Следование правилу «сберегай и занимай» выглядит абсурдным с точки зрения целей экономического роста и, по существу, означает чистое субсидирование Россией остального мира за счет сокращения возможностей собственного развития.
Исторический опыт свидетельствует, что для успешного выхода из кризиса, подобного нынешнему, норма накопления должна увеличиться до 35–45% ВВП, что достигается за счет увеличения объема внутреннего кредита до 100–150% ВВП. При этом использование внешнего кредита оправданно лишь как необходимая составляющая для импорта не производимого в стране оборудования при условии отрицательного сальдо торгового баланса. В нашем случае наращивание зарубежных заимствований дает только ухудшение условий внешнеэкономического обмена и сокращение внутреннего кредита. Ведь использование кредита в иностранной валюте предполагает его конвертирование в рубли, которые должны быть эмитированы Банком России. С точки зрения денежной политики это ничем не отличается от эмиссии такого же количества денег для рефинансирования российских коммерческих банков. Разница лишь в том, что в первом случае возникают внешние обязательства по выплате процентов, а во втором начисляемые проценты используются для развития отечественной банковской системы.
Для нынешнего положения российской экономики как донора внешнего мира и нетто-экспортера целесообразна прямо противоположная политика — сокращение внешних заимствований и их замещение внутренними источниками кредита. Иностранное финансирование уместно в форме прямых инвестиций, сопровождаемых передачей новых технологий и повышающих конкурентоспособность отечественного производства.
Гримасы рыночного фундаментализма
Отказ от иллюзии использования количественной теории денег для планирования денежно-кредитной политики открывает возможности для широкого применения хорошо отработанных в мировой практике рыночного регулирования мер поддержки экономического роста, включая ценовую и конкурентную политику, валютный контроль, индикативное планирование и программирование развития экономики. Однако, чтобы дать эффект, эти меры должны применяться системно и согласованно, ориентироваться на четко поставленные цели и задачи, что требует развертывания системы стратегического управления развитием экономики. Фрагментарное применение мер административного регулирования тарифов или формальное принятие не согласованных друг с другом государственных программ не может дать позитивный результат, становясь инструментами реализации корпоративных и ведомственных интересов.
Платой за отказ от элементарных форм валютного контроля, применяемых многими развитыми и успешно развивающимися странами, являются ежегодные потери до триллиона рублей налоговых поступлений вследствие проведения фиктивных внешнеэкономических операций в целях уклонения от уплаты налогов и вывоза доходов за рубеж. В качестве мотива этого отказа выдвигается миф о неприемлемости валютного регулирования как помехи свободному движению капитала, которая портит инвестиционный климат. Находясь в плену этой иллюзии, денежные власти оказываются не в состоянии защитить национальную финансовую систему от ударов глобального кризиса, ущерб от которых для России оказался больше, чем для других крупных стран. Отказываясь от валютного регулирования, они не могут защитить страну и от атак спекулятивного капитала, а также от огромных потерь вследствие вывоза капитала и неэквивалентного внешнеэкономического обмена.
Возможно, устойчивость идиосинкразии к валютному контролю объясняется привлекательностью офшорного образа жизни для значительной части властвующей элиты, рассматривающей Россию не как свою Родину, а как «эту страну» для выкачивания денег. В офшорный кругооборот вовлечено уже около 0,5 трлн долларов незаконно вывезенного из России капитала, до 100 млрд из которого ежегодно мигрируют через российскую границу, уходя от налогообложения. При такой мотивации валютный контроль действительно оказывается неприемлемым, так как обременяет вывоз капитала и затрудняет управление российскими активами из-за рубежа.
Еще более странным кажется упорное нежелание экономических ведомств заниматься планированием деятельности государственных корпораций и других государственных институтов развития экономики. Его трудно объяснить даже иллюзиями рыночного фундаментализма, который не может отрицать очевидную обязанность собственника планировать развитие своего бизнеса. Скорее это следствие общей размягченности государственной власти, которая под гипнозом иллюзий рыночной самоорганизации отпускает в свободное плавание даже собственные предприятия. В отсутствие централизованного планирования они действуют по своему усмотрению, произвольно отклоняясь от установленных государством целей вплоть до противоположного им направления. В свою очередь, неадекватные результаты работы госсектора становятся основанием для навязывания решений о приватизации составляющих его предприятий.
Очевидно, что отсутствие централизованного планирования целевых показателей деятельности госкорпораций влечет за собой отсутствие ответственности за их достижение. Это положение устраивает как руководителей госкомпаний, от которых не требуют ничего, кроме формального соблюдения законодательства, так и министерских чиновников, которым не приходится отвечать за работу подведомственных предприятий. За редким исключением, когда глава государства вынужден переходить к «ручному управлению» теми или иными предприятиями в силу их социальной, политической или оборонной значимости, назначаемые государством топ-менеджеры сами оценивают свою работу и реализуют свои личные стратегии.
Отсутствие четких целей и механизмов ответственности за их достижение порождает в госсекторе смесь коррупции и некомпетентности, подбор руководящих работников не по профессиональным качествам, а исходя из личных отношений, что в итоге приводит к снижению эффективности и деградации госпредприятий. О завышении издержек в контролируемом государством секторе естественных монополий, сомнительных инвестиционных решениях, освоении государственных средств написаны горы статей. Из этого, однако, нельзя сделать простой вывод о желательности приватизации. К сожалению, остающиеся на плаву приватизированные предприятия в большинстве своем не могут похвастаться более высокой эффективностью и производительностью труда по сравнению со своими государственными аналогами и даже по сравнению с доприватизационным периодом.
Необходимо отказаться от иллюзии простых решений с автоматическим достижением желаемых результатов. Либертарианская идеология очень удобна для ухода от ответственности за результаты экономической политики, провалы которой списываются на стихийное движение рыночных сил. При ближайшем рассмотрении выясняется, что двигают этими силами вполне конкретные люди, исходя из своих личных интересов. Подобно иллюзионистам, они выдают свои фокусы фантастического обогащения за объективные достижения предпринимательского гения, обуздавшего рыночную стихию. В действительности олигархический капитализм вырастает на одновременном провале как механизмов рыночной самоорганизации, так и институтов государственного управления. Основным источником накопления богатства является не создание новых благ, а перераспределение национального дохода за счет недофинансирования оплаты труда, воспроизводства основных фондов, присвоения природной и монопольной ренты. По некоторым оценкам, объем потерь (проедания, обесценения и вывоза) основного капитала страны накопленным итогом с начала 1992 года достигает уже 7 трлн долларов.
Под либертарианские песни о свободном рынке в России сформировался паразитический симбиоз офшорной олигархии и коррумпированной бюрократии, подавляющей рыночную конкуренцию и разлагающей государственное регулирование. Он типичен для многих стран третьего мира, некоторые из которых сегодня характеризуются как несостоявшиеся государства.
Только за счет полного использования образующихся в экономике сбережений можно в полтора раза увеличить объем производственных инвестиций. За счет мер целенаправленной денежно-кредитной политики их можно удвоить. А инвестирование в точки роста нового технологического уклада может дать взрывной рост перспективных конкурентоспособных производств, который выведет российскую экономику на гребень новой длинной волны развития мировой экономики. Для этого нужно гибкое сочетание механизмов рыночной самоорганизации и государственного управления.
Объективно при правильной политике государства и хорошей предпринимательской активности российская экономика может расти в среднесрочной перспективе темпом 6–8% в год с ежегодным наращиванием инвестиций на 15%, в том числе в приоритетных направлениях роста нового технологического уклада — на 35–50%. Это обеспечивает своевременное достижение целей, поставленных президентом в известных указах от 7 мая прошлого года. Но формирование и реализация политики опережающего развития немыслимы без отказа от иллюзий, парализовавших государственную волю ожиданием спонтанного подъема экономики за счет автоматического действия сил рыночной самоорганизации. Сегодня либертарианцы признали свою беспомощность в организации подъема экономики, навязывая стране инерционный сценарий вялотекущей деградации. Официальные проектировки ежегодного прироста ВВП не выходят за пределы 1–3% при минимально необходимых для устойчивого роста и достижения поставленных президентом России целей модернизации и развития экономики 6–7%.
