Сейчас война против РФ кажется невероятной. Но завтра все может быть иначе. Ибо мы — в эпохе Мегакризиса, в эпохе разнообразных «сюрпризов».
* * *
Люди вообще — плохие предсказатели. Недальновиден род людской.
Кто еще в начале XX века мог предугадать, чем кончится тогдашняя, Первая Глобализация? Большинство свято верило, что блестящее настоящее успешно продлится на десятки лет вперед. Люди радовались первым успехам авиации и радио, хохотали до упаду над потешными короткометражками Чарли Чаплина и Макса Линдера. Жизнь становилась все богаче и зажиточнее. Рабочие получали первые социальные гарантии. Высшее общество устраивало «балы драгоценностей». Бизнес разных стран активно переплетался, немцы покупали акции английских, русских и французских предприятий, а русские, французы и британцы имели доли в компаниях Второго рейха. Торговля и финансы начала XX века смело перешагивали национальные границы.
В начале 1850-х британский промышленник Джон Брайт заявлял: «Нет вещи более дурацкой для торговой нации, чем политика войны. Любой мир лучше самой успешной войны».
В 1911 году британский журналист Норман Энджелл опубликовал книгу «Великая иллюзия», где доказывал: глобальная торговля изменила природу богатства. Теперь оно не зависит от контроля над территориями и ресурсами. А вера в военную силу как в основу безопасности, писал Энджелл, стала нынче опасной иллюзией. Войны, мол, стали невыгодными, они не создают богатства, а только уничтожают их. И вообще, планетарное переплетение деловых интересов делает войны невозможными. Книга пользовалась настолько бешеной популярностью, что ее в 1913 году переиздали в расширенной и дополненной версии.
Все было прекрасно. За одним исключением: всего лишь через год началась Первая мировая война с таким ожесточением и такими жертвами, каких дотоле не видывала история. Когда за пару месяцев погибало больше людей, чем за пятнадцать лет всех войн Наполеона. Война с атаками с воздуха, с применением первого оружия массового уничтожения — газового. А в итоге этой глобальной бойни (10 миллионов трупов) разрушилась и Первая Глобализация, и целые страны, и мир был расколот, и родились все условия для новой мировой бойни — уже Второй.
Нет, о грядущей войне в начале XX века все-таки говорили, многие предупреждали о ней. Но все считали, будто она будет короткой схваткой «малой кровью». Множество экспертов наперебой твердили о том, что долгое содержание миллионных армий быстро разорит экономики стран Европы. Что экономически Англия, Франция, Германия, Америка, Австро-Венгрия и Россия переплетены теснейшим образом. Кроме того, современная скорострельная артиллерия может превратить Европу в пустыню. Кому это надо, господа? А значит, большой, ожесточенной и долгой войны быть не может по определению. Ну, в крайнем случае, все решится очень быстро и как можно более гуманно.
Властители военных дум, глава германского Генштаба Шлиффен и начальник высшей военной школы Франции, будущий маршал Фош писали книги о том, что война в Европе ожидается молниеносной. «Длительные войны невозможны в эпоху, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности, и остановленный механизм должен быть снова приведен в действие с помощью быстрого решения. Стратегия измора немыслима, когда содержание миллионов солдат требует миллиардных расходов!» — утверждало немецкое светило военной мысли. Фош вторил Шлиффену: «Она не может долго продолжаться… Ее нужно вести с жестокой энергией и быстро достигнуть своей цели…»
Были эксперты калибром поменьше. Например, генерал Ла- валь, что до самой своей смерти в 1912 году уповал на решающую роль легкой скорострельной артиллерии. Дескать, ее массированный огонь решит в наступлении все-все, а тяжелые орудия как бы и вовсе не нужны.
Как жестоко они заблуждались! Война получилась все-таки чертовски долгой, невероятно кровопролитной и жестокой, что называется — на истощение. С тяжелыми пушками. С голодом в Германии, с холодом. С невероятной гуманитарной катастрофой, с превращением насилия в обыденную черту повседневной жизни.
Самое интересное, что тех, кто правильно предвидел Первую мировую, было очень немного. Русский генерал Николай Михне- вич, начальник Академии Генштаба, а потом и начальник Генштаба, в 1911 году писал, что войны будут вестись со страшным напряжением, причем бороться каждому придется не только с армией противника, но и его народом. А потому война будет длинной и жестокой. Михневич рассчитывал, что такой схватки не выдержат европейцы, а вот русские — как раз выдюжат. Но, увы, в Первую мировую случилось как раз наоборот. Зато во Вторую — Михневич оказался стопроцентно прав. Однако Михневи- ча не послушали.
Еще одним гениальным провидцем показал себя польский еврей, банкир И. Блиох. Задолго до начала Первой мировой Блиох опубликовал свой труд, посвятив его будущей мегавойне. Поразительно: но пока все вокруг рисовали войну залихватски-скоротечную и наступательную, сравнивая боевые качества европейских солдат, Блиох взял за основу опыт совсем других войн: Англо-бурской (1899–1902 гг.) и Гражданской войны в США 1861–1865 годов.
По поводу Блиоха и его занятий «научным пацифизмом» немало язвит в своих воспоминаниях знаменитый граф Витте. Мол, Блиоху все это писала команда нанятых аналитиков. Да если и так — что это меняет? Прав-то оказался еврейский католический выкрест. Витте, умерев в 1911-м, просто не успел увидеть исполнение предсказаний Блиоха.
Человек сугубо штатский, Блиох не стал опираться ни на опыт Франко-прусской войны 1870–1871 годов, ни на пример австро-прусской схватки 1866-го. Он обошел вниманием Рус- ско-турецкую (1877–1878 гг.), Испано-американскую (1899-й), Японо-китайскую (1894) и Русско-японскую (1903–1904 гг.) войны. Нет, он тщательно изучил опыт американской Гражданской войны времен генералов Гранта и Ли. Войны, где впервые на арену истории вышли миллионные армии с нарезным оружием и железными дорогами. Войны, где оборона впервые оказалась сильнее наступления, где войска стали зарываться в землю, а для прорыва обороны приходилось буквально заваливать противника трупами. Блиох оказался полностью прав: Первая мировая действительно больше всего напоминала увеличенную в масштабах войну Севера и Юга Америки.
С другой стороны, он не зря интересовался войной на юге Африки. Там впервые в мире четвертьмиллионная английская армия наткнулась на сопротивление белых южноафриканцев- буров, вооруженных отличными многозарядными винтовками, пулеметами и современными пушками. Там британцам, несшим тяжелейшие потери от меткого убийственного огня буров, пришлось обрядить бойцов в камуфляж — мундиры цвета хаки. Там пришлось рыть траншеи и тянуть колючую проволоку на передовой. Там пришлось расстрелять горы патронов и снарядов, истратить монбланы консервов и медикаментов. Там пришлось применять бронепоезда и бронированные тракторы, таскавшие кабины с пулеметами и пушками — предтечи танков. При этом буров было намного меньше, чем англичан: в начале войны — всего 88 тысяч штыков. А в конце — чуть более двадцати тысяч.
За какие-то полгода разгромив главные силы Трансваальской и Оранжевой республик буров, англичане столкнулись с партизанами — подвижными отрядами южноафриканцев, называвшихся «коммандос». А вот с ними пришлось воевать еще полтора года, неся тяжелые потери. В той войне, почитай, народились спецназ, диверсии современного типа, снайперы. Чтобы победить подвижного врага, британцам пришлось идти на истребление местного населения, на сгон его в концентрационные лагеря, на тактику «выжженной земли».
Блиох в своей книге написал, что грядущая мегавойна будет тяжелой и оборонительной, а не наступательной. Боевые качества солдат сыграют самую маленькую роль: все решит производство боеприпасов и продовольствия, экономика, подъездные пути, обозы. Словом, все самое скучное и непрозаичное. Блиох писал о «войне госпиталей», об огромной смертности раненых, которых будет невообразимо много. О том, что щедрую дань жизнями придется заплатить тифу и воспалению легких.
Мрачный прогноз Блиоха1 (или коллектива прогнозистов под его руководством) полностью оправдался. Он даже смог предчувствовать некоторые реалии Гражданской войны 1918–1922 годов в России.
Впрочем, известен еще один провидец. Он аж в 1887 году, задолго до Михневича и Блиоха, написал, что будущая (на тот момент) европейская война — это 8—10 миллионов солдат, что зальют континент кровью и обглодают Европу почище саранчи. В итоге наступит страшное истощение старого мира, и он умрет, и короны станут валяться на улицах.
Звали этого эксперта Фридрихом Энгельсом. Да-да, то был тот самый друг и спонсор Карла Маркса, а работа сия была «Введением к брошюре Бокхейма «На память ура-патриотам 1806–1807 годов». Умный был мужик, что и не говори, хотя русских и ненавидел до чертиков. Но интеллект имел все-таки незаурядный.
