Далее действие спектакля идёт через вспышки, в череде которых раскрывается характер героев "за кадром", показывая обратную сторону застолья во время чумы. И хозяин трактира оказывается расчётливым предпринимателем, заранее готовящимся к приходу "красной угрозы", помогающим болтливым жертвам режима не по доброте душевной, а из стратегических коммерческих интересов, чего никак не может понять его жена (Ольга Сенина). Столяр же, едва сводящий концы с концами, размышляет о том, как истребовать денег с отца умершего клиента, ведь один материал для шкафа скольких денег стоит. Часовщик оказывается совсем не тем, кем его считают окружающие. Осиротевших детей он собирает в своём доме не из похоти, а потому что просто хочет дать им приют и заменить родителей. Детей, роли которых прекрасно исполнили Екатерина Фураева (Ева) и Устинья Сонина (Ани), к часовщику приводят по ночам, и они не могут смириться с тем, что сгинувшие в мясорубке войны родители их "обманули" и искренне боятся нового "обмана".
Книгоноша же переносит сквозь патрули и комендантский час не только книги ("разумное, доброе, вечное - не самый ликвидный товар в период боевых действий), но в большей мере спекулирует продуктами питания. Этим же дефицитом он малодушно расплачивается за благосклонность любовницы (Марина Гарьковец), не донося грудинку и корейку до дома, до семьи. Ну и чёрт с ними, в конце концов война на дворе, жить надо сегодняшними желаниями, завтра может не быть ничего. И среди этой мещанской круговерти выход салашиста, с повязкой на рукаве, щёлкнувшего каблуками, вскинувшего в приветствии руку к солнцу и крикнувшего не "слава Салаши", а "антракт", заставляет зрителей вздрогнуть, предполагая, что что-то страшное грядёт.
И во втором акте необратимость морального выбора накрывает участников представления с места в карьер. Длинный монолог сидящего на простой армейской кровати, оскорблённого тыловыми филистерами ветерана, ныне фотографа, напоминает, что "унижение паче гордости". Смирение - не гарантия от подлости и желания отмстить из "высших соображений", поэтому за дело берутся идейные мастера заплечных дел. Но при всей своей мировоззренческой убеждённости, "знания", кто тут право имеющий, а кому предписано пресмыкаться, борцам с внутренними врагами не хватает изощрённости. Деревенский бугай Мацак (Виктор Присмотров) с щуплым сослуживцем (Павел Ештокин) просто бьют арестантов, приговаривая "твоя жена - проститутка", не вдаваясь в подробности - зачем и почему. Да и главный салашист, подтянутый и с хорошей выправкой вчерашний студент (Николай Антропов), стратегически мыслить ещё не научился, хочет мягкотелых представителей низов среднего класса уничтожить, и вся недолга.
Тут и появляется он, помесь Свидригайлова и Великого Инквизитора, человек в штатском. Главного режиссёра Историко-этнографического театра, Михаила Мизюкова, зрители привыкли видеть в ролях добряков, но и перевоплощение в холодного и бесстрастного интеллектуального злодея - шаг вполне оправданный. В условиях открытого террора и партизанской борьбы он призывает младшего товарища не только читать "Душу толпы", но и понимать её, учиться манипулировать, держать людей в узде через мелкие сделки, которые меняют их представления о добре и зле, чтобы обеспечить подчинение в условиях, когда все замараны.
Именно этот жёсткий выбор и предстоит героям в финале двух действий спектакля. Решения, которые снова принимаются не так, как следовало бы из логики развития сюжета и характера персонажей. И мелкий подлый поступок не для своего спасения, а для спасения других, может быть столь же бесполезен, как и мученичество, не на миру, где и смерть красна, а в застенках, где о последних секундах перед кончиной никто не узнает. Постановка, развивающаяся в прямом контакте со зрителем, не занимается морализаторством. Уходящий в даль зала единственный выживший герой не поучает, как именно надо было поступить в тогдашней обстановке или "здесь и сейчас". Подвиг это был во имя жизни или бессмысленное предательство для никого, и что делать, если вариант всё-таки второй - каждый должен решить для себя сам.
Алексей Касмынин
20 февраля 2014 0
Культура
О творчестве Людмилы Гавриловой
"Шах умер" - полторы тысячи лет истории, шестьдесят четыре клетки, жёсткий дуализм тридцати двух фигур, оформившаяся философия и эстетика, мистерии, окутавшие каждый элемент древней игры. Шахматы - это культ, проникший внутрь всех мировых религий, в сердцевину неприступных идеологий, его не сдерживают никакие человеческие границы. Эстетизация шахмат началась в момент их появления. До наших дней дошли древние персидские изображения шахматных партий в причудливых садах тогдашней знати, переведены и доступны для чтения описания происходившего во дворцах падишахов, где игра в шахматы часто превращалась в длительные и красочные представления с участием слуг в ярких нарядах, а изредка даже настоящих животных, например, слонов.
Художники благосклонно относятся к шахматным сюжетам. Клетчатая доска - частый гость на холстах. Сами фигуры, их пресловутое деление на чёрное и белое, их предопределённая судьба и неизменная роль в партии, кажется, не перестают будоражить чувства творцов визуального искусства. Но редко художник проникает дальше видимой глазу атрибутики. Как правило, в шахматном мире он всего лишь наблюдатель, ему неведомы тайные законы, по которым живёт эта дуалистичная вселенная.
Людмила Гаврилова - молодой художник-монументалист, выпускница МГХПА имени Строганова. Ей посчастливилось быть востребованной, она занимается росписью в интерьере, созданием мозаик, пишет картины. Но у неё есть вторая жизнь, которая иногда, совершая рокировку, выходит на первый план. Людмила - шахматист, она обожает шахматы, она знает всё о механике этой игры: взглянув на фото, может поимённо назвать гроссмейстеров, постоянно участвует в турнирах, как настоящий воин неустанно исследует тактику и стратегию боя. Людмиле присвоен первый спортивный разряд. Мир шахмат знаком ей изнутри. Она создаёт живописные шахматные полотна.
В конце прошедшего года в Центральном доме шахматиста прошла её персональная выставка. На церемонии открытия присутствовал старейший из ныне живущих гроссмейстеров - Юрий Львович Авербах. Людмилу поздравляли, ей вручали цветы и произносили хвалебные речи. Но самой главной наградой был, наверное, тот факт, что пока в стенах Дома шахматиста висели её картины, там же проходили турниры и состязания, шли занятия в шахматной школе.
Работы Людмилы Гавриловой, посвящённые шахматам, большей частью представляют собой портреты, создавая которые, художница старалась не только передать психологию и эмоции ключевых героев, но и рассказать сопутствующую той или иной картине историю.
Например, есть портрет Роберта Джеймса Фишера, сидящего в кресле на фоне пылающих башен-близнецов. В период "холодной войны" он стал чемпионом мира, но вскоре после завоевания этого престижнейшего титула ушёл из шахмат, посчитав, что они стали слишком политизированными. Позже ему пришлось эмигрировать из Америки, где он подвергался постоянному преследованию со стороны спецслужб. С его стороны последовала резкая критика в адрес военной политики США. После трагических событий 11 сентября в одном из радиоэфиров он открыто заявлял, что Соединённые Штаты находятся под тотальным контролем сионистов, и закончил высказыванием о том, что полностью одобряет действия "Аль-Каиды".
Другой герой - Александр Алехин, четвёртый чемпион мира по шахматам белый эмигрант, выступавший за Российскую Империю, Советскую Россию и Францию. Его судьба сложилась так, что во время Второй мировой он оказался на оккупированной немцами территории. Офицеры армии захватчиков потребовали от него проведения сеанса одновременной игры. Отказаться он не мог - такой шаг ставил под угрозу его семью. Но чтобы как-то выразить свой протест, Алехин сказал, что забыл дома очки, поэтому будет играть вслепую, отвернувшись от противников. Так он отыграл партии на тридцати двух досках. Картина демонстрирует тяжёлый взгляд шахматиста, его окружают мрачные холодные цвета, в верхней левой части холста застыла фигура чёрного ферзя как символ неотвратимой и непреодолимой угрозы.
Картины Людмилы Гавриловой создаются долго. Сама она говорит, что можно, конечно, закончить холст и за неделю, но тогда множество мелких аспектов картин будет утеряно. В частности, они лишатся многослойности, когда краска наносится несколько раз, что позволяет достичь некоей цветовой неоднородности, сделать однотонные заливки сложнее и глубже. Поэтому Людмила Гаврилова часто работает над несколькими картинами. Кроме шахматных работ, у неё есть акварели, графика и даже задокументированная попытка присоединиться к стану современного искусства с его арт-объектами и перформансами.
