Окружение, определенное технологиями, во все большей степени придает очертания нашему обществу, но из сферы общественной дискуссии все более и более исключаются демократические возможности участия. Как представляется, большинство прежних надежд на освобождающие практики в обществе, построенном на информационном обмене, - исчезают, предаются забвению. Вместо этого, возможности информационных и коммуникационных технологий практически неограниченно используются в целях политического контроля и репрессии, их практическое применение становится все более «нормальной» и повседневной составляющей действительности. Использование информационнных технологий как угрозы на случай гражданского несогласия открывает дверь в новое измерение политического и культурного контроля.
К году выхода этой книги высокого разрешения наступление на приватность становится заглавной темой на долгое время. Развитие в таком ключе подготавливалось в течение определенного времени, хотя «11 сентября» вызвало обвал. Проект Европейского Союза по коммуникационному перехвату поверх границ Enfopol и британский законодательный акт "О регулировании следственных органов" (RIPA), позволяющие полиции перехватывать любые сообщения, передаваемые с помощью «системы общественных коммуникаций», стали первыми законодательными инициативами, открывающими путь обществу тотального надзора. Хотя и взятая в 1998 году под контроль Европейским парламентом, система коммуникационного перехвата Echelon, установленная в 1998 году, остается одной из тайн западных спецслужб и находится за пределами досягаемости демократической общественности. Бурное развитие технологий наблюдения и контроля не только полезно в интересах удерживания тех сегментов общества, которые не могут быть интегрированы в экономику машинно-символических манипуляций, но и исходя из долгосрочных соображений гомогенизации общества посредством командно-контрольной технологической структуры - что тоже очень и очень желательно, с точки зрения глобализованных рынков и управления вниманием.
Ситуация все более осложняется также и ввиду того, что новые медиа во все большей степени становятся заложниками интересов драматически концентрирующегося частного капитала, и того, что общественные интересы не находятся под защитой каких-либо политических представителей от общества в целом. Публичная сфера может развиваться наилучшим образом в условиях независимости от государства и доминирующих интересов бизнеса. Логика контролирования медиа-рынка находится в глубинном противоречии с культивированием и формированием публичной сферы; нефункциональность медиа-рынков приводит к критическому дефициту медиа-культуры участия. Обществу, очертания которому придают технологические системы и цифровая коммуникация, следует сохранять перспективу, в которой активное достижение культурной свободы - возможно, и в которой полезность и ценность определяются не только выгодой.
Поэтому представляется необходимым расширить основания понимания, чтобы поддержать широкую дискуссию о политическом значении информационных и коммуникационных технологий, и сообщить представление о сути конфликта. К аспектам развития, которые следует отследить с высоким вниманием, относятся: наступление на приватность и на обмен данными; цифровое разделение (1); сетевое рабство; ухудшение условий труда; исчезновение в цифровой области публичной сферы; расширение авторских прав, приносящее прибыли контент-индустрии и лоббистам интеллектуальной собственности, в ущерб общественным интересам; а также установление односторонних технологических стандартов, милитаризация киберпространства, и новые способы дезинформации.
На этом фоне - способном вызвать более чем разочарование - по всему миру существует и удивляющее множество примеров освобождающего использования информационных и коммуникационных технологий, и безусловно, что они стали сущностной составляющей политического, культурного и правозащитного активизма. Эти группы и индивиды являются теми, кто хранит дух информационных сетей для пользы общества, и показывают пример того, как новые технологии придают силу.
(1) «Цифровое разделение» ("digital divide") - термин современной критической теории, означающей неравную подключенность разных стран, регионов и групп населения в мире к системам электронной коммуникации. Согласно общепринятой точке зрения, информационное общество открывает широкие возможности для своих участников и обрекает на безнадежное отставание тех, кто «не подключен». - здесь и далее прим. пер.
Эпиграф из С.Морзе
Субъективная наука и мета-иконоборческая герилья, в союзе с разумными машинами, проектируют многомерную трансчеловеческую действительность. Чувствительные машины, учиться их само-сосредоточенному изысканному существованию - то же, как первобытные люди черпали силы из общения со своими тотемными животными. Умение и распространение могут исчезнуть в результате роста компьютерных и экспертных систем. В ходе информационной войны партизаны сетевых данных и пираты кодов создают автономные зоны нейростимуляции, и сигнальные шумовые телесные биты превращаются в виртуальные конференц-залы радующихся меньшинств. Городская свистопляска сатанинского сборища в технике тарантеллы, информационные потоки загипнотизированы в иммедиатизме. В качестве культурного орудия, язык выстраивает границы между памятью и забвением, погружает тела в непредсказуемые пути, производит внутренние связи, настроения и наслаждение взаимодействовать в нескольких направлениях одновременно. Умнее чем «искусственный интеллект», более чем просто рационально и быстрее света, анонимно развивая и усиливая человеческую сторону разума как орудие против машин информационных военных действий.
АТАКА ИНФОТЕЛА
Коммуникационные технологии Информационной Эры, в своей атаке на инфотело - общепринятые предубеждения и мифологии конфликтующих частей социальной системы - звонят в колокол эры пропаганды. Рост средств коммуникации, драматически нарастающий поток манипулятивных коммуникаций, оперирующих символами и спекулирующих на базисных человеческих эмоциях - это система, предназначенная отнюдь не только развлекать и информировать, но заражать индивидуумов ценностями, верованиями и поведенческими кодами; это внедрение в тело общества посредством Психологических Медиа.
Информация течет быстрее, чем большинство людей способны переварить; они не в состоянии ее обработать или получить дополнительные сведения, необходимые для того, чтобы принять решение и проследить за его выполнением. При таком положении вещей возможно возникновение Электронного Вооружения, тактической дезинформации и Психологических Операций. Различить информацию от пропаганды становится виртуально невозможно. Информация - миф, история которого отмечена поветриями коллективных галлюцинаций.
Виртуальный государственный патруль осуществляет контроль за гегемонией ресурсов интерпретации. Монополия концептуального пространства не имеет другого выбора, кроме как коммодифицировать воображение и оцифровывать желание. Бдительность и мышление - присвоены, упакованы и проданы обратно публике. Производство богатства в империи знаков - это воспроизводство дефицита и кибернадзираемая нищета всего за ее пределами. В то время как властная география эффективно обеспечивает разделение и границы, за известными окнами изготавливаются гипермедиальные данные и излучают значение в глаз зрителя. Как иконы святых в церкви или декорации на подмостках иллюзиониста, электронный медиум канализирует образы идолов и заклинания желания по теле-видениям общественного внимания - непрерывная трансляция тоталитарного имиджевого молебна, задающая ритм биомассе. В этой всезнающей, совершенно всеобъемлющей сети надзирающих и сканирующих систем становится легко понятной идея «дурного глаза». Системы Массового Опознания и Отслеживания Населения, формирующие Тела Данных, создают призрачных двойников, виртуально захватывающих наше легальное существование. «Наивный» страх, что твою душу украдет пристальный автоматический взгляд камеры - по пути в направлении прямой нейронной связи и имплантированных бионических глаз - в конце концов, оказывается оправдан. Это, реальное, но невидимое в сетке дигитальных метавращений, имеет силу оккультного, имеет силу воображения, и самим своим существованием бросает вызов миру коммодифицированных образов и общепринятой реальности. Даже в своем самом скрытом виде, оно испытывает тайные магнетические действия, вызывающие тонкие изменения.
