Наконец, я старался не только по мере возможности объективно рассказать о современном Китае и его обитателях, но и сделать это более или менее интересно и увлекательно, заставив читателя не только вникнуть в предмет повествования и задуматься над ним, но и время от времени улыбнуться. Удалось ли мне достигнуть поставленных целей — судить, конечно, не мне, а вам, мои дорогие читатели (вы поистине дороги мне хотя бы тем, что заинтересовались предметом, составившим смысл больше чем половины моей жизни, и за это я искренне вам признателен).
Я хотел бы подчеркнуть, что все, что читатель сможет прочитать в нижеприведенном тексте, является субъективным мнением автора, основанным сугубо на личных наблюдениях и размышлениях. Я не претендую на свою исключительную правоту и истину в последней инстанции и заранее приношу свои извинения тем, кто лелеял иные, возможно — более красивые и сладкие, представления о Китае и китайцах. Я не хотел вас расстроить.
Пользуясь случаем, я хотел бы выразить мою самую глубокую благодарность людям, без которых этот текст вряд ли появился бы на свет, — моему учителю Борису Михайловичу Новикову и другу и единомышленнику Кириллу Лучкину, а также тем, без кого он (текст) едва ли был бы опубликован, — моему ангелу-вдохновителю Маргарите Федоровне Альбедиль и другу и соратнику Станиславу Лейкину: книга, которую вы сейчас сможете прочитать — результат духовного взаимодействия с этими глубоко уважаемыми мною людьми. Очень надеюсь, что этот результат вам понравится.
С уважением
Виктор Ульяненко
Пекин – Шанхай, 2010 г.
— Мы иностранцы, — сказал тот, что был полнее. — Догадываешься, почему мы об этом говорим?
Я утвердительно кивнул.
— Ты ведь тоже иностранец, — на всякий случай добавил худой…
Лао Шэ. Записки о кошачьем городе
Как хорошо, что мы живем в начале двадцать первого века. И нынче нам уже не грозит оказаться в положении известного русского путешественника Пржевальского, который, попав в Китай, был раздосадован и просто-таки взбешен тем фактом, что китайцы, общавшиеся с Николаем Михайловичем и членами его экспедиции, в глаза и за глаза называли их янгуйцзы (заморскими чертями). Пржевальский обнаружил, что местные жители применяют к нему столь нелестный термин даже не столько со зла, сколько оттого, что других слов для обозначения иностранцев в китайском языке нет. И именно этот лингвистический казус особенно расстроил путешественника, о чем последний и поведал нам в своих записках. Господин Пржевальский, обидевшись на китайцев, был одновременно и прав и не прав. Не прав в том, что счел китайский язык столь бедным (впрочем, самого путешественника винить в этом нельзя, просто не нашлось под рукой толкового переводчика): для обозначения лиц некитайской национальности у китайцев и во времена Пржевальского существовали и другие слова, кроме «чертей заморских». Прав же был путешественник в том, что практически все эти термины, за исключением современного нейтрального «вайгожэнь» («человек из внешнего государства»), носят пренебрежительно-презрительную окраску. Приведу примеры.
«Дабицзы» («большеносые»). Подавляющее большинство китайцев имеют маленькие, приплюснутые носы с очень низкой (или практически отсутствующей) переносицей. При этом надо заметить, что ярко сияющая звезда Голливуда и кумир сотен миллионов своих сородичей Джеки Чан обладает как раз весьма нехарактерным для китайца носом. Если бы Джеки не был широко известен и любим широкими китайскими народными массами, то его, пожалуй, могли бы и обозвать на улице по ошибке «заморским чертом» (страшно подумать, что сталось бы с обидчиком, но это к делу не относится). Так что практически любой иностранец, с точки зрения китайца, наделен огромным уродливым носярой, а иными словами, сей не украшающий лицо цивилизованного человека предмет является вообще отличительным признаком иностранца. Вот вам и «дабицзы».
«Лаомаоцзы» («волосатые чмошники»). А вот это уже касается нас с вами, уважаемые соотечественники, а не каких-нибудь там англичан или немцев. Китайцы, насмотревшись на бородатых сибирских первопроходцев и казаков, «приклеили» данное имечко ко всем русским (слово это особенно распространено в Дунбэе — Северо-Восточном Китае). Коннотация «лаомаоцзы» крайне оскорбительна, но при этом в Дунбэе вообще гораздо больше конченых придурков, чем во всем остальном Китае.
И наконец, самое главное — «лаовай». Это слово вы услышите примерно в течение первых пяти минут вашего пребывания в Китае, если вам, конечно, посчастливится туда попасть. Не удивляйтесь: «лаовай» — это вы, и никто иной. Презрительный смысл этого слова передать нелегко, ведь составляющие его иероглифы сами по себе не несут отрицательной нагрузки: «лао» — «старый», «почтенный», «вай» — «внешний». Мне доводилось слышать даже «авторитетное» мнение некоторых иностранцев (закончивших, очевидно, какие-нибудь ускоренно-трехмесячные курсы китайского языка и постигших смысл иероглифа «лао») о том, что слово «лаовай» — вовсе не обидное и несет в себе даже некий оттенок уважения. Одно такое письмо от подобного «специалиста» как-то с радостным визгом напечатала китайская официозная газета «Чайна Дэйли» — читайте, мол, товарищи иностранцы, мнение ваших сородичей и не обижайтесь, когда собравшаяся вокруг вас на улице толпа дружно верещит вам прямо в лицо: «лаовай, лаовай!», это ведь вам уважение и честь оказывают…
Короче: «лаовай» — слово не шибко уважительное. Лучше, чем «лаомаоцзы», но тоже не супер. Замечу также (чтобы вам больше не смогли прокомпостировать мозг эксперты с трехмесячных курсов), что кроме «иностранца» слово «лаовай» означает также «неумеха», «лох», «ничего не смыслящий (в каком-то определенном предмете) человек». Чтобы вы составили окончательное представление о своем новом наименовании, замечу, что один мой знакомый, тоже связанный по жизни и работе с Поднебесной империей, называет китайцев не иначе как «бандерлогами» (кто не понял — перечитайте «Маугли»). Так вот, «лаовай» и «бандерлог» — понятия очень схожие.
Однако, мой терпеливый читатель, не стоит сильно расстраиваться по этому поводу: далеко не каждый китаец, который кричит вам (а это он именно вам кричит, будьте уверены) вслед (или в лицо, что отнюдь не редкость) эти, по сути своей, обидные слова, хочет вас обидеть. Просто это привычка, если хотите, традиция жителей Серединного государства, их глубинное и сокровенное отношение к жителям других стран, которое создавалось и выковывалось веками и тысячелетиями…
Кстати, почему «Серединное государство»? Действительно, с незапамятных времен китайцы называли свою страну «Чжунго», что в буквальном переводе и означает «Серединное государство». Эти иероглифы сохранились и в современном официальном наименовании Китая: «Чжунхуа жэньминь гунхэго» («Серединная цветущая народная республика») — это КНР, «Чжунхуа миньго» («Серединная цветущая республика») — это Тайвань. В течение многих тысячелетий жители Китая полагали свою страну «серединной», то есть располагающейся в центре земли, а все окружающие и примыкающие территории — естественно, внешними и второстепенными. «Середина» в их сознании ассоциировалась с просвещением, цивилизацией и признаками высшей расы, а жители «внешних» стран просто олицетворяли собой дикость и варварство и, безусловно, значительно уступали китайцам во всех качествах.
Необходимо заметить, что на формирование такого, как принято говорить, «китаецентристского», взгляда оказали сильное влияние совершенно объективные географические факторы: китайские этнос и цивилизация, расширяясь в своих границах за пределы междуречья Хуанхэ и Янцзы, Великой Китайской равнины, не могли делать это бесконечно. Империя была ограничена с севера густыми лесами и неуютными полупустынями и пустынями, с востока и юго-востока — морями, с запада и юго-запада — горами. Таким образом, все земли, с точки зрения китайцев пригодные для обитания цивилизованных людей (китайцев), оказались заселенными цивилизованными людьми (китайцами)…
Для тех «инородцев», что обитали на границах или вблизи границ Китая, были придуманы специальные иероглифы, означавшие, естественно, «варвары»: «северные варвары», «южные варвары» и так далее. Особенных прозвищ удостоились японцы, пользующиеся в китайском народе давней и устойчивой нелюбовью: «карлики-пираты», «карликовые черти с восточного океана» и так далее… Варвары, естественно, должны были быть либо усмирены, либо просвещены и исправлены посредством воздействия на них цивилизованных китайцев, и данная точка зрения, вместе с формами и методами «цивилизующего воздействия», была канонизирована конфуцианской доктриной. Эта доктрина, в свою очередь, за много веков буквально пронизала сознание населения Китая и стала в этой стране главенствующей.
