К вопросу о философии. Какова теперь у нашей жизни мерка? Где она хороша и где плоха? А человека, ответственного за нее: хорош он или плох? Так получилось в нашей истории, что теперь самим наличием этой самой жизни все и измеряется. Где крутятся колеса, шестерни, валы, капиталы — там жизнь и хороша, там и начальник хороший. А где все стоит — наоборот.
А в Черни, как, впрочем, и во многих, еще далеких от Москвы наших землях, с подачи нового главы администрации жизнь продолжает измеряться по такому критерию: кто меньше принципами поступился, тот и хорош. Все ведь, мол, в партии состояли. По такому критерию Волков плох. А Степанов, естественно, должен считаться образцом районного вождя. Хотя он в смысле отступления от принципов такой же грешный, как и все остальные. Но об этом ниже.
А если уж о принципах, то в чем они? В том, что поля зарастают самосевом и превращаются в охотничьи угодья. В благо для зверья. И для "зверья" с автоматами и карабинами на вездеходах, против которого воевал когда-то Волков, будучи у власти в районе, и которые теперь вольно орудуют в этих диких прериях с разрешения главы администрации и при самом активном его участии.
Для справки. На личном счету охотника Степанова 700 кабанов и 250 убитых лосей! Какая кровища!
Не слишком ли это мало для главы района — умения обращаться с охотничьим ружьем. Но и в этом деле, несмотря на меткость стрельбы, Степанов дилетант-любитель. Району-то от его охотничьих талантов ни тепло, ни холодно. Вот если бы он был настоящим охотником-профессионалом, то он бы построил гостиницу, зазвал бы богатых, и мягко, и непринужденно на фоне среднерусских пейзажей заставил их раскошелиться в бюджет, тогда бы он хоть в своем любимом деле поднялся выше бытового уровня. Тогда бы его хоть нельзя было укорить за удовлетворение своей личной страсти за счет общенародной собственности — чернских лесов.
Тургенев с Толстым, конечно, тоже были охотниками, тоже зверье били в здешних краях, но они еще и романы писали, то есть вносили посильный вклад в национальную копилку. Так ведь они были — баре! А "бессребреникам"-то партийным сам Бог велел.
Припомнив Толстого и Тургенева, прервем на время экскурсию по раскопкам волковской цивилизации. Сменим опять легкий, а в чем-то и легковесный стиль путевого очерка на основательный, коим с успехом изъясняются деловые люди. Без цифр с фактами не обойтись в этой попытке оценить жизнь на куске русской земли, называемой Чернским районом.
К нам в редакцию пришло письмо, которое и позвало в дорогу, — из чернского акционерного общества "Бежин луг", крайне ненавистного как главе администрации Степанову, так и обслуживающему его, принципиальному партийцу, корреспонденту либеральных "Известий".
Что до нас, то мы это письмо с удовольствием публикуем.
"В 1991 году при участии главного редактора журнала "Роман-газета" председателя Союза писателей России Валерия Ганичева было создано одно из первых в бывшем СССР акционерное общество "Бежин луг" . Мы ставили целью привлечение в район с убыточной экономикой инвестиций, капитала. На наше предложение откликнулись десятки предприятий и сотни будущих акционеров. На полученные от них средства мы сформировали уставной капитал, который направили на оживление экономики и культуры района. Прошло десять лет. Мы подсчитали, что за время существования "Бежин луг" оказал услуг и создал материальных ценностей на сумму боле 14 миллионов рублей. Организовано предприятие, которое газифицировало более 500 квартир, построило десятки газовых распределительных сетей. В настоящее время мы строим объекты в пяти районах области и в самой Туле.
Введено в строй более 2 тысяч квадратных метров жилья, организовано производство собственных строительных материалов, столярных изделий. Мы принимали активное участие в обустройстве беженцев и переселенцев — до пяти тысяч человек. В бюджет перечислили более 2,5 миллиона рублей налогов и отчислений. Условно говоря, обеспечили пенсией, зарплатой несколько тысяч человек. Каждый работник акционерного общества "Бежин луг" своим трудом прокормил по десять бюджетников.
Благодаря существованию "Бежина луга" население Черни крепко связано с выдающимися государственными людьми, деятелями культуры. Совместно с "Роман-газетой" мы издали восемь номеров толстых журналов, выпускаем книги.
Вроде бы надо радоваться. Но наша работа как кость в горле главе дотационного образования "Чернский район" Степанову, который, придя к власти в 1997 году, первым делом призвал акционеров выйти из нашего общества и обратился в правоохранительные органы с письмом о расследовании нашей финансовой деятельности. Три года проверок ни к чему не привели, не было выявлено никакого криминала. Не было также создано никакого альтернативного нашему предприятия, что как бы могло объяснить рвение главы администрации по искоренению "нехороших". Вообще все три года, которые Степанов находится у власти, он только тем и занимается, что ищет врагов, "жуликов, обокравших народ", но все почему-то неудачно.
Длительная работа Степанова в торговле, вероятно, наложила отпечаток на его психику, тем более, что в тот период своей жизни он исключался из партии. На него дважды заводились уголовные дела. Последний раз он ушел от ответственности в 1991 году, когда ему была посвящена статья в районной газете "Котлеты с дробью". Будучи охотником, он свежевал убитых лосей и кабанов в ресторане "Скуратовский", где был директором, и из мяса делал барыши.
За три года своего правления он придушил хозяйственную жизнь в районе. Сначала развалил свой "родной" ресторан "Скуратовский", которого теперь нет и в помине, потом в частные руки продал некогда известный на всю округу кондитерский цех на станции..."
ДАЛЕЕ В ПИСЬМЕ ИДЕТ ПЕРЕЧЕНЬ "подвигов" Степанова, в котором значатся и кирпичный завод, и асфальтовый, а также и прочие объекты, на которых мы с вами еще побываем.
А пока перекусим в придорожном кафе "Орлик", недалеко от Черни, побудем свидетелями разговора хозяина и моего спутника на тему того самого упомянутого в письме кондитерского цеха на железнодорожной станции.
— Слушай, он 15 тысяч заплатил. (Он — это новый залетный хозяин. — А.Л. ) Да чем этот цех, я бы лучше за такие деньги палатку в Москве купил, — говорил хозяин кафе.
— Как узко ты мыслишь! Палатка в Москве для тебя — верх мечтаний. Давай рассудим так. 15 тысяч — это что? Это одна подержанная машина. То есть это — копейки. А что мы здесь имеем? Ты вдумайся, если бизнесом интересуешься. Здесь — цеха, склады, земля, рядом — железная дорога. Вот ты на Москву нацелился. А скажи мне, почему все крупные компании рвутся на периферию? В Сингапур, Гонконг, в Азию, в Африку? Не знаешь. Я тебе объясню. Там дешевая рабочая сила. Для московских ребят Чернь — это Гонконг. Они здесь производство раскрутят и оно будет эффективным за счет крутой эксплуатации. Вот ты сколько платишь официантке?
— Сто рублей в сутки.
— Ага, значит пять рублей в час. А ты знаешь, сколько ты ей должен платить в Москве? В пять раз больше!..
Они еще долго обсуждали акт покупки заброшенного предприятия варягами и единогласно сошлись на том, что это очень выгодная для москвичей сделка. И возник между ними вопрос : почему администрация района сама не организовала производство на более выгодных для жителей Черни условиях, с меньшей степенью эксплуатации, коли уж каким-то боком эта администрация прислонена к коллективистской идеологии? Почему явно просматриваются “торгашеские” замашки: продают ресторан, продают гостиницу?.. И ответ был дан такой : никто из местных оборотистых людей не возьмется за организацию производства, любого дела в этом районе, потому что ему не дадут развернуться борцы с "жульничеством".
Приехал в Чернь сорокалетний отставной полковник — полный сил и желания послужить на благо Родине — он отсюда в армию уходил. И при Волкове нашлось для него перспективное дело: восстанавливал пионерский лагерь в прекрасном сосновом бору — под дом отдыха, под гостиницу для богатых заезжих охотников. Не стало Волкова, и у полковника не стало будущего. Он долго мыкался в поисках приложения сил. Я его застал уже в таком настроении : " Если бы не мать-старушка, — говорил он, — то давно бы отсюда свалил. Такое болото!"
Перекусив в кафе, продолжаем экскурсию по местам былых успехов.
Въезжаем на территорию огромного животноводческого хозяйства. Шесть коровников, и в каждом было по тысяче голов, кормившихся с чернской земли. Сотни крестьянских семей получали доход со стада. Теперь и тысячи голов не насчитывается. Помещения разрушены.
