А тут не смог.
И он даст тогда НТВ кредит, что ему потом среди прочего запишут в обвинение…
Ходорковский убежден: единственно правильный поступок – перестать быть рабом и идти дальше.
А в 2002 году он объявит, что до 2008 года уйдет из компании. Устал? Да нет, просто понял: мечта – стать «директором огромного, на всю страну, завода» реализовалась, а дальше – нет перспективы развития. Или иными словами – пустота. Раньше уйти не сможет, но и дольше не протянет – уж очень трудно быть рабом воплощенной тобою мечты. Рабом – потому что в какой-то момент осознаешь груз обрушившейся на тебя ответственности – за сотни тысяч судеб, надежд, за неизбежные несчастья, которые не смог предотвратить. «И понимаешь, что уже не ты воплощаешь мечту в жизнь, а ожившая мечта хватает твою судьбу в свои руки. Ты говоришь то, что должен, твое время распланировано на месяцы и годы, ты общаешься с теми, кто нужен «воплощенной мечте». Ты ее раб. Оглядываешься и видишь: мечта сама по себе, а жизнь сама по себе, и то, что казалось важным, мешает гораздо более важному из того, что ты мог, а может быть, даже обязан был сделать»[13]…
Эти его ощущения в какой-то степени сродни ощущениям человека, которому надоела обстановка в квартире, и он либо все переставляет, либо – как Ходорковский со своей семьей часто делали – все бросает и переезжает на новое место. Здесь – то же самое. Возник внутренний протест, удавка на шее, ощущение несвободы – называйте, как хотите, – надо бросать все и бежать. Мешают убежать сила привычки, положение, деньги, собственность – оставайся рабом созданного тобою же. Ходорковский убежден: единственно правильный поступок – перестать быть рабом и идти дальше.
И он запланирует новый этап в своей жизни к 2008 году. Только вот обстоятельства сложатся так, что помимо его воли случится совсем другой «новый этап». Да и куда раньше запланированного срока…
2003-й год. Год падения с обрыва в пропасть. Год, когда он перестанет быть заложником своей мечты, только вот с мечтой этой порвет не сам…
Конфликт назревал постепенно. Если в течение 2001–2002 годов произошедшие в нем изменения лишь накапливались, то в 2003-м не вылезти наружу, как джинн из бутылки, они уже не могли… А он, как известно, человек, не любящий что-то делать под давлением силы, а не аргументов…
Может, это и есть главная причина всего произошедшего с ним. А все остальное – только поводы, тысячи поводов для неизбежного конфликта?
Доктор экономических наук Аузан называет это мотивами для конфликта.
Конфликт назревал постепенно. Если в течение 2001–2002 годов произошедшие в нем изменения лишь накапливались, то в 2003-м не вылезти наружу, как джинн из бутылки, они уже не могли…
– Начнем с личных особенностей. Путин и Ходорковский – очень разные люди. Разные психотипы. Я видел того и другого. Это невероятно, до какой степени могут быть несовместимы люди. Как могут раздражать друг друга, причем взаимно. Нельзя сказать, что только Путин ненавидел. Нельзя сказать, что Ходорковский уж очень вежливо к нему относился. Их совещания послушайте, они же сохранились, в какой тональности обращается к нему Ходорковский, как говорит о коррумпированности сделки совместно с администрацией Кремля…
Это Аузан вспоминает то самое совещание у Путина с членами РСПП 19 февраля 2003 года, которое принято называть «точкой отсчета». Взяв слово, Ходорковский скажет о гигантском коррупционном рынке в стране – 30 млрд долларов, то есть 10 % ВВП[14], и в качестве примера укажет на непрозрачность сделки между «Роснефтью» и «Северной нефтью»… В ответ Путин заметит, что и у ЮКОСа были проблемы, например, с недоплатой налогов, «однако же вы эту проблему решили, все доплатив»… Словом, история известна. Всегда вспоминают, что Путин тогда был сильно взвинчен, расценив выступление Ходорковского как демарш. Да еще при всех, публично, на телекамеры. И этот вызов – когда ему заметили, что у него не просто в стране, а прямо под носом, коррупция – Путин примет как личное оскорбление. Хотя по логике пенять предпринимателям на такие факты, как непрозрачность заключаемых между ними сделок, должен президент. Так положено. Но эту функцию за президента исполнил Ходорковский.
– А это вещи, которые не предназначены для ушей широкой публики, – замечает Аузан. – Тем более о коррумпированности сделки с участием Кремля. Такие вещи если и говорятся, то в узком кругу. Так что личный мотив был. Теперь перейдем к мотиву политическому. Представлял ли собой ЮКОС политическую угрозу? Представлял. Его акционеры работали с разными политическими партиями. Конечно, все работали с партиями, не только ЮКОС. Между Кремлем и олигархами была устная конвенция о спонсировании, был список допустимых партий. Весь фокус заключался лишь в том, что ЮКОС спонсировал партии, которые могли получить большинство в парламенте. А такие случаи в устной конвенции не обговаривались. Не имелись в виду вообще. Так что хотя формально Ходорковский буквы конвенции не нарушал – тем более что буквы были неписаные – фактически конвенцию нарушил в том ее пункте, что власть не лезет в бизнес, а бизнес не лезет во власть, лишь оказывает спонсорскую поддержку партиям с согласия власти. Пункт был нарушен, и у кого-то возникли серьезные опасения смены власти в результате того, что большинство в парламенте получит бизнес-группа, поддерживающая сразу три партии… И еще один мотив, – продолжает Аузан. – Бюрократия. Кормушки были открыты, а теперь изменившийся и ставший прозрачным ЮКОС все целиком кормушки перекрыл. Бюрократия-то привыкла, что ЮКОС с ними делится. В общем, у бюрократии иного выхода нет – она должна сделать все, чтобы вернуть статус-кво. И президента настроить соответствующим образом, и конфликт довести до такого состояния, чтобы произошел взрыв. Иначе перекроется кислород у самой бюрократии…
Последнего, как известно, не произошло. «Кислород перекрыли» Ходорковскому. Причем бюрократия спланировала «взрыв» такой силы, чтобы ударной волной отбросить от себя Ходорковского далеко и надолго.
Ходорковский тоже говорит о бюрократии. Причину своего выступления у Путина, ну и, собственно, дальнейший взрыв объясняет наличием кормушек и их опасностью для развития. Итак, развивает он свою мысль, логика развития современного международного бизнеса требует раскрытия инвесторам всей конфиденциальной финансовой информации о себе, требует выглядеть максимально предсказуемо для бизнес-среды, а главное – требует законодательного закрепления важнейших аспектов деятельности компании. И ЮКОС, и лично Ходорковский, который хочет быть современным и европейским, требования последовательно исполняет. Исполняет в своей конкретной отрасли. Проталкивает в закон о трубопроводном транспорте так называемый равный доступ к трубе – теперь квоты, которые раньше ежеквартально утверждались чиновниками со всеми вытекающими отсюда последствиями, получили четкое законодательное закрепление. ЮКОС добивается и законодательного закрепления шкалы таможенных пошлин – еще одного места «массового кормления». ЮКОС проводит еще несколько аналогичных антикоррупционных поправок в законодательство. Что важно – делает это не кулуарно, а через открытые парламентские слушания. Однажды на открытом совещании у Касьянова Ходорковский даже предлагает четырем министрам конкретно раскрыть механизм их интереса в сохранении прежних порядков. Раскрыть интерес те публично отказываются. А чтобы все-таки интерес был раскрыт, Ходорковскому нужна политическая поддержка на самом верху. Вопрос о коррупции решено поставить в присутствии президента. Тему поддержали руководитель администрации президента Александр Волошин и… Дмитрий Медведев. Последний, будучи заместителем главы кремлевской администрации, и готовил то самое совещание с РСПП…
Совещание, смотря которое по телевидению глава аналитического управления ЮКОСа Кондауров скажет жене: «Ну все – нам хана», а на следующий день придет к Ходорковскому:
– Зачем это все?
– Ну РСПП попросило выступить…
– Ну а Вы-то зачем с этим? Мог кто-нибудь еще выступить? Не Вы один хотя бы?
– …Буйных мало.
– Ну зачем?!
– Ну буйных мало, Алексей Петрович…
– Вот так отвечал, – вспоминает Кондауров. – РСПП сказал ему: выступи с проблемой, он и выступил с «проблемой». С проблемой, которая на тот период его занимала больше всего, – коррупция. Видимо, в РСПП никто и не предполагал, какая конкретно тема будет. Да, все всё знали про «Северную нефть», но никто и никогда у Путина об этом бы и речи не осмелился завести. Не знаю, отдавал ли Ходорковский себе отчет, что будут последствия. Скорее – да, только не предполагал, что такие…
Я спрашивала Ходорковского через адвокатов, отдавал ли он себе отчет в том, что будут последствия, и как вообще относился к Путину в тот момент. Ходорковский отвечает:
