь района составляет 4 676 564 га. В состав территории Сусуманского района входят: город Сусуман, поселки Буркандья, Ударник, Широкий, Мальдяк, Беличан, Холодный, Нексикан, Большевик, Каменистый, Кедровый, Мяунджа, Кадыкчан, Аркагала, Усть-Хакчан. К сожалению, многие из них сегодня остались лишь точками на старых картах района.
Немного истории
Впервые упоминания о нынешнем Сусуманском районе
встречаются в документах руководителя экспедиции Наркомвода СССР 1928–1929 годов И. Ф. Молодых. По его сведениями, собранным в архивах, в конце XVII века и в XVIII веке по левой вершине Колымы, а именно по Аян-Юряху, сплавлялись русские казаки, доставляя провиант в колымские остроги.
В XIX столетии по Аян-Юряху проходил Оймяконо-Сеймчанский тракт, по которому издавна возили почту и другие грузы. Этот путь был намного короче, чем объездной через Верхоянский хребет и бывший город Зашиверск на Индигирке.
В 1929 году в эти места отправилась экспедиция С. В. Обручева, которая среди прочего установила, что Колыма образуется из двух рек: левая вершина – Аян-Юрях («собачья река»), правая – Кулу. С начала 30-х годов под названием «Колыма» стала пониматься не только река, но и обширная область Крайнего Северо-Востока. Тогда же современное написание «Сусуман» (русский вариант эвенского кухуман – «буран, поземка, ветер») впервые появилось на маршрутной карте. Этим трактом в 30-е годы часто пользовались геологические партии треста «Дальстрой», созданного на территории Магаданской области в ноябре 1931 года.
В 1932 году долина Сусумана была детально обследована геологической партией под руководством Е. Т. Шаталова, которому на тот момент было всего 24 года. Результаты работ показали, что в бассейнах рек Сусуман и Берелёх есть россыпи золота. В устье ручья Еврашкалах на раскидистом дереве Шаталов вырезал надпись «Город Сусуманск», хотя до самого факта было еще далеко. Тем не менее совхоз «Сусуман», образованный на этом месте в 1936 году, стал первым предприятием, обосновавшимся в долине.
А уже к августу 1937 года был организован первый золотодобывающий прииск района – «Мальдяк». Приблизительно с этого же времени Сусуман и становится центром горной промышленности западного района области. Основной вид хозяйственной деятельности Сусуманского района – горнодобывающая промышленность, специализирующаяся на добыче золота и угля. Некоронованной столицей золотой Колымы называют город Сусуман.
Летели мы долго и, надо признаться, нудно. К концу пути я не мог даже читать, что со мной случается только после тяжелой и продолжительной болезни. При этом я понимал, что прибытие в Магадан – это в лучшем случае преодоление половины пути, причем самой легкой половины. Приблизительно где-то так и вышло. В Магадане мы встретились с Семеном – тем самым знакомым Вадима, что взялся доставить нас до Сусумана и дальше по трассе до поселка, в котором он живет со своей женой. Дети у него уже взрослые и давно работают в Магадане, что и дало Вадиму возможность выйти с ним на контакт. Семен сразу произвел на меня благоприятное впечатление. Он из тех сдержанных на слова людей, чье молчание никак нельзя назвать угрюмым, оно скорее содержательное. Больше всего во время полета я опасался, что Семен окажется из тех водителей, что органически не могут молчать в пути. Пару-тройку раз я преодолевал с подобными типами значительные расстояния и знал: в таком случае головная боль мне обеспечена. Но нет, на сей раз все обошлось.
Выясняется, что самолет прилетел как-то на редкость удачно, и мы сразу можем выдвигаться. Первая ночевка запланирована Семеном уже на трассе. Мы загружаемся в весьма комфортабельную «Ниву», и тут я еще раз облегченно вдыхаю. В глубине души я не рассчитывал на что-то удобнее кузова грузовика. Все-таки организационный период нашего путешествия был довольно сумбурным и коротким. «Нива» заметно осаживается под весом трех пассажиров и груза, но бодро берет с места, чтобы почти тысячу километров полировать колесами легендарную колымскую трассу.
На первый взгляд Сусуман производит более чем достойное впечатление. Город как город, вот только лишенный «финтифлюшек», свойственных городам с более мягким климатом: парков с раскидистыми деревьями, цветочных клумб (бессмысленных в своей расточительности – лучше бы старикам пенсию доплатили), архитектурных наворотов, влияющих на фасады домов не всегда положительным образом. Мы с Мариком (запасшись адресочками у Семена) немедленно решаем набраться нужных и полезных сведений, смутно подозревая однако, что при знакомстве с мужской частью населения нас может настигнуть приступ собственной неполноценности – уж больно сурово все вокруг выглядит.
И ничего подобного. Все еще хуже. Объединяющая черта у всех наших собеседников только одна – индифферентность. Ну, приходит кто-то, что-то спрашивает. «А не пошел бы этот чужой и совершенно ненужный человек куда подальше и по своей надобности» – такое предложение читается в глазах каждого из них. Сразу понимаешь, что постороннее внимание этих людей сильно раздражает. Отрекомендованные Семеном, мы успеваем задать один-два вопроса и получить на них ответ. Выданный нехотя, буквально сквозь зубы. И это не показуха, не набивание цены своему (уникальному и эксклюзивному) мнению, как иногда случалось нам наблюдать, интервьюируя тех же представителей «попсы», недавно, но ярко загоревшихся звездочек. Это ничем не прикрытое, концентрированное равнодушие ко всему, что не касается человека так же близко, как собственная тельняшка. Спрашивали же мы в основном о золотодобыче. Тема хоть и слегка заезженная, зато больно уж благодатная. Ну и не узнали ничего конкретного, конечно. Сами виноваты. С чего мы (остолопы) решили, что старатели будут откровенны с первыми встречными незнакомыми людьми, да к тому же еще и журналистами.
Растерянные и, что там скрывать, здорово обозленные, мы возвращаемся к нашему временному стойбищу. По дороге пытаемся получить моральную сатисфакцию за только что пережитое унижение, выискивая в окружающем городском пейзаже вопиющие недостатки. Не очень-то выходит. Повторяю: город как город. Ну, провинциальный и не очень ухоженный. Пока мы добираемся до снятой на сутки квартиры, злость проходит. Чисто журналистский азарт берет свое. Высказываются различные мнения по поводу некоммуникабельности жителей. Окончательный вывод выглядит неказисто и кажется притянутым за уши: мораль диктуется климатом. Но не высказанная мною вслух (уж неизвестно из каких соображений) версия, по крайней мере мне, кажется более правдоподобной. Контингент строителей Сусумана или, если хотите – его создателей, из которых по меньшей мере четверть ненавязчиво превратилась в постоянных жителей, диктует общественную мораль. Не нужно забывать, что большинство людей, возводивших не только этот конкретный город, но и большая их часть на всей протяженности колымской трассы – заключенные. Вот тут необходима оговорка. Я далек от утверждения, что большинство жителей Сусумана руководствуются по жизни криминальной моралью. Нет-нет. И потом, может быть, действительно климат влияет?
